Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

Через две недели инспектор Михаил Джавахишвили приметил на тбилисском вокзале стройного, элегантного молодого красавца.

— Здравствуйте, батоно Квачи!

— Здравствуйте, глубокоуважаемый батоно Михаил! Как пожи­ваете? Как здоровье вашей досточтимой супруги?

И Квачи крепко пожал инспектору руку той самой рукой, которая две недели назад казалось высохшей и бессильной.

— Спасибо. А как вы?

— Не так хорошо, как хотелось бы мне, но и не так плохо, как желал бы Хопштейн... Ничего, я еще встречусь когда-нибудь с этим бестией!.. Мое почтение!

— Счастливого пути! — ответил инспектор и долго с улыбкой смот­рел вслед Квачи, важно, с небрежным достоинством ступавшему по перрону тбилисского вокзала.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Сказ об освоении банковского дела

Пока Хуху Чичия продавал в Кутаиси земельный участок и остав­шееся барахлишко, Квачи Квачантирадзе не бездельничал. Прихра­мывая, с подвязанной рукой, он таскался по клубам и ресторанам. За­вел разнообразные знакомства, по обыкновению принюхиваясь и при­цениваясь, прикидывая возможности своих новых знакомых. При этом случилась однажды маленькая неприятность: старейшина клуба приг­ласил его к себе и хлестко отчитал. Однако Квачи не смутился и даже не покраснел. В те дни он уже наладился назад, в Россию, и его не вол­новало, что скажут о нем три десятка человек в городе, где его почти никто не знал.

За карточным столом Квачи познакомился с неким Назимовым — чиновником Азовского банка, игроком, мотом и пьяницей. Ко времени их знакомства карты разорили Назимова дотла. Несколько раз ему удалось сыграть в долг, но затем партнеры спросили наличные и не сдали ему карту.

Назимов огляделся, обратился к Квачи.

— Князь, одолжите до завтра десять рублей.

— Я не одалживаю денег незнакомым, — холодно отрезал Квачи.

— Если это единственная причина, то позвольте представиться: служащий Азовского банка Назимов, — он протянул Квачи руку и тот волей-неволей пожал ее. — Препятствие преодолено. Надеюсь, теперь я вправе рассчитывать на десять рублей?

Квачи так понравилась выходка Назимова, что он охотно дал деньги, сопроводив дружелюбной улыбкой. В то же мгновение некая идея молнией пробежала в его мозгу... За первой улыбкой последова­ла вторая, за десяткой — десятка: в ту ночь новая дружба была кре­щена вином и увенчана красотками. Два сердца, две родственные ду­ши нашли друг друга.

Квачи несколько раз пригласил Назимова, одолжил ему денег — словом, приручил совершенно. Они успели хорошенько пошушукать­ся, после чего Квачи заторопился с отъездом. Пупи глазами спросила о причине спешки; Квачи понял немой вопрос и ответил:

— Странный город этот Тбилиси! Здесь нет возможностей для настоящего дела. Кроме того, он нашенский город — слишком много своих. А я затеряюсь подальше, откуда злые языки не донесут сюда сплетен... Кто знает, что ждет меня впереди, может статься, это при­станище еще послужит мне...

Его поняли. Быстренько собрались и снялись с места.

Направились в сторону Ростова.

На станции Беслан их встретил одетый по-европейски, гладко выбритый Силибистро, преображенный в Ованеса Шабурянца. Едва успели обняться и порасспросить друг друга о прошедшем.

Силибистро с семейством свернул в сторону Кавказа, а Квачи и Бесо Шикия взяли курс на Петербург.

На следующее утро они встретились в Ростове с Назимовым, заблаговременно взявшим отпуск. Бегло посовещались, выпили кофе я пошли в банк.

В какой-то момент Квачи вдруг заробел, но тут же собрался с ду­хом, придал лицу решительное выражение и без церемоний распах­нул дверь директорского кабинета.

— Мое почтение! Князь Орбелиани, — с этими словами он по­ложил на стол перед директором соответствующий паспорт и банков­ский билет.

В билете было написано:

"Азово-Донской банк... Ростовское отделение.

Просим выдать князю Николаю Павловичу Орбелиани 37 435 (тридцать семь тысяч четыреста тридцать пять) рублей в счет тбилис­ского отделения вашего банка.

Директор X

Бухгалтер У

Кассир Z".

