Между двух стульев

- 29

- Вот я один и тот же размер и имею, - с некоторой даже гордостью подытожил Петропавел.

- Это по отношению к  1ч е м у  0  1ж е 0 Вы имеете один и тот же размер, если минуту назад мы договорились считать Вас большим по отношению к камешку и маленьким по отношению к дубу?

- Я... - начал запутываться Петропавел, - я имею один и тот же размер по отношению... к  1д р у г о м у  0 единичному наблюдателю!

- Но Вас же сейчас никто не наблюдает! - восккликнул Гуллипут. - Если,конечно,не наделять способностью к наблюдению камешек или дуб. Меня лучше оставить в стороне: я-то уж точно Вас не наблюдаю, мне дела нет до Вас. - И, вероятно для того, чтобы добить Петропавла, он закончил: - А если бы Вас наблюдали, то следовало бы определить размер Вашего наблюдателя по отношению к третьему наблюдателю, размер третьего - по отношению к четвертому... и так до бесконечности. Возникает вопрос: кто же станет  1п о с л е д н и м 0 наблюдателем и будет ли  1к т о - н и б у  1д ь 0 наблюдать его?

Петропавел чуть не разрыдался в ответ.

- Оставьте меня в покое, - еле выговорил он. - Мне плохо от Вас.

- Нет, это Вы оставьте меня в покое и дайте мне право не иметь определенного размера - хотя бы только потому, что его, как выяснилось, вообще никто не имеет! - выкрикнул Гуллипут ужасно гневно, а Петропавел вдруг вяло подумал: - "Дался мне этот Гуллипут!.. Чего уж я так пекусь о его размерах?" - а вслух сказал: - Да будьте Вы каким угодно! Мне все равно.

- Действительно! - подхватил Гуллипут. Вы же не обязательно должны иметь обо мне одно мнение. Имейте два: "Гуллипут - очень маленький" и "Гуллипут - очень большой" - что Вам мешает?

- Противоречие! Противоречие мне мешает!

- С чего Вы взяли, что это противоречие? Нет тут никакого противоречия, если употреблять слова "большой" и "маленький" в так называемом реляционном значении... относительном значении, пояснил он, заметив недоумение Петропавла. - Слова вообще нельзя употреблять в абсолютном значении: абсолютному значению ничто не соотоетстеует в мире, где все относительно. Нет ни большого, ни маленького, нет ни прямого, ни обратного направления, ни правой стороны, ни левой, ни верха, ни низа! И ни завтра, ни вчера - тоже нет!  1Ничего нет 0. Вздохните же Вы наконец свободно! Более или менее.

Петропавел поднял голову кверху, потом опустил вниз:

- Верх и низ есть, Не надо меня дурачить.

Вам это ка-жет-ся! - Гуллипут орал уже бла гим матом. Ка-жет-ся! Будь на моем месте Тридевятая Цаца, Вам бы так не казалось.

- 30

Еще и Тридевятая Цаца!.. - Петропавел совсем сник.

- Воспряньте, - произнес Гуллипут с мрачным сочувствием. Лучше расставаться с предубеждениями весело, поверьте мне: я вырос в гоготе и хохоте.

- Мне домой надо, - буркнул, проглотив комок, Петропавел. - Тут у Вас с ума можно сойти.

- Можно, - согласился Гуллипут, - если обращать внимание на частности. - Вы не обращайте... Кстати, многое из того, что происходит, Вам не обязательно оценивать, как Вы ато постоянно делаете. оценки Ваши ничего не меняют в мире: он существует независимо от них. Вы же согласились, например, называть Шармен Шармен, а не Кармен.

- Мне никто не предлагал выбирать,- Петро павла поразила осведомленность Гуллипута.

- Из мелочей не нужно выбирать. Важно пра вильно сделать Большой Быбор, До него Вам еще далеко. Что же касается Шармен и Кармен...

- А это одно лицо? - озаботился Петропавел.

- Нет, но допустимо определить одно через другое, вздохнул Гуллипут за его спиной. Кармен есть Кармен. А Шармен... Она все-таки гораздо по следовательнее. Интересная, между прочим, особа - шальная! Влюбляется в каждого, кто попадается ей на глаза, и любит его до тех пор, пока на глаза не попадется кто-нибудь другой: тогда она начинает любить другого, а прежнего забывает. И когда через любое время встречает уже забытого, всякий раз влюбляется в него заново. Вот характер!

- А Тридевятая Цаца - кто такая? - со всевозможной осторожностью спросил Петропавел. - Очень уж имя странное...

- Не более и не менее странное, чем любое другое. Имя, темя, племя, стремя... Связь между именем и объектом таинственна, Семя, вымя... Вы есть, наверное, хотите. - Петропавел даже не успел осмыслить последнее заявление, а Гуллипут уже скомандовал: Спуститесь в долину и идите к кусту, который на отшибе.

- На отшибе дерево, - возразил Петропавел.

- Хорошо, идите к нему. Я пойду следом.

Короткой колонной они спустились в долину. Возле дерева стоял траспарант: "Яблоня. Куст". "Почему куст? - подумал Петропавел. - Когда это явно дерево!" Вблизи дерево оказалось липой.

- Угощайтесь, - предложил Гуллипут из-за спины. - Только пройдите немного вперед, я тоже поем. Более или менее.

Петропавел прошел вперед и поинтересовался:

- Чем тут угощаться?

- Как чем? Плодами!  1П л о д а м и в о о б р а ж е н и я, - И Гуллипут аппетитно зачмокал.

Петропавел пристально вгляделся в липу.

- Тут одни листья. Вы листья, что ли, едите? - спросил он

- 31 наконец.

- Значит, у Вас нет воображения. Было бы воображение были бы и плоды. - Почмокиванье Гуллипута не прекращалось.

- Вы бы хоть не чмокали так! - укорил его Петропавел, страдая. - Мне от этого тоскливо.

Сбоку, из-за спины Петропавла протянулась рука, державшая нечто невообразимое - огромный оранжево-голубой шар, очень отдаленно напоминавший мандарин, арбуз, дыню, ананас и гранат.

- Нате, - сказал Гуллипут, - ешьте тогда плод м о е г о воображения.

Голодный Петропавел не задумываясь впился зубами в плод воображения Гуллипута и в три присеста уничтожил этот плод.

- Спасибо,очень вкусно, - честно сказал он. - Не понимаю только, как такое могло вырасти на липе.

- На яблоне, - поправил Гуллипут.

- Это липа. Зачем вводить людей в заблуждение неправильной надписью?

- Чтобы было о чем подумать во время еды. Ничто не должно становиться привычным: привычное превращается в обыденное и перестает замечаться. Этак можно вообще все на свете проглядеть: ведь нет ничего, что рано или поздно не стало бы привычным. Лучше всего, когда мы пытаемся выяснять суть даже того, что кажется очевидным. Интересные, доложу я Вам, случаются открытия.