The Beginning of the End (СИ)

Имхотеп словно бы почувствовал ее сомнения.

- Любить - значит всегда узнавать, - прошептал он.

Потом, отстранив Меилу от себя, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.

- Теперь я могу ждать, сколько еще понадобится, - сказал он.

Имхотеп молча соскользнул с постели и принялся одеваться. Глаза жреца были опущены, он больше не смотрел на нее.

Тут Меиле пришла в голову мысль, которая должна была бы посетить ее в первую очередь.

- Кто тебя впустил?

Имхотеп, расправив складки одежды, поднял глаза. Он ждал, что Меила в конце концов спросит.

- Один из твоих слуг, - спокойно ответил жрец, слегка улыбаясь. - Он дал мне ключ.

Меила поняла, что он не станет называть имен.

- Я их всех уволю, - пробормотала египтянка. Имхотеп рассмеялся.

- Нет нужды. Эти люди хороши для тебя, хотя легко подчиняются мне.

Имхотеп сохранил способность овладевать чужим разумом. Меила, ощущая озноб, накинула на обнаженное тело атласный халат, затянула пояс. Потом, сжав губы, протянула руку к любовнику.

- Верни мне ключ.

Какое-то время жрец не отвечал и не двигался… а затем шагнул к ней и, достав из глубокого внутреннего кармана медный ключик, вложил в ее ладонь. Он еще и накрыл ее руку своей, заставив женщину сомкнуть пальцы.

- Больше такого не повторится.

Меила при этих словах вспомнила о насущном.

- Хафез… ты будешь работать с Хафезом?

Имхотеп молча накинул черную куфию, и тень скрыла его лицо.

- Не бойся. Я стану твоим супругом, а не позором твоего дома.

Жрец смотрел прямо на нее - но, вместе с тем, уже словно бы сквозь нее. Меила поняла, что тема закрыта. Ей и самой следовало встретиться с Хафезом и обсудить свое собственное… трудоустройство. Но главное слово в этом решении теперь принадлежит Имхотепу.

Ее любовник ушел, словно растворившись в ночи.

Меила некоторое время сидела, поджав ноги и выпрямившись, - потом снова легла прямо в халате, завернувшись в простыню. Уткнулась лицом в ткань, которая хранила пряный запах их соития. Ломота в мышцах и болезненно-сладостный трепет, который еще ощущался внутри, заставили египтянку улыбнуться.

- Он ушел и унес часть меня, - прошептала она. Меила уже тосковала… но сознавала, что Имхотеп прав.

“А если я беременна?..”

Нет. Меила решительно мотнула головой.

В ту ночь в Карнаке Имхотеп достиг удовлетворения, но не излился. Он был неспособен к семяизвержению: при всем своем тогдашнем могуществе бессмертный любовник Меилы был бесплоден… Сейчас же он изверг семя, но плодов оно не даст. Меила это знала.

Она разжала руку и посмотрела на ключик, который Имхотеп оставил ей. Женщина улыбнулась, но улыбка скоро погасла.

- Ты знаешь, что я осталась полностью в твоей воле. Надеюсь, теперь ты лучше знаешь, что творишь, - прошептала она.

* Конечно, подразумевается “сестра” в древнеегипетском значении “жена”.

========== Глава 32 ==========

Директор Британского музея больше не мог откладывать возвращение в Лондон. Прошло уже почти два месяца с окончания экспедиции в Ам-Шер. Хафез лгал по телефону и по телеграфу, но дольше изворачиваться было нельзя.

Эвелин О’Коннелл, одна из ведущих экспертов Британского музея по Новому царству, давно вернулась к своим обязанностям. В Каире Хафез не мог получить никаких удовлетворительных отчетов о ее работе… и такой настойчивый интерес показался бы подозрительным.

Тем более, что никаких преступников он не задержал. Конечно, ему поверили, когда Хафез сообщил, что личности грабителей установлены, но им самим удалось скрыться. Однако лимит доверия британцев мог иссякнуть скорее, чем представлялось.

Хафез был бы счастлив отстранить слишком настырную англичанку от работы, и, пожалуй, мог бы это сделать. Но он еще больше опасался утратить над ней контроль.

