Между двух стульев

- Разве ее у него отнимают? - еще больше удивился Гуллипут.

Тут уже вмешаться пришлось Петропавлу:

- Но если хоронят... если смерть, - значит, уже не жизнь, значит, жизнь отнимают!

- Да успокойтесь Вы, - сказал Пластилин Мира в облике младенца с честным лицом. - Кому нужна Ваша жизнь!.. А кроме того, для справки: смерть - это далеко не всегда не-жизнь, равно как и жизнь - далеко не всегда не-смерть. Бывает смерть, которая жизнь, и жизнь, которая - смерть. И еще... почему Вы думаете, что смерть - это надолго?

- Ну как же: человек умирает только один раз! - Петропавел расхохотался бы, если б вопрос не стоял так трагически.

Шармен, оторвавшись от маленького человека, которого она лобзала, прижимая к земле, как бы между прочнм заметила:

- Французы говорят, что всякая разлука - это маленькая смерть, - и снова вернулась к своеу занятию.

- А из того, что Сократ смертен, следует, что не Сократ стократ смертен, - скаламбурил в обычной своей манере Ой ли-Лукой ли.

- Да ну его, в самом деле! - воскликнул вдруг Гном Небесный. - Он психованный. Я же предупреждал, когда узнал,  1к о г о 0 хороним, что не надо его хоронить! Как будто больше уж и похоронить некого... Меня похороните: я очень люблю возрождаться, это так освежает!

- Да Вас сто раз хоронили! - вмешался Пластилин Мира.

- 37 Каждому хочется взглянуть на мир по-новому. Похороните меня: меня в  1э т о м о б л и к е 0 еще никогда не хоронили! - Можно в конце концов вообще никого не хоронить, - подало голос Белое Безмозглое.

- Я зря могилу копал? - обиделся Старик-без Глаза.

Почему зря? - продолжало оно. - Пусть так постоит: была бы могила - желающие всегда найдутся!.. на

Пока шли эти препирательства, в атмосфере начали происходить волнения... Тонкий и длинный, как игла звук, проткнул пространство.

Глава 7  _CВЯЩЕННЫЙ УЖАС ПО НИЧТОЖНОМУ ПОВОДУ

Волнения все происходили и происходили - в конце концов гости со страхом принялись озираться по сторонам.

- Это  1Он 0! - в ужасе прошептал Ой ли-Лукой ли и без перехода возопил: - Спасайся кто может!

Поддавшись панике, Петропавел вслед за другими опрометью бросился к могиле, крича на ходу: - Там занято! Это моя могила! Ее для меня выкопали!

Ему удалось обогнать всех,даже стремительно молодевшего на бегу Старика-без-Глаза, и исполинским прыжком Петропавел раньше других прыгнул в яму. Остальные упали на него сверху. рядом сопел потный Гном Небесный, оказавшийся довольно прытким.

- Что случилось? - спросил Петропавел у Гнома.

- Муравей-разбойник... приближается! Слышишь богатырский пописк? - еле выдохнул тот: маленький, он с трудом выдерживал вес стольких тел сразу.

- Что он с нами сделает?

- Ничего - дрожа от страха ответил Гном Не бесный. - В том-то весь и ужас.

- Чего ж ужасаться, если нам ничего не грозит? - прохрипел Петропавел полузадушенно.

- Это священный ужас, ужас наших предков! - Гном Небесный трясся, те самым позволяя Петропавлу хотя бы изредка перехватывать воздух.

- У вас у всех общие предки, что ли? - еле выдавил из себя Петропавел.

- Предки у всех общие, - понятно ответили ему. - Не думайте, что  1 у в а с  0они какие-то уникальные. - Это был голос Белого Безмозглого. Петропавла неприятно поразило, что у него с Белым Безмозглым общие предки.

- Эй вы там, внизу, заткнитесь! - раздался сверху голосок Дитяти-безГлаза. - Не мешайте испытывать ужас!

- Да плевал я на ваш ужас! - разозлился Петропавел и нечеловеческим усилием продрался наружу сквозь груду тел.

Творившееся наверху потрясло его. Дул шквалистый ветер. Столетние дубы носились над землей, выворочен ные корнями наверх. Сверкала молния, гремел гром, шел ливень с градом, и валил снег. Началось землетрясение. В образовавшуюся неподалеку от могилы

- 38 трещину затянуло окрестный лес. Откуда то принеслась песчаная буря, а вслед за ней потекла раскаленная лава. Петропавла шарахало из стороны в сторону и он проклинал себя за то, что вылез из могилы. Виновника всех этих бедствий видно не было. Внезапно все стихло - и в зловещей тишине над миром раздался богатырский пописк: вакханалия прекратилась. Петропавел огляделся вокруг: разрушения были чудовищными.

Тут над могилой показалось искаженное ужасом младенческое лицо Пластилина Мира. При виде Петропавла лицо осовело.

- Чего Вы-вы-вы-вылезли? - заикаясь, белыми губами произнес чуть слышно Пластилин Мира.

- Я хотел увидеть Муравья-разбойника, - Петропавел был точно пьяный.

Некоторое время Пластилин Мира омуравело глядел на него и потом свалился в могилу, - по-видимому, без чувств. В могиле долго было тихо. Внезапно там начался страшный гвалт, продолжавшийся час-полтора, и наконец один за другим все молча выбрались на поверхность. Лица их были торжественны и суровы.

После того как вышедшие из могилы построились в шеренгу по одному, вперед выступил Бон Жуан. Он произнес речь:

- О герой! Все мы выстроились перед Тобою (он так и произнес это слово - с большой буквы) в шеренгу по одному для того, чтобы выразить наше восхищение Твоим смелым и совершенно бессмысленным поступком. Ты, который еще несколько минут назад трясся за свою паршивую жизнь, явил нам всем образец отчаянной отваги и беспрецедентной глупости. Среди нас нет равных Тебе. Нашим большим коллективным разумом мы не смогли постичь, зачем Тебе, герою, понадобилось видеть Муравья-разбойника, когда при появлении его достаточно оттрепетать и стихнуть. Никому из нас никогда не приходила в голову эта уникально идиотская мысль лицезреть его. Сперва она показалась нам кощунственной, но потом общими усилиями мы вспомнили наше древнее предание, в котором высказано такое пророчество"И придет бесстрашный, глупый человек, и поцелует Спящую Уродину как свою возлюбленную, и пробудит Ее от сна".

О герой! Мы поняли, кто тот бесстрашный и глупый челоаек. Это Ты...

Тут Бон Жуан вздрогнул: он вспомнил, что Петропавел мужчина, а стало быть, разговаривать с ним не имеет смысла. Бон Жуан умолк и стал в шеренгу из которой тотчас же вытолкнули почти вышедшего из состояния омуравелости Пластилина Мира с помятым личиком. Он тоже произнес речь.

- Ну что ж... - начал он и сам же себе ответил: - Да ничего! Случилось то, чего не случалось, а если и случалось, то другое. Среди нас нашелся тот, кого не было среди нас, но оказалось, что был. Это, как говорится, и радостно и грустно. Грустно потому, что его не было, а радостно потому, что оказалось,