School game (СИ)

— Что «тоже»? — Йен вскидывает брови вверх. После огромного потока слов до этого, Йен уже и не может понять, о чём глаголит Милкович.

— Соскучился, Йен. Я тоже соскучился, — Микки прикусывает губу, до болезненных ощущений, и смотрит в пол.

Кажется все таким нужным в данный момент, но реальность грубо толкается в головной мозг, вытесняя другие мысли, и брюнет осознаёт весь смысл слов и их расположения в целом.

— Ты первый раз назвал меня по имени, — Галлагер улыбается, как Чеширский Кот, и вот оно чувство влюблённости, которое было запрятано глубоко-глубоко внутри, а теперь вылазит наружу, и как ни в чём не бывало ставит тебя таким по-идиотски тупым.

— Да не пизди, — Микки толкает рыжего в плечо и осознаёт, что это правда. Он никогда не называл его по имени, потому что это будто бы принять тот факт, что оно поистине очаровательное, и говорить его хочется снова и снова, раз за разом повторять.

Йена всего трясёт, лихорадочно потряхивает. Если все могли жить полной жизнью, давая волю каждому чувству и выражение каждой мысли — все это было бы будто наружу, раскрыто и показано на всеобщее обозрение. Скрывать все это куда проще, по крайней мере, так казалось. Йен всегда искал наслаждений, а у Микки будто есть какая-то фобия к настоящим, своим чувствам. Галлагер слишком сильно хочет этого, и он прижимает Милковича к себе, вжимаясь своими бёдрами в пах брюнета. Сексуальное напряжение сразу огромной тучей повисло между ними, и грудная клетка парней поднимается в унисон, дыхание сбивчивое и слишком обжигает кожу. Милкович облизывает свои пересохшие губы, и это будто даёт право Йену вцепиться, будто в последний раз, в розоватые губы парня. Тот невольно хрипит от такой близости, о которой он мог только вспоминать. Йен продолжает настырно целовать, ожидая точно такой же реакции брюнета, и он даёт её, сполна отдавая все то, что он долгое время держал в себе. И понимает, что теперь он точно провалился. И если это игра, то он проиграл, просто оказался жалкой жертвой своих же чувств. Галлагер обматывает своей длинной рукой его талию, и Микки сейчас не думает совершенно ни о чём, всё кажется просто милипиздрическим. Школьная душевая, господи боже мой. Ну и хер с тем, что оказаться прижатым к холодному кафелю в этом месте — не совсем похоже на что-то романтическое, но Йен такой настырный и страстный, что это очень возбуждает, до тысячи мурашек по позвоночнику. Его алые губы переходят к шее, и даже если это все бабские уловки, Микки снова поддаётся, и это самое приятное ощущение. Галлагер оставляет маленькие и совсем незаметные красные отметины. Голова закружилась, будто в ней летали несколько вертолётов сразу, а губы уже горели и пекли.

Галлагер раздевает Микки, хочется сделать все помедленнее, и в более уютном месте, но все становится невмоготу.

— Сука, — тянет Микки, когда Йен расстёгивает молнию. Сексуально стянуть джинсы точно не получится, и Милкович делает это сам, быстрые и ловче.

И насрать, что его притворный «парень» сейчас скачет с мячом в руках, и похуй, что они в школьном душе. Их пронзает волна наслаждения, накрывая с головой. Микки упирается на холодный кафель, твёрдо держа руками своё тело в согнутом состоянии, раздвигая ноги уже более опытно. Йен сзади ещё что-то ввозится, и понимает, что сейчас он ни хера не готов. Нет ни смазки, да что там, даже презерватива нет. Микки буквально рычит от злости.

— Да хер с этим презервативом, давай уже, — хрипит Микки, давясь горячим воздухом от возбуждения.

