Великий океан

Алеша! С нами богг! кричал и суетился бывший лекарь, как только взобрался напалубу «Вихря».Петрович!.. Ура!..

Он тоже сообщил о победе над Бонапартом и был огорчен, что приезжие узнали раньше,а на берегу побежал вперед и сам командовал салютом из своих разнокалиберных пушчонок.

Внешне Круль почти не изменился. Та же тронутая сединой курчавая голова, круглоелицо с выпяченной нижней губой, круглый живот, короткие руки и ноги, кургузый сюртучок,обсыпанный табачной пылью. Но во всех его манерах стало еще больше нервозности исуетливости. Ленивая жизнь на острове ничуть на нем не отразилась.

Не дав гостям даже присесть и отдохнуть с дороги, он потащил их смотреть крепостцу,выстроенную на скалистом утесе над морем, показал одномачтовый бот, купленный им уТомеа-Меа за счет компании, повел осматривать усадьбу и плантации.

Вы знаете, что тут был? Нуль! Я сеяль табак и зерна, ходил на остров, тристо девушеккопаль всю долин. Томеа-Меа подариль для меня половину острова, я строил редут... Потомон дариль второй половина американцам. Потом приходиль Джон Юнг... Он думаль снятьмой флагг государа императора. Я сказал буду палить пушками. Он ушель...

Круль говорил на ходу, жестикулируя, волнуясь, то забегая вперед, то останавливаясь.Из его рассказов и слышанного от Бен Рейта Алексей понял, что дела доктора не блестящии что кто-то упорно хотел его поссорить с королем и выжить с острова. А главное, что самотставной лекарь делал глупости. Дурацкая «крепость», ни к селу ни к городу выстроеннаяна берегу залива, пушки...

Но Алексей знал еще на все. Когда они вернулись после обхода владений и зашелразговор о поездке на Атувай за грузом разбитого судна, Круль вдруг встал и тщательнопритворил дверь. Они сидели в самой большой комнате дома, скопированной доктором сбарановского «зальца» в Ново-Архангельске. Круль поставил даже очаг, хотя топить его тутне приходилось. Ели зажаренного на углях поросенка. Посторонних, кроме мальчишки-гавайца, обслуживающего доктора, никого в доме не было. Алексей удивленно поглядел нахозяина.

Тес...сказал Круль.Вот!..Он открыл табакерку, нюхнул и, пробежав по комнате,остановился перед гостями.Томари враг Томеа-Меа. Вот! Бути верни мои слова. Онхочет со мной дружит. Он будет настоящий король Гавай. Американцы и англичане будутоставаться с большой нос. Вот! Я уже все устроиль...Круль вдруг умолк, подняв указательныйпалец, и торжественно закончил: Он хочет принимат подданство нашего великого государа!

Алексей и Петрович привыкли к фантазиям доктора, но сейчас они поняли, что Крульговорит серьезно.

Ишь ты! сказал шкипер насмешливо, отложив обгрызенное поросячье ребро.Стрельнул!

Но Алексея взорвало. Он и так достаточно видел, чем пахло тут хозяйничанье Круля икто его подстегивал, и окончательно обозлился. Баранов, Кусков налаживают, тревожатся,бьются, а Круль играет на руку американцам и англичанам и накрутит тут такого, что всепойдет прахом и русский корабль не пустят сюда даже на пушечный выстрел.

Если бы я был начальником над тобою...сказал он, отшвырнув чурбан, на которомсидел,я бы... Ты что, доктор, сдурел?Он передохнул, смелое лицо его стало красным.Тебе не «губернатор» ли этот самый подсказует? У царя своей земли хватит, и нечего намлезть куда не след! А полезем так и это потеряем... Ты своей батарейкою, что ли, со всемсветом воевать станешь? Дали тебе землю и сиди. Крепко сиди, в том твоя задача. А вчужое не лезь... Эх!..

Алексей махнул рукой, оттянул узел шейного платка, словно тот давил ему горло, иснова сел. Не глядя на оторопевшего лекаря и не слушая, что тот бормочет, он сидел,сердито опустив голову. Затем взял с конторки какой-то журнал, начал перелистывать. Этобыл «Опыт первий сандвичанский грамматик и словарь», над которым Круль трудилсябольше года. Не одни только пушки и «государственные перевороты» занимали беспокойногомечтателя.

Петрович тоже не слушал оправданий Круля. Планам бывшего лекаря он не придавалникакого значения. Он взял подзорную трубу и принялся разглядывать в окно извилистыйберег острова. Завтра мимо него придется идти к Атуваю.

Опечаленный доктор налил было стакан рому, хотя пил всегда мало, но в это времяшкипер взял его за рукав и, не отрывая глаз от зрительной трубы, потянул к окну.

Гляди!сказал он.Еще один бостонец чалится.

Алексей тоже поспешил к Петровичу. На рейде разворачивался большой трехмачтовыйкорабль, готовясь отдать якоря. Красно-синий многозвездный флаг отчетливо был видендаже без зрительной трубы. Это был четвертый американский флаг в гавани Гоно-Руру.

А ночью кто-то поджег плантации Круля. Сгорела только часть табака. Огонь, рванувшисьвверх, скоро погас, но Алексей и Петрович поняли, что пожар этотпервое предупреждение.

На другой день «Вихрь» взял курс на Атувай. Шел дождь, и светило солнце. Сквозьсверкающий редкий ливень виднелись берега Воагу. Они были тихие, прелестные и напоминалицветущий сад. Но Алексей не любовался берегом. Он сидел в каютке и писал Баранову. ИзАтувая, может быть, удастся отправить письмо на Ситху. Он подробно и горячо излагал всесобытия и просил вмешаться в дела на островах. Только незамедлительные действия правителямогли исправить то, что натворил здесь Круль.

Ну, как по-гишпански «орел»?

Aquila.

А «птица»?

А... Не знаю...

Кусков добродушно усмехнулся, хлопнул легонько сына по затылку.

Ну?

Белоголовый мальчик смущенно царапал пальцем стол и молчал.

Ave! шепнула Фрося. Она стояла у дверей, терпеливо дожидаясь конца урока.

Ох!встрепенулся мальчик.Ave! Верно!

Ну, иди!

Кусков некоторое время смотрел вслед радостно носившемуся по двору сыну, затемснял очки, зажмурил глаза. Они теперь болели все чаще и чаще. Особенно в последнюю зиму.Попик Кирилл привез из миссии, куда его посылал правитель колонии, сотни две испанскихслов и фраз, записанных у монахов. Иван Александрович приказал ему выучить, зубрил сами заставлял учить домашних. Чтобы разговаривать с испанцами, нужно знать язык, апереводчика не было.

Василий погиб, теперь ясно. Риего тогда же прислал извещение, что в Монтерее полагают,будто он попал к индейцам. Уж это враки! Индейцы не тронули еще ни одного русского.Даже дальновские.