Прекрасная мельничиха

последними силами. И пошла за ней. В соседнюю комнату.

-- Может, без гроба -- не очень? -- И в моём глазу блеснула порочная слеза.

-- Ну, знаешь, дорогая, -- возмутилась старуха моей внезапной сентиментальностью. -- Ещё зарыдай. Если для каждого ползучего гада сооружать гроб. То знаешь... Придётся все деревья повырубить. И не на одной планете.

-- Как хочешь. -- Я пожала плечами. И села возле ямы. Которую уже успела выкопать моя старуха. Хотя яма -- это громко сказано. Старуха и не собиралась копать что-нибудь солидное. Так. Слегка отгребла песок. Небрежно бросила туда бедную змейку. Присыпала песком.

-- Будешь? Ну, речь. Стихи. Песни.

-- Издеваешься? -- обиделась я.

-- Не обижайся. Я не хотела оскорблять твои чувства. Но, поверь, тебе удивляюсь. Жалеешь то, о чём думать не стоит. Забываешь мгновенно о том, о чем следует помнить вечно.

-- Извини. Мой мозг в данное время не очень-то расположен к философии. Он уже дремлет.

-- Так вот. Слушай. Ты как-то странно слушаешь. Будто вовсе и не слушаешь.

-- Ты ко мне придираешься. Я очень внимательно тебя слушаю.

-- Да. Но иногда мне кажется, что рассказываю стенке.

-- Ты не ошиблась. Ты рассказываешь и стенке тоже. Потому что стены имеют уши. Но это вовсе не значит, что я не имею ушей. У меня тоже есть уши. Вполне приличные. И на слух никогда не жалуюсь.

-- Ну, хорошо. Хорошо. Ты меня убедила. Так вот. Слушай. На чём я остановилась?

-- Ты приходишь к нему...

-- Да. Я к нему. А он волочёт меня на кухню. Ставит перед моим носом банку с вишнёвым компотом. И говорит: ешь! Представляешь? Просто вот так: ешь. Я столько ждала. Я так редко его вижу. У него столько всегда работы. А он: ешь! Что я, есть к нему пришла?

-- Ты что, вишнёвый компот не любишь? Я что-то не понимаю.

-- В том-то и дело, что люблю. Вишнёвый компот. Иначе бы я гордо развернулась. И ушла. Но я люблю этот дурацкий компот. И не могу уйти. Я ложкой выгребаю вишни. Прямо из банки. Хотя бы в стакан положил. Так нет -- из банки. Он, наглец, рассчитывал. Что я съем всё. И я, как последняя идиотка. Целый час сижу. И лопаю вишни. Аккуратно складываю косточки на стол. Надо было в лоб ему запустить. И что ты думаешь? Я, действительно, съела всё.

-- А он? Что, вишни не любит?

-- Он? Ой, не знаю. Как-то не догадалась спросить. Но он не ел их. Значит, не любит. Наверно. Ну и хорошо. Хоть вишен наелась. Он, видимо, мечтал, что я лопну. Но не тут-то было. Я продолжаю сидеть. А он курит. И рассказывает мне про свою важную работу. Разве можно думать о работе? Когда я сижу рядом. Но он успешно думает. Звонит по телефону. Читает газету. И всё это совмещает с моим присутствием. Я просто какая-то сотая часть его жизни. А может, и тысячная!

-- Что потом?

-- Потом? Ничего особенного. Мы идём в комнату. И я долго смотрю на него. У меня темнеет в глазах. И мне кажется, что я куда-то лечу. Я слабею. И опускаюсь на диван. И тащу его за собой.

-- Ну? Ну?

-- Ну-ну. Ну чего -- ну. Он вежливо отстраняет мои руки.