Директор вызвал служащего, передал ему билет и приказал:

— Найдите авизо, — затем обернулся к Квачи. — Вы впервые в Ростове? Кого изволите знать из нашего общества?

— В ваших краях я не то в третий, не то в четвертый раз. И все проездом. Гостил дня по три у моих друзей — у сына сенатора Дени­сова, у графа Нордбека, барона Тизенгаузена. Мы близки с Паже­ского корпуса. В этот раз я от Нордбека. Его именье называется Калиновка, если не путаю. Отсюда недалеко, верст двадцать... Не исклю­чено, что недели через две стану зятем этого почтеннейшего семей­ства...

Служащий вернулся и положил бумаги на стол. Директор написал на них: "Выплатить", вернул Квачи паспорт и спросил о Пажеском корпусе. Квачи ловко перевел разговор на Одессу и проявил из­рядную осведомленность. Беседа оживилась, затянулась чуть ли не на полчаса.

Наконец Квачи встал:

— Рад знакомству. Приглашаю на помолвку... Уведомлю вас пись­мом... непременно... До свидания!

Пока Квачи "проворачивал дельце" с директором, Назимова бук­вально начало трясти. Он сперва отошел подальше от Бесо Шикия, предварительно прошипев ему в ухо:

— Если что-нибудь случится, я вас не знаю...

Потом не выдержал и пошел к выходу:

— Жду на улице... Помните, мы не знакомы...

Квачи сложил деньги в бумажник, убрал в нагрудный карман и огляделся. Назимова нигде не было.

— Где эта пьянь? — спросил он Бесо.

— Сломался. Говорит: если сорвется — я вас не знаю...

Квачи, хмуря брови, пошел к дверям. Взявшись за бронзовую ручку, он вдруг остановился — его осенило. Живо обернулся к Бесо, дал ему какие-то указания.

Бесо выскочил на улицу. Назимов стоял у входа.

— Скорее! Спасайтесь! — зловещим шепотом бросил ему Бесо, а сам наклонил голову и скорым шагом пошел по тротуару.

Помертвевший Назимов трусцой припустил за ним.

— Что?.. В чем дело? Что случилось?! Узнали?!

Оба свернули в узкий проулок.

— Едва спаслись... Дело совсем плохо, — скороговоркой тарато­рил Бесо. — Авизо получено, но директор засомневался, денег не да­ет... Я, говорит, вас не знаю, в шифре какая-то путаница, придется послать депешу в Тбилиси... Они с бухгалтером о чем-то совещались в соседней комнате, говорили по телефону... "Князь" сказал, что мы зайдем завтра и ушел... По-моему, все пропало. Если мы на время не исчезнем — всем крышка. Но запомните, что и я вас не знаю!

Назимова затрясло, как в лихорадке, стуча зубами, он бормотал:

— Бедная моя семья... мои дети... Ведь у меня жена и дети... И не­ту даже денег на дорогу...

— Деньги на дорогу я дам. Но вы должны сейчас же исчезнуть. Вот сто рублей — придется обойтись...

Перепуганный Назимов, несолоно хлебавши, уехал в Ставрополь. А сияющие Квачи и Бесо в вагоне первого класса продолжили путь на север.

— Если Назимова поймают, станут искать меня в Киеве. Славно я запутал следы, ничего не скажешь,— похвалялся Квачи перед своим преданным другом.

Сказ о переселении в Петербург

Прошло больше года с тех пор, как Квачи и Бесо поселились в Петербурге.

Квачи вызвал из Одессы Джалила, вслед за которым постепенно перебрались Хавлабрян, Чхубишвили и остальные. Возродилась одес­ская семья. Молодые люди редко заглядывали в храмы науки, зато их частенько заносило туда, где были гулящие женщины и сомнитель­ные развлечения.

Квачи рос на глазах, день ото дня созревал, расцветал, распускал­ся, ибо здесь неизмеримо больше было поле деятельности — работы, наблюдений, подражаний. Он нашел поприще, где мог расправить крылья и развернуться!

Жили в одной квартире с Бесо и Джалилом; остальные рассели­лись неподалеку. И работу поделили. Теперь Квачи не разменивал свой творческий дар на мелочи. Когда случалось затеять крупное дело, он привлекал друзей и, "провернув", делился добычей; в других же случаях, если дружина гнала мелкого зверя, участие Квачи ограничи­валось советами.