Баязет

ь!

Все выбрались на крепостные фасы, откуда было далеко видно, и взору людей открылась торжественная, незабываемая картина:

"построение перед боем" - так называлась эта картина.

- Красота! - воскликнул Некрасов.

Долина, раскинувшаяся на подступах к Баязсту, была словно разделена на клетки шахматной доски. И вот чья-то невидимая, но опытная рука вдруг легко и почти игриво расставила по этим клеткам фигуры взводов, рот и батальонов. Казачьи сотни в крутом разбеге сделали широкий заезд по кругу, волоча за собой длинный шлейф бурой пыли, и вот уже осадили на повороте, оцепив фланги будущей битвы. Обдуманно и несуетливо фигуры войска начали перемешаться по горной плоскости - ход за ходом, этап за этапом, избегая препятствия, готовя противнику поражение.

- Господа, - воодушевился Штоквиц, - узнаете ли вы руку Тер-Гукасова? Это наверняка он выходит сюда, к нам...

Евдокимов раскрыл рот, и в горле его что-то захрипело.

- Что с вами? - спросили его.

- Я хотел крикнуть "ура", - стыдливо признался юноша...

Гурки ответили огнем: орудия, фальконеты, винтовки, ружья - все было пущено в дело, и Штоквиц велел Карабанову пойти к Потресову:

- Скажите, чтобы не скромничал. Пусть тратит все, до последнего заряда. А вы, Клюгенау, можете приступать к открытию ворот!..

Когда Карабанов пересекал двор, турецкие шарохи уже рвались осколками, разбиваясь о стены. Через весь двор, по направлению к госпиталю, полз, волоча разбитые ноги, очередной раненый.

Потресов был на своей батарее, единственная пушка которой выглядывала мордой в окно второго этажа.

- Знаю, знаю, - отмахнулся майор. - Сами не дураки. Уже догадались...

Канониры работали медленно, остерегались делать лишние движения, заряды подносили вдвоем, фейерверкер устанавливал прицел. После каждого выстрела каземат наполнялся пороховым газом, настил пола хрустел и вздрагивал, оседая книзу.

- Не боитесь? - спросил Карабанов.

Потресов подошел к груде картузов, уселся поудобнее.

- А чего мне бояться? - ответил он, - если я заговоренный.

Каждый вечер из хурды своей вытрясаю пули, а в меня - ну хоть бы одна!

За стенами цитадели уже закипала, кроваво пенясь и взрываясь криками, битва за снятие осады, и Карабанов сказал:

- Да, господин майор, честно говоря, не думал я выжить.

- Вам что, - отозвался Николай Сергеевич, - вы молодой, вы долго жить будете. Да и забот у вас не прибавится. А вот мне...

Артиллерист вздохнул и в паузе между выстрелами, разгоняя перед собой синие волокна дыма, закончил:

- Как-то там дщери мои поживают без батьки? Наверное, писем для меня скопилось немало? Они ведь у меня, Андрей Елисеевич, хорошие, - выговорил он с удовольствием в голосе. - Душевные девицы...

Блеснуло вспышкой огня, по плечам и по голове Карабанова забарабанило чем-то тяжелым. В грохоте и протяжном звоне оседала пыль. Майор Потресов схватил Карабанова за плечо и, сползая с картузных мешков, пригнул поручика к самой земле.

- Потресов, да...