Путь к женщине (сборник)

   Подлые увертки мужчин!

   Мы, женщины, все-таки выше, честнее вас!

   И мы смелее вас!

   Поэтому я углублюсь, не побоюсь, и дальше в твою "муж­скую психологию".

   Помнишь, вначале, когда мы только еще сходились с тобой, какие "возвышенные" ты произносил мне речи? Потом сравни их с последующими и, наконец, с самыми последними. Какая разница! Какие ступени от вершин в бездну! Какая крутая лестница! Разберись-ка в ней, и я тебе помогу в этом. Вначале, при первой встрече со мной, в чаду страсти, никакая цена за меня не казалась тебе дорогой. Лишь бы скушать такой аппе­титный кусочек, каким я представлялась тебе тогда. А когда скушал, плата показалась тебе, человеку расчетливому, слиш­ком дорогой. И ты всячески старался отделаться от меня и в то же время подыскивал себе жену подешевле. А то и вовсе бес­платную. А еще лучше такую, которая сама приплачивала бы тебе, служила, зарабатывала. Вот куда ты гнул, вот куда ты глядел, а вовсе не в "мировую революцию". Ну а теперь, спустя два с половиной года, ответь мне откровенно: много ты их таких на­шел, "дешевых", или "бесплатных", или согласных "приплачивать"? Много ты встретил "новых женщин"?

   Хотя сейчас мне наплевать на это...

   Итак, дружок, это мое последнее письмо к тебе. Можешь не отвечать на него. Не желаю иметь ничего общего с челове­ком, причинившим мне в прошлом столько страданий. Прощай навсегда! К. Беляева".

XI

   "Милая Ксюша!

   Вот именно такая женщина мне и нужна была всегда, какой ты стала только теперь.

   Помнишь, я говорил, что, как человек науки, в чудеса не верю, но что если чудо все-таки совершится и ты переродишься, то я, быть может, еще и полюблю тебя.

   Теперь чудо налицо, ты переродилась, и я вновь полюбил тебя, новую, за новое, по-новому.

   Предлагаю тебе, если хочешь, немедленно возобновить нашу связь.

   Вспомни наши прежние ласки, наше прежнее все. Не­ужели у тебя хватит сил зачеркнуть это все собственной ру­кой? А если это единственное счастье, которое отпускает на твою долю судьба? А если у тебя в жизни больше ничего лучшего не встретится? Поэтому долго подумай, прежде чем отвечать мне отказом...

   Жизнь на Украине быстро налаживается, я уже работаю по своей специальности, служу в харьковском тресте "Техно-хим". Так вот, в конторе этого треста сейчас вакантно место машинистки, и будет для нас с тобой очень удобно, если ты немедленно займешь его. Материальные условия службы снос­ны, что же касается формальностей, необходимых для занятия этой должности, то я, благодаря своим новым связям, сумею легко их преодолеть...

   Я страшно рад за тебя, Ксюша, страшно рад!

   Родители не научили -- жизнь научила, революция научила.

   Правда, тебе еще далеко до "новой женщины", но одной ногой ты уже ступила на правильный путь. Исполать тебе!

   Подумай, Ксюша, ты теперь советская служащая, полно­правная гражданка, член союза, женщина-работница мировой армии труда. Будем откровенны, а кем ты была раньше? "Же­ной своего мужа"? Его домашней вещью?

   И ты долго, очень долго упрямилась, боролась за старое свое положение, была контрреволюционеркой, хотела продол­жать оставаться вещью. Но революция заставила-таки тебя стать человеком.

   И революция поступит так с каждой женщиной: или при­нудит ее быть человеком, работать, участвовать в общем строи­тельстве жизни, или вовсе уничтожит ее, сотрет с лица земли.

   Ты тоже едва не была уничтожена жизнью, едва не ступи­ла на скользкий путь. Об этом мне тоже кое-что сообщили...

   Теперь о некоторых местах твоего знаменательного письма.

