Великий океан

Алексей не расспрашивал. Он догадывался, что Бен Райт всего не скажет. Пока былоясно, что на островах зрели свои планы, что Томеа-Меа прикидывается простаком и что досих пор он, как видно, умышленно, ни одним словом не обмолвился о Круле.

Алексей тоже решил пока не затевать этого разговора. Томеа-Меа не откажется отраспоряжения выдать груз разбитого судна. Однако надо выждать. И надо побольше разузнатьи присмотреться ко всему. Может быть, теперь решается судьба всех дальнейших отношенийс островами.

Чужими делами тут пахнет, Петрович. Помяни мое слово!

Горячий и впечатлительный, он с трудом сдерживался, чтобы не сказать чего лишнего,зато старался не упустить из виду ни одной мелочи. Он учился смотреть и ждать.

Вечером Томеа-Меа устроил для гостей представление. На обширной лужайке средикустарников, под навесом широколиственных кокосовых пальм, расположилось множествозрителей. Они сидели и лежали на траве, оставив свободной середину поляны. Впереди былипоставлены три кресла, вынесенные из королевского дома: для Алексея, Петровича и БенРайт». Томеа-Меа и его жены не присутствовали. Закон запрещал им бывать на всехпредставлениях, кроме устраиваемых в честь Нового года.

Теплая темная ночь, далекие грозовые сполохи, озаряющие верхушки пальм, пламяфакелов, укрепленных на остриях копий, смех и шушуканье сотен людей, невидимых дальшепервых рядов, создавали приподнятое настроение. А когда на освещенную середину лужайкивыбежали три актрисы и молчавшие до сих пор музыканты ударили палочками по гладким,отблескивающим кускам темного дерева, крики и рукоплескания зрителей разбудили весьостров.

Потом оркестр умолк. Актрисы высокие стройные девушки остановились передгостями. Каждая из них от пояса до колен была задрапирована в прозрачную желтую тканьтак красиво и искусно, что казалась обернутой гигантскими лепестками. Гирлянды из листьевобвивали шею и руки, костяные браслеты украшали запястья. Медленно и плавно, подзвуки оркестра, напоминающие стук кастаньет, девушки прошли по площадке, закружились,разошлись и будто поплыли. Так ритмичны и легки были их движения. Но постепенно темпускорялся, актрисы кружились все быстрей и быстрей. Гирлянды образовали мелькающийкруг, и переливчатый треск палочек слился в необычайную мелодию.

Зрители затихли. Захваченный новым, никогда не виданным представлением, Алексейвыдвинулся со своим креслом вперед и не чувствовал, как его тихонько толкает Петрович.Наконец он обернулся, но шкипер сидел как ни в чем не бывало и казался совершеннопоглощенным зрелищем. Однако выражение его глаз говорило о другом. Алексей хотелспросить, но, нечаянно глянув в сторону, понял, почему толкает его старик. На виду у всех,прислонившись спиной к пальме, стоял Джон Юнг и глядел в сторону русских. Он неинтересовался представлением, да и люди, сидевшие вокруг него, тоже не смотрели натанцовщиц, а следили за каждым движением англичанина.

Буря хлопков и криков на время отвлекла Алексея, а когда он снова обернулся, ДжонаЮнга уже под пальмой не было.

После танцев актрисы говорили о чем-то нараспев. По интонациям их чистых голосов,по еле слышному стуку деревянных палочек и по тому, как тихо сидели зрители, можнобыло догадаться, что девушки рассказывают о чем-то печальном.

Бен Райт перевел слова Алексею: Пыль клубилась в стороне Гайна, Зеницы очейраскраснелись от пыли. О Тауэ! Тауэ! Будь вечно любима. Земля, лежавшая посреди моря...

Стихи они сами сочиняют для праздников. Это как саги моего народа... О, они оченьспособные люди!.. И они тоже попадут под башмак англичан,заявил он с неожиданнойненавистью.

Но Алексей уже почти не глядел на танцующих. Он думал о том, что не надо откладыватьделового разговора с королем. Кто знает, что на уме у бородатого «губернатора». А он тут, повсему видно,сила!..

Едва представление закончилось, Алексей попросил ирландца снова проводить их ккоролю. Томеа-Меа еще не спал. Отсюда, с поляны, было видно, что он сидит на стулевозле своего дома. Алексей сказал, что хочет поблагодарить властителя и пожелать ему добройночи.

К удивлению Алексея, король на этот раз сам начал беседу о делах. Он охотно обещалоказать давление на Томари, чтобы тот выдал имущество разбитого корабля доктору Крулю,но в свою очередь потребовал, чтобы бывший лекарь вернулся на отведенный ему участокземли, а не будоражил жителей по всем островам и не мешался в дела других чужестранцев.

Томеа-Меа говорил коротко, сухо, как настоящий властелин, и был совсем не похожна добродушного хозяина, каким казался сегодня утром. Он снял европейское одеяние,сидел в желто-красном плаще, вытканном из мельчайших птичьих перьев. Седая курчаваяголова была обнажена, надменно выпячены губы.

Король! сказал Петрович не то с насмешкой, не то со злостью, когда онивозвращались на судно.

Алексей промолчал. Завтра он поедет на остров Воагу, где находится Круль. А потом ужек Томари. Похоже на то, что его опасения оправдываются, и не о грузе потерпевшегокрушение корабля больше всего необходимо думать.

Доктор Круль встретил соотчичей торжественным залпом из всех своих пушечек, скрытыхза камнями батареи. Это и была та знаменитая «крепость», не дававшая спать американцами англичанам и вызывавшая неудовольствие короля. Ниже, у подножия скалы, стояли доми службы. Широкая просека, вырубленная в пальмовом лесу, вела к морю. А по распадку,меж невысоких холмов, тянулись табачные плантации, посевы пшеницы, кофе, сахарноготростника. Любознательный доктор хотел «испытать все злаки» и даже посадил десять горошин,завалявшихся в карманах его жилета.

Дом и постройки были сложены из камня, крыты тростником и корой. Вместо оконпроделаны бойницы, будто Круль собирался выдерживать здесь осаду.

Этот воинственный вид строений, пушки и подобие палисада среди пальм, тишины ипокоя долин вызывали невольную улыбку. Да и внутри крепостцы все было так, как где-нибудь в мирном российском дворике. Даже колодец с журавлем. Но вместе с тем Алексейвидел на рейде три больших корабля под американским флагом, открыто враждебные взглядыкорабельщиков, даже не ответивших на приветственный салют «Вихря». И Круль такобрадовался прибытию своих, что у Алексея не хватило духу сразу высказать свои замечания.Тем более что он всегда дружил с ним и часто, еще в Ново-Архангельске, они вместемечтали о необычайных приключениях.