The Beginning of the End (СИ)

Ночью было тоже тепло, у реки даже парило.

Пройдя несколько шагов, загребая воду ногами, Белла не выдержала и побежала, отталкиваясь от неровностей песчаного дна: она присела в воде по шею, широко разводя руки, счастливо смеясь. Белла когда-то училась плавать, но почти не умела. Да и неважно!..

Она окунулась с головой; а потом встала, ощущая, как вода струится с волос на спину и живот. Отряхнувшись, Белла взглянула туда, где спал Синухет… и с криком шарахнулась, чуть не поскользнувшись. Он не спал! Он ее видел!..

- Стой! - крикнул египтянин, протянув руку. - Я не подойду!

Белла, снова присев в воде и погрузившись по шею, глядела на него округлившимися глазами.

- Я тоже хочу искупаться, - сказал Синухет. Его плечистая фигура обрисовалась в лунном свете - он был одет в одну набедренную повязку, как заснул.

Англичанка отвернулась, слыша, что он разделся; но когда до нее донесся плеск, сидеть в воде вдруг показалось нелепо, даже унизительно. В конце концов, ведь этот мужчина скоро будет…

Белла выпрямилась и стала бочком пробираться к берегу; но едва она сделала несколько шагов, как услышала голос:

- Погоди!

Ну конечно, этот негодяй улучил момент! Синухет теперь рассматривал ее в упор, совсем нагую, и улыбался. Зубы почти у всех египтян были прекрасные.

- Не бойся меня, - сказал брат Имхотепа.

И Белла, хотя и была ужасно смущена, неожиданно ощутила, как страх отступает. А по телу разлилось томительное предвкушение чего-то неизведанного. Синухет был в воде по пояс, и он поманил ее к себе… и Белла приблизилась, уже не боясь, зная, что насилия не будет.

Синухет открыто, восхищенно смотрел на нее, и новая радость плоти, женская радость, еще усилилась. “Это чудесный эротический сон”, - подумала Белла.

- Я никогда не встречал подобных тебе, - сказал ее новый господин. - Волосы цвета солнца, и глаза цвета неба. В твоей стране все такие?

Белла потупилась. Она подняла руки к груди, стыд вдруг вернулся.

- Я еще…

Она не знала, как сказать, что она девушка.

- Я это понял. Ты так дичишься, - прошептал Синухет. - Но я буду добр с тобой.

Белла задрожала, услышав в его голосе страсть; но не шелохнулась, когда египтянин нежно провел пальцем по ее губам.

- И тебя еще никто не целовал?

Белла не знала этого слова, но догадалась. Она качнула головой, не поднимая глаз. И тогда Синухет приподнял ее подбородок и поцеловал Беллу - впервые в жизни заставив ее забыть, где кончается граница ее существа, и забыться в этом слиянии. А потом отпустил и направился к берегу.

Белла пришла в себя только спустя несколько мгновений. Она вышла из реки, ссутулясь и прикрывая руками грудь. Волшебство кончилось…

Она торопливо оделась, досадуя, что забыла про полотенце. Намокшее тесное платье казалось еще теснее, и в нем стало зябко. Выпрямившись, Белла нашла глазами Синухета. Он тоже устроился спать в лодке, раскинувшись во весь рост!

Белле пришлось свернуться с другого конца. Благо лодка была большая, сработанная для путешествий. Интересно, знает ли Имхотеп, что брат вернулся домой один? Ведь Синухет, старший из братьев, конечно, получил отцовский дом… а Имхотеп живет при абидосском храме, как жрецы Амона?..

Белла уснула, решив, что все завтра выяснит у Синухета.

Пробуждение было не слишком приятным - тело одеревенело от сна в неудобной позе. И платье испачкалось и измялось. Лен, конечно, прочная, ноская ткань, но ужасно жаль, что у нее нет ничего на смену!

И долго ли им еще плыть?

Белла думала обо всем этом, заметив, что ее господин еще спит. Но когда она принялась искать парик, Синухет пошевельнулся и открыл глаза.

Он сел и улыбнулся ей; провел рукой по подбородку. А потом он о чем-то спросил ее. Синухет спрашивал, не может ли она его побрить!

Белла кивнула. Наверное, дома его бреет слуга… а ей нужно хоть как-то отблагодарить своего избавителя!

