Великий океан

Сорок байдарок с алеутами и двадцать промышленных байдар направил Баранов напромысел морского бобра. Полного безветрия можно было ждать только через месяц, ноАнаний привез приказы из самого Санкт-Петербурга. Компания требовала доходов.Кругосветное путешествие Лисянского обошлось дорого, акции пали в цене на два пункта. Вкрепости остались только больные и с десяток караульщиков, еще не совсем окрепшихпосле цинги. Строительство школы и мельницы, сооружаемых на островке рядом с кекуром,было приостановлено, на редуте св. Духа оставлен небольшой гарнизон.

Баранов хмурился и молчал, лишь коротко и отрывисто отдавал распоряженияЛещинскому. А потом, оставаясь один в нетопленом зале, много раз перечитывал приказыи до полуночи шагал по комнате. От Резанова не было никаких вестей, а только он одинпонимал, что не до промыслов было сейчас молодому заселению, не до прибытков компании.

«...Публика, а паче торговая, охоча токмо на одни успехи и выгоды смотреть и ценитьхлопоты, но она не входит и на малость в рассмотрение причин, коими стесняется торговля,упадают выгоды всего государства Российского...писал Баранов на материк в самые тяжелыеминуты жизни крепости. На время бы только прибытками поступиться. Владения нашиежечасно погибнуть могут. Главная тяга для сих мест продовольствие и отыскание близкихи обильных земель, откуда возить можно,первая наша забота. Процветут промыслы иторговля, весь край перестанет быть диким».

Голод пока прекратился, нужно было использовать теплые дни для строительства фортаи корабля, снарядить шхуну на Охотск, однако требования компании были определенны.Повелевая, он привык подчиняться, твердо и непоколебимо соблюдать власть.

Распоряжение правителя звероловы приняли угрюмо. Изнуренные бескормицей,обессилевшие от недавней болезни, люди не торопились выходить в неспокойное море. Присамом малом шторме промысел становился тяжелым и большей частью зряшным. Раненыйзверь уходил незамеченным. Одни алеуты собрались охотно надоело сидеть на берегу.

Утро выдалось ветреное, вершина горы Эчком не была закутана облаками.

Может, и пофартит,сдвинув шапку на лоб, всматривался в горную цепь Лука.Ежели маковка чистаядождя не пойдет. Примета верная.

Он поскоблил затылок, подтянул опояску, оглянулся и, заметив невдалеке Наплавкова,назначенного старшим партовщиком, заторопился к нему высказать свои наблюдения.

Направков что-то буркнул и, хромая, двинулся к лодкам. Многие суденышки были ужеспущены.

Часа через полтора все байдары, касаясь носом береговой черты, колыхались на волнеприлива. Люди столпились у лодок, слушали напутственный молебен. Служил Ананий. Гедеоностался на озерном редуте. Священник начал торжественно, однако холодный ветер заставилего ускорить молебствие, множество чаек заглушало голос. Придерживая камилавку, Ананийсердито махал кадилом, словно отгоняя любопытных птиц, низко пролетавших над аналоем,торопился. Тощий его тенорок был слышен только отрывками. Промышленные ежились,нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Нанкок бесцеремонно возился с трубкой.

Наконец Баранов, все время вглядывавшийся в морскую даль, перекрестился, подошелк опешившему священнослужителю, взял с аналоя крест, приложился, затем обмакнулкропило в ведерко с недоосвященной водой, помочил себе темя.

Кончай, отец,сказал он негромко и неторопливо отошел в сторону.

Ананий вспыхнул, рыжая борода его затряслась, но к нему уже спешил Лука, услужливоподхвативший ведро, потянулись обрадованные окончанием молебствия звероловы.

Лодки отчалили. Наплавков еще с вечера разделил свой отряд на несколько партий, попятнадцати байдарок в каждой. Часть алеутов, с Нанкоком за старшего, пошла на север, гдев недавние годы находились бобровые лежбища: остальных Наплавков повел к каменистойгряде островов, чтобы оттуда начать охоту.

Вокруг Ситхи морских бобров давно уже не было. Осторожные животные держалисьподальше от населенных мест и только в жестокие ветры выходили на берег, выбираянедоступные для человека острова. На лежбища, где появлялись людские следы, никогда невозвращались.

С каждым днем морских бобров и котов становилось меньше. Англичане и русские,индейцы и алеуты истребляли их, не заботясь о будущем. Драгоценный зверь уходил вседальше, на пустынные острова. Нужно было затрачивать много дней, чтобы найти новыележки. Зверь выходил на берег редко и почти все время проводил на воде. Даже спал, лежавверх брюхом. Густая длинная шерсть легко держала массивное тело. Матки таскали детенышейна себе, придерживая щенков передними лапами.

Еще ни разу за последние годы не выходили так рано на промысел. Море было бурное,темное. Широкие водяные валы высоко вскидывали небольшую флотилию, рушились гребниволн. Ветер пронизывал мокрую одежду, коченели руки, не выпускавшие весел. Партииалеутов уже не было видно, узкие одно-ключные байдарки тонкими черточками исчезалина горизонте.

Лука сидел впереди Наплавкова, с отчаянием тянул тяжелое весло. Рядом и дальше,согнувшись и пряча лицо от ветра, напрягаясь изо всех сил, гребли злые, задыхающиеся отусилий промышленные. Наплавков правил. Глаза его были прищурены, по осунувшемусяскуластому лицу, по отросшей бороде стекала вода.

Василий Иванович...сказал вдруг Лука и, выпустив весло, в изнеможении осел надно байдары.Кончаюсь...

Но весла соседних гребцов больно стукнули его по затылку. промышленный вскочил,взгромоздился на место. Никто больше не произнес ни слова, и Наплавков словно ничегоне видел.

Только после полудня на сером фоне неба обозначилась невысокая скалистая гряда. Этобыли безыменные острова, вокруг которых на мелководье еще в прошлом году водилисьбобры.

Под прикрытием близкой земли море стало спокойнее, уменьшился ветер. До сумерекоставалось еще несколько часов, и Наплавков решил, не высаживаясь на берег, проверитьместа. После небольшой передышки он дал знак развернуться, вытянуть цепь лодок так,чтобы между байдарами можно было видеть бобра. Партия была большая, скоро крайниелодки затерялись вдали.