И сколько вообще ей известно?.. Хафез своими глазами видел, как Эвелин, после того, как была убита, вместе с мужем живой выбралась из пирамиды. Ей очень повезло, что “Книга мертвых” оказала свое действие.

Имхотеп, когда Хафез осторожно спросил мнения жреца, сказал, что Ба Эвелин не успел отлететь далеко и не утратил связи с телом. Поэтому даже такое искаженное прочтение заклинаний, на которое оказались способны Джонатан Карнахан или Алекс, - больше было некому, - разбудило магические силы.

“Магическое действие нельзя уподоблять действию машины, которыми привыкли пользоваться вы, современные люди, и которые преобразуют только материальный мир, - прибавил Имхотеп. - Это всегда акт, требующий души самого заклинателя”.

“Неужели Эвелин О’Коннелл все еще обладает Ба, а не христианской душой?” - изумился тогда Хафез.

Имхотеп, к этому времени уже получивший представление о христианстве и христианской культуре, усмехнулся.

“Разве Эвелин О’Коннелл когда-нибудь верила в бога христиан? - ответил жрец. - У нее нет веры, как у большинства из вас, - и потому власть взяла та часть ее существа, которая имела прочную скалу под ногами и Амона-Ра над головой…”

“Нефертири”, - уточнил Хафез.

Имхотеп кивнул.

Может быть, он подразумевал и большее, - но Хафезу стало боязно спрашивать. Главное было сейчас понять, знают ли О’Коннеллы о судьбе Имхотепа.

Выяснить это он сможет только на месте. А значит, придется плыть в Лондон - и предоставить Имхотепа самому себе.

Разумеется, Египта жрец не покинет. По крайней мере, пока.

И это означало, что откладывать решительный разговор дальше некуда. Имхотеп был уже вполне способен говорить на самые актуальные для Хафеза современные темы. Даже слишком поднаторел, беспокойно думал директор музея.

Для беседы старый египтянин пригласил своего гостя подняться в сад на крышу - излюбленное место Имхотепа. И Хафез мог рассчитывать, что здесь никто из дома их не услышит.

Имхотеп, как всегда, опустился в легкое плетеное кресло с таким видом, точно делает хозяину одолжение самим своим присутствием. Держался он всегда вежливо и корректно - но с тем неуловимым превосходством, которое с каждым днем все больше выводило Хафеза из себя. Неужели это существо не понимает, что его судьба полностью в руках его благодетеля?..

Стараясь сохранять хладнокровие, Хафез сел напротив гостя в такое же кресло. Перед этим слуга сервировал для них столик, который был накрыт по-египетски, - вельможи Та-Кемет обедали за индивидуальными небольшими столиками.

Несколько мгновений оба не нарушали тишины. Хафез ощущал щекотание ветерка - “северного ветра”, воспетого поэтами Та-Кемет, переменчивую прохладную тень от гранатовых деревьев, высаженных в кадках вдоль ограждения. Неожиданно директор музея ощутил, глядя на своего неподвижного гостя, будто бы они с ним сейчас перенеслись в древний Уасет, седалище Амона. И вновь вступили в силу те политические законы, которые для древних египтян не отделялись от священных…

Имхотеп заговорил первым.

- Ты хочешь что-нибудь обсудить со мной, господин Хафез?

У хозяина дома появилось неуютное чувство, что это верховный жрец Осириса дает ему аудиенцию - и только что позволил заговорить. Покраснев, старый египтянин кашлянул. Отпил воды с лимоном из своего стакана.

- Да, и это дело не терпит отлагательств. Как тебе известно, господин, я уезжаю.

Английское “my lord”, которое Хафез был вынужден теперь употреблять при обращении к этому существу, словно возвращало его во времена английского феодализма. Имхотеп улыбнулся: может быть, у него появилась такая же ассоциация. Проклятый жрец учился поразительно быстро.

- Ты хочешь сказать, что для меня пришло время расплатиться с тобой и покинуть твой дом? - спросил Имхотеп.

Хафез сжал подлокотники кресла. Он вспотел от внезапной мысли, что Меила могла уведомить Имхотепа о величине своего наследства.

- Нет, - поспешно сказал директор музея. Он поднял руки. - Я не это имел в виду! Конечно, ты можешь остаться, сколько тебе будет угодно, господин…