Великий океан

Лоцман едет,сказал Петрович, вглядываясь в приближающуюся лодку.Дикие, апорядки знают!

Сдвинув зюйдвестку на затылок, он приказал матросу приготовить конец.

Лодка, выдолбленная из цельного ствола какого-то дерева, приблизилась к шхуне.Стоявший на носу человек подхватил брошенный ему канат и ловко взобрался на палубу.Это был высокий пожилой туземец, с прямым тонким носом, резко очерченным ртом,смуглый, курчавый, в европейской шляпе и матросской куртке, надетой на голое тело.Другой одежды на нем не было.

Прибывший не спеша огляделся, что-то крикнул оставшимся в лодке гребцам, затемвынул из рукава свернутую в трубку бумагу, протянул ее Петровичу. Зюйдвестка и почтенныйвид старика привлекали его главное внимание.

Алексей едва не рассмеялся, видя, с какой важностью шкипер развернул бумагу, кивнули, не разобрав в ней ни слова, передал ему.

Читай,сказал он солидно.Должно, по-бостонскому накумекано.

Бумага была старательно написана печатными английскими буквами и говорила о том,что держатель ее Пуикури начальник порта его величества короля Томеа-Меа, и что всешкиперы кораблей должны слушаться его указаний. Он же и главный лоцман. Вместо подписистояла завитушка, а оттиск двухпенсовой монеты заменял печать.

Уже и тут свои порядки наводят! не выдержал Петрович.Козыри!.. Друг у дружкииз-под задницы сиденье рвут.

И, неожиданно заупрямившись, отказался переменить стоянку по указанию лоцмана.

Пуикури не настаивал. Он молча обошел шхуну, озабоченно поглядел за борт. Затемскинул куртку и шляпу и нырнул прямо в залив. Пока Петрович и Алексей изумленностояли у бортовых перил, не зная, что и подумать, начальник порта вынырнул с другойстороны корабля и, схватив конец, снова взобрался на палубу.

Будет можно,сказал он, подбирая английские слова и отдуваясь.Камни будет нет.Буря будет не разбивать.

Он оделся, спрятал бумагу и, бережно держа шляпу в руке, чтобы не замочить еемокрыми волосами, спустился в лодку.

Смущенный поступком туземца, Петрович приказал салютовать крепости не семью, аодиннадцатью пушечными залпами и вывесить большой компанейский флаг. Старый шкипервообще был озадачен. Прошлый приезд он приставал к этому же острову, и никаких новыхпорядков здесь не было.

Между тем целая флотилия лодок приближалась к «Вихрю» и вскоре окружала шхуну.На каждой лодке находилось пять-шесть человек мужчин и женщин, причем на женщинахбыли только набедренные повязки и венки поверх коротких курчавых волос, окрашенных усамых корней чем-то белым.

Алексей и матросы с любопытством столпились у борта. На лодках виднелись зелень икокосовые орехи, на одной визжала большая свинья. Как видно, туземцы привезли все этона мену. Потом вперед протолкался бот с двумя миловидными сандвичанками, стоявшимиво весь рост на носу лодки. Розовые кусочки ткани на икрах ног и длинные ожерелья избелых камней составляли все их одеяние. Не было даже поясных повязок. Женщины стоялиспокойно и улыбались, а правивший лодкой мужчина, указывая на них пальцем, делалкакие-то знаки.

На торг привезли!возмутился вдруг Петрович.Не надо! Не надо!замахал он рукойв сторону лодки.

Бат остановился, покачиваясь на чуть приметной волне.

Убери все концы,обернулся к команде старик.Имарш от борту!

Матросы нехотя выполнили приказание, а говор и крики на лодках усилились. Алексейразобрал несколько английских слов. Островитяне предлагали в обмен на материи свиней,кокосы и женщин все, что пользовалось спросом у американцев и англичан.

Ну и дела! сказал Алексей, и смеясь и возмущаясь. Гляди, на абордаж возьмут,Петрович! Может, купим у них свинью? Давно свежатины не ели. Да и, полагаю, прочиеотстанут.

Но шкипер не хотел тратить товары зря. По опыту знал, что король пришлет не однулодку провизии даром, а холсты и китайки пригодятся для обмена на сандал и таро.

Видя, что на корабль никого не пускают и прибывшие не открывают торга, туземцыразъехались. В гавани стало пусто. А вскоре наступили сумерки, темнота быстро сгущалась, ичерез час-полтора видны были только огромные звезды, повторявшиеся в воде залива. Потомна берегу выросли огоньки, они двигались от крепости по направлению к лесу. Красноватоепламя факелов отражалось в воде и еще больше подчеркивало черноту ночи.

Половину вахты Алексей провел в каюте. Ночь была теплая, влажная, похожая на однуиз тех, когда «Вихрь» впервые прибыл к берегам Калифорнии, и, так же как тогда, за нейскрывался новый, интересный мир. Но теперь за ней стояли еще хлопоты и дела, которыепоручены одному ему, и он один отвечал за их выполнение.

Однако втайне Алексей невольно этим гордился. Он даже покраснел от удовольствия,когда строптивый Петрович перед ночной вахтой спросил его, какие будут на завтрараспоряжения. До прихода на рейд полновластным хозяином был шкипер. Алексей торопливозаявил, что скажет потом, и сделал вид, будто озабоченно роется в бумагах.

Почти до рассвета он пересматривал письма, опись товаров, выписывал и заучивалподходящие к обстоятельствам выражения и слова английские и несколько сандвичанских,которые сообщил ему Петрович. Утром он рассчитывал сразу же отправиться на берег. Послухам, Тома-Меа не особенный любитель церемоний, простота русских должна емупонравиться.

Вышло все по-иному. Алексей лег спать поздно и, как ему показалось, едва успелзаснуть, как был разбужен. Петрович прислал за ним матроса. Быстро одевшись, ежась отхолода, помощник правителя поднялся по трапу и увидел, что наступило утро.

Бухта, горы были покрыты легчайшей кисеей испарений, таявшей и неуловимоисчезавшей, отчего остролистые пальмы на яростножелтом песке словно плыли междусиним небом и сверкающей светлой водой. Откуда-то из-за скал доносились чистые звуки,то низкие, то высокие, напоминающие пение рога, ритмично шумел прибой.

Людей не было видно ни на берегу, ни в лесу. Но обернувшись в сторону крепости,Алексей разглядел, что островитяне сот брались у ее стен, а по заливу, к «Вихрю», несетсядлинная, необычного вида лодка. Словно догоняя ее, струился за ней многополосный флаг.Ради этой лодки шкипер и разбудил Алексея.