To Cause a Soul to Crack (ЛП)

Санс оказался рядом до того, как Папирус понял, что он направился к нему. Высокий скелет тупо моргнул.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Санс, наклоняясь, чтобы положить руку на плечо брата. Контакт выдернул его из оцепенения, и он дернулся в сторону.

— М-мне… пришлось п-пойти на работу, — медленно ответил он, разглядывая отпечатки на снегу — его собственные, следы тапочек Санса и неглубокие провалы в сугробах каждые несколько футов или около того. Его несуществующий желудок свело, и он ощутил острое желание обернуться, чтобы посмотреть на поваленное дерево, но одновременно с этим он боялся, что оно на самом деле окажется там.

— Бро, зачем было сегодня ходить на работу? — Санс раздраженно взмахнул руками, но быстро смягчился, заметив, что Папирус вздрогнул. — Неужели ты не можешь даже немного пофилонить?

Пофилонить — бездействовать — именно этим он и занимался, и вот что случилось… поэтому… Вздрогнув, он нерешительно повернул голову, снова увидел дерево и спрятал лицо в ладонях.

Рядом его брат глубоко вздохнул и сказал:

— Это не твоя вина.

Гнев прошил высокого скелета, словно копья Андайн.

— Разумеется, моя! — крикнул он, сжав кулаки и обрушив их на снег. Действие не вызвало никакого достойного звука, однако Санс отступил. — Это наша работа, Санс! Вот почему мне нельзя пропускать работу! Эт-это… все…

«…По твоей вине, — закончил один голос в голове, но сразу за ним отчаянно заговорил другой: — Все в порядке, в следующий раз ты справишься лучше, ты можешь лучше, у тебя все еще есть второй шанс…»

Но у сноудрейка второго шанса не будет.

Он содрогнулся достаточно, чтобы кости загремели.

Потому что его больше нет.

Папирус не был уверен, когда начал плакать, но не мог остановиться, завывая в перчатки от тяжести, обрушившейся на него, душившей его, угрожая раздавить и сломать. «Ребенок мертв из-за меня, и это я не смог спасти его…»

Санс нежно приобнял его и сел рядом в глубокий снег. Через несколько секунд Папирус, наконец, уткнулся в плечо брата, рыдая и задыхаясь, а Санс с глухим стуком прислонился к его черепу своим. Высокий скелет не сразу осознал, что шепчет его брат: это не твоя вина, не вини себя, никогда не думай, что ты в этом виноват, на тебе нет его пыли.

Бессмысленно. Ничто не могло вытравить мысли вроде «если бы только я был здесь».

Хотя он не имел понятия, сколько проплакал, но когда закончил, грудная клетка сильно болела, и он ощущал себя полностью разбитым. Дыхание было глубоким и неустойчивым, каждый вдох ненадолго усиливал боль в ребрах, но он ничего не мог с собой поделать.

Санс все еще был с ним, все еще обнимал и изредка поглаживал по плечам. Он дождался, когда его дыхание успокоиться, потом отстранился, встал и протянул руку.

— Давай. Вернемся к тебе на станцию.

Сделав еще один глубокий судорожный вздох, Папирус принял руку брата и поднялся на ноги. Его захлестнула волна головокружения, заставив покачнуться, но Санс снова был рядом, подхватил его и помог устоять. Лишь через несколько минут он разогнал онемение конечностей и смог отправиться через снег к станции.

Он ощутил взгляд Санса, когда пошел вперед, но не услышал, как позвонки брата практически хрустнули, когда тот резко вытянул шею, неодобрительно пялясь на затылок Папируса.

— Кто это сделал?

За день произошло столько всего, что Папирус практически забыл про шишку на затылке.

— Д… другой сноудрейк, — ответил он, на мгновение закрыв глаза в попытке вспомнить имя. Ощущение было таким, будто он выкапывает что-то из-под толстого слоя грязи, прежде чем память, наконец, вернулась. — Ч-Чилл. Чилдрейк.

— Ага, ох и проуЧИЛЛ бы я его за то, что нападает на моего брата,* — выплюнул Санс. — Что он…

— Он был расстроен, — перебил Папирус, останавливаясь, чтобы потереть затылок. Прикосновение все еще было неприятным. — О-он… наверное д-думает, что я…

— Это не твоя вина, бро, — сейчас эта фраза стала просто набором звуков, и помощи от нее было ровно столько же.

