Песок из калифорнии (СИ)

-Хай герленок, ты че одна!

Олененок медленно обернулась и Дуремар увидел прекрасные оленьи глаза, полные слез. Лицо было красно и некрасиво, видимо герлушка рыдала не один час.

-Что случилось, герла, что за слезы, небо чисто и не тучки, а ты тут льешь, как из ведра...

Олененок бросилась, в прямом смысле бросилась, Дуремар был готов поклясться хоть своим хайром, бросилась ему на грудь и зарыдала с новыми силами... Вот это ни хера себе...

Примерно через час Дуремар знал все. Когда его свинтили в дурку, а психовоз вызвал мент со стакана, этот стакан был проклятьем Гоголей и хипов, в стеклянной будке на столбе сидит полис-гаишник, так он еще паскуда и дурки вызывал или полисов на винт хипов, так вот, когда Дуремара свинтили санитары, а Лист буквально перед этим отошел на минутку, то пиалы конечно повозмущались, но что поделаешь? Ни чего не поделаешь. А вечером поехали на Горбушку, там был быть должен сейшен «Звезды Арбата» и Собака свои хипповые шлягеры должен был петь. Сейшен удался на славу, Собака был не в умат, за гитару держался, голосище как всегда, в общем полный улет и оттяг. Вот после сейшена и было самое главное! Понаехали любера-урла-гопники да как начали всех гасить! А милиция советская, только в сторонке стояла и посмеивалась... Олененку этому, клок волос выдрали и синячище на спине пряжкой от ремня посадили, а ее подружку оттащили в сторону и изнасиловали... Но для олененка самое страшное было позже, когда она приехала домой, вся в слезах и крови хайра колтуном, спина отнимается, так ее принты так ей сказали - а не хер обноски носить, хиповать и музыку паскудную слушать... Все перевернулось у шестнадцатилетней девчонки - как же так, мама-папа, в зоопарк вместе ходили, книжечки картинками читали, у подружки горе - слов нет, не выскажешь... А тут такая черствость пополам с фашизмом... А так и надо, этим наркоманам, а ты не езди, а то тебя тоже отдерут, если еще ни кому не подставила... И это родная мама? И оленененок убежала из дому...

-Как тебя звать, да кончай реветь, слезами тут ни чего уже не склеишь...

-Светка...-

всхлипнула напоследок герлушка и утерлась рукавом клетчатой рубашки, папин размер.

-А тебя?..

-Дуремар.

-А ты не похож на Дуремара...А где же твой сачок остался? -

попыталась улыбнутся опухшими губами и красными глазами Светка.

-Санитары выкинули...

Дуремар усиленно думал. Лет ей от силы шестнадцать, то есть уголовная ответственность, статья, срок до трех лет - совращение несовершеннолетней... С другой стороны попадет какому-нибудь апологету фрилава и пойдет по рукам, да и в кайф она ему, олененок тонкими ногами...

-Что думаешь делать, Светланка?

Герлушка поправила волосы и пожала плечами:

-Не знаю. Ни чего не знаю...

...Значит так вот, а не демократия, веселятся гопники, а полисы смеются...Вот что значит в стране происходит, а он-то дурак обрадовался - не постригли, не постригли...А здесь не стричь, головы скоро отрывать будут, у кого хайра длинней установленного размера...Ну гады, нет жизни в этой стране, раньше не было и сейчас нет...

-А знаешь что? Как ты смотришь на то, что со мной на пару махнуть потусоватся? Ты мне в кайф, мне бы было с тобой ништяк...

-С тобой? -

Светка впервые по-видимому взглянула на Дуремара как на мужчину и на возможного партнера, уж очень он не походил на знакомых ей и привычных для хиповой дружбы и целовании на скамейках, мальчиков-колокольчиков с города динь-динь, длинненьких, голобородых, инфатильно-женственных, спешащих вечером по флетам, к маме с папой...

-С тобой?..

-Ты не части, герла, не части, расклад такой. Я не фрилавщик, как тут есть тележники, мол фрилав, все надо попробовать...Я тебя зову тусоваться вместе, а там как получится... Насиловать я тебя не собираюсь, фаловать тоже, я не Ян... Яна знаешь?

-Нет, -

ошарашено отвечала Светка, впервые в своей маленькой жизни столкнувшись с такой прямолинейной и одновременно правдивой логикой...