Галлагер видит маленькую баночку с гелем, и это все же лучше, чем совсем ничего. Дрожащими от волнения руками, Йен наносит его на свой орган. Трахаться без презерватива — высшая степень доверия. Йен немедля вводит головку в сжатое колечко, которое в полной боевой готовности принять весь агрегат рыжего в себя. Милкович уже пропускает через себя стон, больше не в силах сдерживаться. Галлагер продолжает входить медленно, но уверенно, давая возможность Милковичу привыкнуть к давно забытому ощущению, брюнет уже не в силах терпеть, и продолжать что-то рычать в стену, и Йен набирает темп. Уже более уверенные толчки дают о себе знать: импульс разносится по всему телу, но рыжий не останавливается, вбиваясь в прямое попадание, отчего Микки невольно жмурит глаза и хватает воздух, будто в любой момент может задохнуться. Ноги слегка подкашиваются, но он же мужик, держится. Капельки пота появились на лбу у Йена, и его орган уже на пике развязки, отчего внизу живота происходит что-то до боли приятное. Его руки, которые до этого, как всегда были на бёдрах брюнета, неуверенно прижимаются к рукам Микки наверх, обхватывая их полностью. Поза очень даже удобная, и Галлагер продолжает толчки, давя ладонями о прижатые к кафелю руки Милковича. Тот протяжно стонет, и их тела двигаются в унисон, создавая ещё большую жару в маленьком душе. Слова будто бы застряли в глотке и становятся ненужным сейчас, рваные толчки вгоняют член на всю длину, и Йен уже чувствует приближающийся оргазм. Микки не волнует то, что Йен вошёл в него без защиты, наоборот, от этого голову сносит ещё сильнее. Он берёт полное наслаждение от секса с этим парнем, и не хочет, чтобы это хоть когда-то прекращалось, даже если его тело тоже подошло к развязке, и если ещё пару минут, и он безвольно упадёт вниз от изнеможения. Последние толчки ещё раз вгоняют член по самое основание, и Йен опрокидывает голову назад, тяжело дыша, и с протяжным стоном кончает, убирая руки от вытатуированных пальцев Милковича. Тот заканчивает все липучей жидкостью, которая оказывается на холодном мраморе, но он все ещё дрожит, и это лучший оргазм в его жизни, он более, чем уверен в этом. Йен сразу же включает холодный душ, смывая с себя липкость, Микки делает то же самое, становясь рядом. Дыхание все ещё предательски не хочет приходить в норму.

— Ну ты и выдал, Галлагер, — решается сказать Микки, стоя под ледяными каплями воды, которые стекают по его наколенному телу, остужая его, приводя себя в чувства.

Полностью высохшись и одевшись, оба парня не решаются выходить, потому что звонок с урока прозвенел, и вся раздевалка наполнилась переодевающимися учениками. Микки в ступоре стоит, пока кто-то с напором пытается открыть дверь в душевую.

— Алё, блять. Какого хуя? — парень по ту сторону двери ещё пару раз дёргает ручку, а потом, в конце концов, сдаётся, и уходит с потоком матов.

Йен еле сдерживается, чтобы не заржать, прижимая рот кулаком. Пока все обсуждают, кто там мог запереться. Милковичу было не особо весело. Рыжий, словно ребёнок прикусывает кулак, дабы не засмеяться, отчего в уголках глаз появляются маленькие морщинки, а глаза светятся , и даже если ситуация совсем не забавная, взглянув на него, Микки невольно улыбается, показывая зубы.

— Чего ржёшь, придурок? — шёпотом спрашивает брюнет, но это совсем не звучит обидно, а, наоборот, как-то слишком ласково.

— Шпионы хуевы, — ещё тише проговаривает Галлагер, но слыша голоса одноклассников, снова умолкает, и прижимается ухом к двери, дабы услышать все, о чём те говорят. Блять, какой же он всё-таки ещё ребёнок, со своим слабоумным понятием смешных вещей.

Пока одноклассники снова натягивают на себя школьную форму, снимая пропитанную потом спортивную одежду, разговаривают о разных вещах, которые-то совсем неинтересны парням, то они напрягают слух, дабы услышать что-то действительно нужное.

— И куда делся твой парень? — спрашивает соученик Микки и Йена — Джереми. Он специально выделяет последнее слово с особой серьёзностью.

— Да я сам не знаю, куда он пропал. Думаю, пошёл отдавать Мистеру Уилсону презентацию, — немного с тревогой в голосе проговаривает Итан, вспоминая, что Йен должен был сделать проект и отдать его учителю географии. Но всем явно похер, куда делся Милкович, потому что каждый здесь знает о его нелюбви к спорту.

Йен смотрит на Микки и корчит недовольную гримасу. Микки складывает руки на груди, шепча ему по губам: «Переживает». Одноклассники совсем покидают раздевалку, и оба парня облегчённо вздыхают, и немного посмеявшись, ещё пару секунд стоят молча.