Пером и шпагой

бесплодные усилия на поднятие этой непроницаемой завесы..."

Так ли это? Вот что может узнать читатель из газеты "Неделя" :

"Елизавете представили француженку, и императрица была очарована красотой, скромностью и умом Лии де Бомон. В одни сутки (!) де Еон стал могущественной фавориткой царицы. Он был назначен фрейлиной (!), а вскоре - чтицей к императрице... Лия де Бомон не только читала императрице книги, но и беседовала с ней, выясняя вкусы, склонности, желания. Убедившись в безопасности предстоящего шага, Лия де Бомон принесла в спальню царицы "Дух законов" Монтескье... В роскошном переплете было спрятано личное послание Людовика XV, приглашавшее царицу вступить с ним в секретную переписку..."

Если бы я не уважал читателя - я бы, наверное, так и писал, как изложено здесь, и моя книга от этого сразу бы стала интереснее. Но я слишком уважаю нашего грамотного читателя и не стану насыщать его душу подобной белибердой...

Вместо этого я предлагаю читателю заодно со мною попытаться разобраться во всем. Начнем с "могущественной фаворитки", какой будто бы стал де Еон в "одни сутки". Даже если бы де Еон потратил на это десять лет жизни, он все равно не стал бы фавориткой. В царствование Елизаветы Петровны женщины никогда не играли при дворе никакой роли, ибо императрица чуждалась женского общества, предпочитая ему - мужское. У нее были только подруги, но фавориток не было!

Тем более не мог де Еон стать и фрейлиной. Русские девушки знатных фамилий избирались во фрейлины не по своим личным качествам, а лишь по боевым и гражданским заслугам их отцов и дедов (какие же заслуги перед Россией могли иметь предки нашего кавалера?). Никогда и нигде Лия де Бомон не значилась в придворных списках, - такой просто не существовало при дворе.

Возвращаемся к главному вопросу: был ли тогда де Еон в Петербурге вместе с Дугласом? Документы не дают ответа (хотя молчание в истории не может являться доказательством), и четко говорит об этом только один человек.

Этот человек сам де Еон.

- Да! - утверждал де Еон в своих мемуарах. - Да, я был тогда в Петербурге... Да! Я носил тогда женское платье, в котором мне, с помощью Воронцова, было легче проникнуть к подозрительной русской императрице...

Верить ли нам де Еону, читатель? Нет, этому трансформатору верить не следует. Он сам умышленно так запутал свою жизнь, что, может, историк Мишо и прав, говоря: "Незачем тратить бесплодные усилия..."

Правда, документы того времени очень глухо и невнятно упоминают, что возле Елизаветы Петровны в этот период действительно крутилась какая-то таинственная "француженка". Кто она была? Это могла быть модистка. Это могла быть дама для разнашивания новых туфель императрицы. Это могла быть и чтица романов. Но вряд ли это был де Еон.

Историки Франции, работая в архивах Парижа, поначалу дружно признавали проникновение де Еона к Елизавете. Но потом огулом стали отрицать этот факт (опять-таки не вылезая из архивов Парижа). Где же правда, читатель? Кажется, мы дошли