-Только ты учти - я тебя зову тусоваться не по Совку. Здесь сама видишь, что творится, а дальше вообще караул будет. Я решил на Запад махнуть, за бугор, там Голландия, Дания, Америка...

Глаза, давно уже высохшие, мгновенно загорелись от перспективы, открывающейся перед ними, молодыми глазами зеленого цвета, лицо побелевшее от переживаний, красный цвет тоже сошел на нет, пошло пятнами, все ей нравилось в этом предложении, кроме...

-А если я не захочу с тобой делать фак?..

-На нет и суда нет. Но тебе твердо сказал - я не фрилавщик какой-нибудь. Если нас все будет ништяк, то ништяк, если нет - будем френдами.

Светка обвила шею Дуремара, в штанах невольно шевельнулось, и запечатлела поцелуй на волосатой щеке.

-Я тебя уже люблю! Как брата... А как мы скипнем на Запад?

Ну конечно, обещая герле не фаловать, Дуремар не кривил душою и не брал на понт. Просто жизнь он знал лучше... Хипповую жизнь, с горестями и радостями, тяготами и счастьем, одним словом все то, что так полно и сильно насыщает жизнь хипарей в Совке. Прошедший подготовку по такой насыщенной программе - контроль за пропиской, ревизоры в транспорте, контролеры, дружинники, общественность, совершенно не развитые институты социальной помощи и частного сектора жилья, голод-холод, хулиганы-гопники-урла-любера, отсутствие доходов, одежды по кайфу и так далее, становился непросто непобедимым и неуязвимым, если конечно не ломался не погружался в пучину алкоголя и болото наркомании, становился суперменом, нинзя, зеленым беретом и хрен знает кем! Дуремар за двенадцать лет жизни в этой шкуре полностью прошел данную школу, он знал - где и как взять, что б не сесть, но съесть... Он прекрасно разбирался в психологии и всегда исчезал за минуту конфликта, но если нужно было - не путал непротивление с пацифизмом, а пацифизм с пафосом. Драться умел, хотя и не любил. Не раз спасал инфатильно-молодых, с таким удовольствием подставляющих щеки...

Просто жизнь он знал лучше, а потому прекрасно понимал - всему свое время. И это было не подло, и не гнусно, это была просто жизнь, останется герла одна и трассе с ним, в кого ей влюбляться, где ей искать защиту, когда вот он, рядом, Дуремарище... И сколько было у Дуремара герл, все его помнили и любили именно за это. Не вымогал, не фаловал, не канючил, а просто приходила любовь, и расцветали цветы, и был такой ништяк!..

-А как мы скипнем на Запад?

-Не боись, герленок, имею кентов-френдов в Вильнюсе, ни раз катал на Казюкас, конечно еще там не была?

-В этот раз собиралась с пиплами, а принты дыбом и не пустили...

-Повидаешь Вильнюс - влюбишься...У каждого города есть свой запах, а Вильнюс пахнет свежо испеченным печеньем...

...Узкая улочка, мощеная камнем, серые невысокие дома, видавшие хрен знает что, прохладное ясное утро, совершенно пустынно и запах, запах, запах!... Запах свежо испеченного печенья... .Густой волной так и льется, так и льется по улочкам, заливая тебя по самые ноздри...

Очнулся Дуремар от страшного - его волокли санитары стричься...А-а-а-а-а-а! Вырвалось из сжавшейся груди, бляди-суки-гопота!!! Хайр мой - знамя мое, врагу не сдается наш волосатый варяг, наше дело правое - мы победим, но пасаран!!! Санитары, огромные, страшные, в грязно-белых халатах, с огромными волосатыми ручищами, держали его как, как, как мешок с картошкой и волокли, волокли, волокли куда-то в темноту, в ужас, в кошмар... А там, в ужасе, в кошмаре, освещенный лишь тусклой лампочкой снизу и откуда-то сбоку, стояла огромная, страшная тень, порождение кошмарных снов, абцеса после молока с колесами и похмелья после «чернил»... С блестящей электрической машинкой, вся обсыпанная волосами - черными, рыжими белыми, зелеными, красными, фиолетовыми... И все такой завидной длинны, какую ни когда в жизни Дуремар не мог дорастить, всегда приходили и стригли, стригли, стригли... Нет-нет-нет-нет-нет-нет!!!