Без мыла, опасной медной бритвой действовать было страшновато. Но Белла справилась, Синухет даже похвалил ее; а потом опять поцеловал.

Зардевшаяся Белла только сейчас вспомнила, что она по-прежнему без парика и не накрашена. Но Синухету она, кажется, еще больше нравилась какая есть.

“И как он не побоялся доверить мне бритву, подставить шею”, - неожиданно пришло в голову Белле. Синухет ей верил! Был так простодушен или самонадеян? Или она настолько расположила его к себе?

Они скромно поели, выпили речной воды и продолжили путь. Гребля не требовала от египтянина много усилий, и они воспользовались этим, чтобы разговаривать. Белла ощутила, что интересна своему новому господину не только по-мужски, но и по-человечески, Синухет оказался умен и любознателен. Она рассказала о себе мало, туманно, - сколько этот египтянин пока был способен воспринять. Вскоре ей удалось перевести разговор на самого Синухета и его семью.

У него, как оказалось, был уже сын и три дочери, старшие дети - от жены, младшая девочка, трех лет, - от наложницы. Супруга Синухета, Мути, была дочерью писца при одном из чиновников фараона, и прежде появлялась при дворе. Они жили близ города Буто в Дельте, но за городской чертой, чем жена Синухета была не очень довольна. Госпоже Мути хотелось большего, чем эта тихая жизнь, - быть вновь посвященной в дела его величества, и славы и богатства для детей…

- Но разве вы бедны? - отважилась спросить Белла.

- Нет, - Синухет взглянул на нее спокойно и горделиво, как человек, построивший свое будущее и уверенный в нем. - Я унаследовал большую часть имущества отца и матери, и преумножил это достояние. И я никогда не любил Уасета и слуг Амона.

Белла глубоко вздохнула.

- А твой брат? Он бывает в твоем доме?

- Раньше мы были неразлучны, - Синухет улыбнулся. - Но Имхотеп еще мальчиком решил вверить себя Осирису, чтобы прикоснуться к тайнам этого бога.

Египтянин нахмурился. Божественное, с которым соприкасался младший брат, было ему явно не по нутру.

- Теперь наши пути разошлись, и мы редко видимся. Но Имхотеп позвал меня с собой, когда отправлялся на юг, в Уасет, - ведь ему этот город тоже чужой, и нас только двое друг у друга.

Задумчивая любовь, осветившая лицо Синухета при этом воспоминании, преобразила египтянина, - он мог был очень разным для разных людей. Как и его брат.

- А Имхотеп… не женат? - спросила Белла.

- Он жрец, - коротко ответил Синухет. - Ему нужно обратное тому, что нужно мне.

Белла так и не поняла, как Синухет относится к жрецам.

Они плыли семь полных дней, иногда останавливаясь на отдых. Больше Синухет не подглядывал за Беллой ночью и не приглашал ее к близости, но днем они понемногу откровенничали. Белла заподозрила, что на самом деле ее господин мало кому открывается и имеет мало друзей, если они вообще у него есть. В этом Синухет похож на Имхотепа: так же носит все в себе…

Но Белла знала, что как раз такие люди - глубокие, интересные люди, умеющие видеть жизнь с неожиданной стороны. Синухета весьма удивило - и, однако же, ему понравилось, что Белла художница. Он сказал, что обязательно позволит ей рисовать и подарит все нужное. Это божественное искусство, которому нельзя позволить захиреть!

Белла была счастлива это услышать. Впервые ей подумалось, что ее новая жизнь может быть хороша. Только если захотеть этого…

Когда они замолчали, Белла с некоторым страхом осознала, что понимает почти все, что говорит ей Синухет, хотя мало училась речи египтян. А до того она почти свободно объяснялась с Хапимерит. Но при этом Белла не понимала каждое слово древнеегипетского языка - внутри у нее будто включился переводчик, который доносил до нее общий смысл сказанного. Или этот переводчик подсказывал ей извне…

В середине пути они остановились в маленьком храме Птаха при одном селении. Жрецы держали там что-то вроде гостиницы для проезжающих.

Они отдыхали целый день, и Белла большую часть дня проспала. Синухет купил ей у жрецов платье на смену, такое же простое: обещал, что дома подарит платья гораздо лучше.