Пером и шпагой

явой яблони, ползали по страницам среди недописанных еще строчек. Де Еон не сгонял их, они ему не мешали...

И незаметно закрадывались в душу синие печальные сумерки.

"Что это? - думал он. - Неужели приближение старости?"

Наконец гигантский труд нескольких лет жизни был завершен.

В 1774 году тринадцать томов сочинений де Еона стали продаваться в Лондоне и сразу нашли себе читателей. Давно уже не было его врага - графа Герши: после всех побоищ и скандалов граф укрылся в своем имении, отдыхая душой и телом от де Еона. Но однажды кто-то имел неосторожность упомянуть о кавалере в разговоре.

- Повторите мне это имя, - попросил Герши. - Я не ослышался?

Он тут же умер - от разрыва сердца.

Над свежей могилой отца сын графа Герши поклялся отомстить, и вдова старого Герши бросилась в Версаль - к ногам короля:

- Ваше величество, спасите мне сына от де Еона! Последняя поросль знатного рода падет от шпаги самого опасного дуэлянта!

Людовик пожал плечами. "Когда все это кончится?"

- Но у меня, мадам, - ответил он женщине, - совсем нет времени, чтобы следить за всем происходящим во Франции.

- О, как вы жестоки... Постыдитесь! - зло выкрикнула вдова. - У вас нет времени... Но хватает же времени, чтобы быть королем!

Кавалер де Еон ничего об этом не знал, и беда задела его совсем с другой стороны. Начиналась новая эпоха его жизни.

***

Портреты де Еона веером лежат сейчас передо мною. Он изображен - печальный - в мундире полка маркиза д'Отишана, он смотрит на меня - вызывающе - в дамском наряде. Он и женственный, он и мужественный. Улыбка - умного человека. Когда его изображают женщиной, то подчеркивают миловидность и выпуклость груди, высоко вздернутой корсетом. Мундир и кружева, парик и чепец.

К сорока годам де Еон мало изменился во внешности: мелкие черты лица, нежные губы, голубые глаза и кожа чистая, поражающая девичьей белизной. Брился он редко, но, как говорят, мог бы и вообще не бриться.

Несмотря на эту внешность, далеко не мужественную, кавалер нравился женщинам. От Парижа - до Петербурга. Но легкий флирт, пальба острот, пустяки в стихах и - полное равнодушие к прекрасному полу, - вот и все, чем кончались его романы. Особенно досаждали с нескромными вопросами собутыльники.

- На мне мундир драгуна! - яростно огрызался шевалье. - Если бы наш век не был таким развращенным, никто не замечал бы моей нравственности... Я пью с вами - достаточно и этого великого порока, но зачем мне приписывать остальные?

Исподволь, незаметно сочились, словно едкая плесень по сырым стенам, нехорошие, темные слухи:

- Говорят, он вовсе не мужчина, а так себе...

- По секрету: он уже ходил в женском платье.

- Да что вы? Не может быть!

- А разве вы не читали книги Гудара? Там ведь сказано прямо, что де Еон классический гермафродит.

- Гудар - бездарность! Лучше прочтите похождения распутного Фабласа... Там сказано, что девицы де Бомон следует опасаться!

Кое-что сболтнула и княгиня Екатерина Романовна