Прекрасная мельничиха

ва её платья вылетел зуб мудрости. И разбился об асфальт. Стало совсем темно. Нет. Это была не ночь. И это не пропало электричество. Просто всё вокруг стало чёрным. Я поволокла труп через весь город. Наугад. На ощупь. Наконец я стукнулась лбом о что-то твёрдое. Это твёрдое оказалось дверью. Толкнула дверь ногой. Она неожиданно открылась. И глаза мои встретились с глазами старухи.

-- Помоги мне, -- властно сказала я.

Старуха схватила труп за ноги. И мы втащили его в комнату. В комнате старуха долго поливала мою ладонь горячей водой. Потому что никак не могла расцепить онемевшие пальцы. И освободить от волос белой женщины. Наконец она отрезала прядь. И прядь осталась в моём кулаке.

-- Зачем ты её? -- спросила старуха.

И даже при этом округлила глаза. Якобы удивилась. Ну и лгунья! Отлично же знала, что этим дело и кончится.

-- Зачем? -- переспросила я по своей дурацкой привычке. Которая уже старуху почему-то не раздражала.

Старуха молчала. Я молчала. Так мы промолчали. Пока я не сумела всё-таки разжать кулак. Прядь волос плавно опустилась на пол.

-- Похороним? -- спросила старуха. И пошла в соседнюю комнату. И мне показалось, что она не просто приплясывала. А танцевала в этот момент.

-- Да. Конечно. Нехорошо как-то.

Я склонилась над лицом умершей. На её лице отчётливо виднелись ссадины. На шее -- синий отпечаток пальцев. Я приложила к отпечатку свою ладонь. Пальцы совпали. Мои. Подумала я с удивлением. Вдруг я заметила, что труп пытается из своих пальцев соорудить что-то вроде фиги. Я ступила на её ладонь. Ладонь хрустнула, как хворост. И безжизненно упала.

Старуха тем временем из соседней комнаты притащила гроб.

Мы заколотили гроб. И торжественно понесли его в соседнюю комнату. В соседней комнате я увидела много могил. Я стала искать яму поглубже. Мы опустили туда гроб. Помолчали.

-- Может, всё-таки уйдёшь? -- спросила старуха. И в её глазах мелькнул дикий страх. Ух, как она не хотела, чтобы я уходила.

-- Нет. Спасибо. Люблю острые приправы. Они возбуждают аппетит.

Старуха притащила из соседней комнаты рояль.

-- "Мельничиху", а? -- попросила она жалобно.

-- Извини, старуха. Но я хочу спать. Ступай и ты.

Я проспала до вечера. Открыв глаза, я увидела старуху. Она сидела на своём обшарпанном табурете. И сосала зёрнышки граната.

-- Ну-с? -- спросила старуха.

...Я открыла гардероб. И выбрала широкое льняное платье. В стиле крепостного права. На локтях светились заплаты. А внизу отпоролся подол.

-- Обувь?

-- Нет. Нет. Не люблю обувь. Люблю босиком. Знаешь, как-то здоровее. Удобнее, что ли. Ну, в общем...

-- Как хочешь. Хотя я могу предложить...

-- Так вот. Я надеваю платье. Очень редкое. Дорогое. Одно плечо открыто. Она мне говорит: "Как ты чудесно выглядишь!" Ты представляешь? Вот так и говорит. Чудесно выглядишь. Женщина -- женщине. Знаешь, чем это грозит? Нет? Меня целуют в открытое плечо. По очереди. И много раз. Её не целуют. Потому что у неё всегда закрыты плечи. Я же не виновата.