Они подходили к посту, и Папирусу захотелось пойти быстрее, чтобы добраться до табурета раньше брата. Упомянутый табурет лежал на земле, и скелет наклонился, чтобы поднять его.

— Ты, эм, не видел, чтобы кто-нибудь шатался между деревьев поблизости? — внезапно спросил Санс, и Папирус в замешательстве оглянулся на брата. Низкий скелет пялился на снег под ногами, а потом перевел взгляд на ближайшую сосну.

Он понятия не имел, к чему клонит брат, и просто пожал плечами.

— Я ничего не видел, — ответил он, перевернул табурет и сел.

К удивлению, через минуту Санс подошел к нему, протягивая рогоз в булке. Папирус отшатнулся от него, пытаясь оттолкнуть руку брата.

— Только кусочек, — попросил Санс. — Ты недостаточно ешь.

«Как будто нездоровая пища поможет», — хотелось возразить ему, но в тот момент он слишком устал для спора. Скелет взял хот-дог у брата и осмотрел — по крайней мере, без приправ. Нерешительно поднеся его ко рту, он откусил.

На вкус ужасно, а текстура соцветия — зернистая и неприятная, потребовалось немало усилий, чтобы не выкашлять все прямо на толстовку. Поднапрягшись, он проглотил и вернул остальное Сансу. Трудно сказать, увеличило это его ХП или нет, сейчас он чувствовал себя слишком разбитым и слишком уставшим, чтобы волноваться об этом.

На короткий миг он задумался, а не так ли себя постоянно чувствует Санс.

— Эй, — Санс выпрямился, держа в руке моток гирлянды, которую Папирус забросил под стойку. — А это откуда взялось?

— Гифтрот, — пробормотал Папирус. — Я помог одному сегодня.

— Хех. Те твари обычно не поднимаются на холм, их пещеры внизу.

— Она и не поднималась. Э-это я спустился к обрыву, там она меня и увидела.

Когда Санс не ответил, Папирус посмотрел на него и удивленно моргнул, заметив, что зрачки пропали из глазниц брата. Странно. Что могло его так расстроить?

— Она… не пострадала, — медленно добавил он. — Я-я снял с нее гирлянду, и она…

— Не ходи туда, — зрачки снова мерцали в глазницах Санса — крошечные точки света были полны беспокойства. — Пожалуйста, — он обнял Папируса и притянул к себе, наверное, даже слишком крепко.

Папирус съежился, отстранился и осторожно потер грудную клетку, где брат прижимался к нему.

— Слушай, тебе вообще не стоит тут торчать, — Санс обернулся к востоку, в сторону Сноудина. — Тебе еще не слишком хорошо, чтобы…

— НЕТ! — крикнул Папирус, неуклюже вскакивая с табурета, снова едва не перевернув его. — Я-я не могу уйти! Если я не буду нести стражу, тогда…

— Папирус, — Санс на мгновение закрыл лицо руками, а потом снова посмотрел на него. — Это не твоя вина. Тебе не…

— Моя! — крикнул он. — Я… если бы я не пропустил работу…

Слова потекли изо рта Санса быстрее, чем он когда-либо слышал от брата:

— Ты прихромал бы туда на вывихнутой ноге, без крупицы магии, и не смог бы даже на миллиметр сдвинуть то дерево. Ты бы только из первого ряда посмотрел, как он обращается в прах. Тебе этого хотелось?

Ростом Санс доходил ему только до груди, но Папирус ощутил себя на голову ниже брата. Он был таким глупцом. Санс прав. Его травмы и полностью истощенные магические резервы сделали бы невозможными любые попытки помочь в той ситуации.

…Но это все равно была его вина.

— Я… — он тупо разглядывал землю и дергал шарф, пока тот не начал его душить. — Я… если бы я… если бы я не пошел…

Глазницы Санса расширились, и он шагнул вперед.

— …Куда не пошел?

Он на самом деле ощутил, будто задыхается. Он не мог этого сказать — если он расскажет, как был глуп, как был слаб, позволив Флауи одолеть себя… если расскажет, каким опороченным себя чувствовал…

Санс и так уже старается вытравить мысли о том, что высокий скелет мог чем-то помочь сноудрейкам. Папирус не мог позволить ему говорить что-то подобное о произошедшем накануне.

— Несколько дней назад… — начал Санс, и Папирус оцепенел, — ты куда-то шел, когда?..