   Я не защищаюсь, Ксюша, и не оправдываюсь ни по одно­му пункту твоих обвинений. Только скажу, что ты напрасно так горячишься по поводу моих слов о твоей "общественной полезности". Ты утверждаешь, что на самом деле для меня играло бы роль только получение тобой "жалованья". А разве получение жалованья не является свидетельством признанной "обществен­ной полезности"? Ты думаешь, что громишь меня в пух и прах, когда пишешь, что во мне говорит "голый расчет". Скажи, пожа­луйста, а разве это плохо, когда в человеке живет расчет? С ка­ких это пор безрасчетливый поступок лучше расчетливого? Ты все-таки хотя немного думай о том, о чем пишешь... И "денег", конечно, мне тоже "жаль", потому что теперь они только трудом достаются...

   Встав наконец на самостоятельные ноги, ты, Ксюша, пред­ставить себе не можешь, как ты выросла в глазах всех мужчин, и моих в том числе. И тут у нас не всегда только "голый расчет". Тут у нас все представление о женщине меняется, если она зарабатывает. Такую можно и уважать больше, и любить сильней. Недаром ты сама пишешь, как "расшвырива­ешь" женихов. А раньше у тебя их много было?

   Чем брала женщина мужчину при старом режиме и чем она берет его теперь?..

   ...Итак, Ксюшечка, прошу: отвечай нынче же по телеграфу, согласна ли, во-первых, занять должность в конторе "Технохима" и, во-вторых, быть моей женой? В случае согласия немедленно выезжай.

   Место за тобой я смогу продержать только в течение пяти дней, после которых его захватят другие. Так что не спи, торопись.

   Если почему-нибудь опоздаешь с отъездом в Харьков и тем потеряешь возможность получить место в "Технохиме", тог­да не выезжай совсем.

   Если же согласна только получить эту должность, но не согласна быть моей женой, тоже не выезжай.

   Словом, выезжай только в случае согласия на оба мои предложения.

   Смотри же не напутай!

   Ты пишешь, что записана кандидаткой на службу в пяти советских учреждениях? Тогда не лучше ли мне приехать к тебе, если ты к моменту получения этого письма будешь уже на должности? Это было бы еще лучше. Напиши мне, хватит ли нам на двоих одного твоего жалованья? Словом, отвечай не­медленно на все вопросы. С нетерпением жду. Геннадий".

   "P. S. Одного побаиваюсь: не научила ли тебя за это время Москва теории и практике свободной любви?"

XII

   -- Гаша! -- держа в руках свежее письмо от Геннадия Павловича, с болью и радостью в голосе вскричала Ксения Дмитриевна и, заливаясь слезами, упала на плечи остолбенев­шей Гаши. -- Я от вас уезжаю...

   И она так долго плакала, не выпуская из своих объятий Гашу, точно задалась целью выплакать все слезы, накопившиеся у нее в Москве за эти два с половиной года...

   В тот же день, вечером, по пути на Курский вокзал, на углу Мясницкой улицы, Ксения Дмитриевна сошла с извозчичьей пролетки, поднялась по ступенькам в помещение Главного поч­тамта и отправила в Харьков на имя Геннадия Павловича срочную телеграмму:

   "Согласна. Выезжаю сегодня. Твоя Ксения".

РЫНОК ЛЮБВИ

Повесть

   Источник: Никандров. Н. Н. Путь к женщине. Роман, повести, рассказы. Сост. и коммент. М. В. Михайловой; Вступ. ст. М. В. Михайловой, Е. В. Красиковой. - СПб.: РХГИ 2004 - 508 с.

   OCR: В. Есаулов, ноябрь 2008 г.

I

   Бухгалтер одного из отделений Цент­росоюза Шурыгин, маленького роста, плотный, хорошо упитанный мужчина с очень идущей к нему большой прямоугольной бородой, делающей его лицо красивым, уже в третий раз безрезультатно обходил кольцо москов­ских бульваров: Пречистенский, Никитский, Тверской...

   Походка у него была мечущаяся, вид растерянный, и, глядя на него со стороны, можно было подумать, что этот странный, солидный бородач только что потерял в темноте и те­перь почти со слезами на глазах разыскива­ет среди прохожих кого-то из своих близких.