To Cause a Soul to Crack (ЛП)

— Я… он не виноват… — тихо ответил скелет.

— Так я и думала! Вот… — без предупреждения, Андайн схватила его за плечо и развернула на месте, чтобы продемонстрировать внушительный ушиб на затылке.

В любое другое время его не заботило бы, что Андайн начнет рукоприкладствовать, но сейчас ее хватка в сочетании со всем происходящим пугала. Синие огоньки несформированной магии заискрились вокруг его ладоней, но он быстро заставил их развеяться.

— Мелкий, ты это сделал? — он услышал вопрос Андайн и звук когтистых лап, переступающих на месте.

— Я-я, — Чиллдрейк нахохлил крылья, но его голос дрожал. — О-он сам напросился! Э-это его вина! Е-если бы не он, С-сноуи был бы…

Папирус повесил голову, Санс прикоснулся к нему и аккуратно погладил по руке.

К всеобщему удивлению голос Андайн зазвучал гораздо мягче:

— А нападение на часового вернет его обратно?

Молодой монстр шмыгнул носом, и его голос стал приглушеннее — возможно, он уткнулся лицом в родителя.

— Я… Я не знаю…

Теперь пришла очередь взрослого вступить в разговор.

— …Чиллдрейк не должен был этого делать, — признался он. — Но и часовой не должен был нападать на моего сына.

— …М-мне очень жаль… — прохныкал Папирус, желая иметь возможность просто провалиться в снег и исчезнуть отсюда.

Повисла секундная пауза, а потом Андайн ответила:

— Ну, очевидно, его не ранили, — она положила руку на плечо Папируса и наклонилась, чтобы попасть в его поле зрения. — Но, думаю, даже в качестве предупреждения это было немного слишком, Папс.

Это не было предупреждением. Папирус закрыл глазницы.

— Вот именно, — снова вступил взрослый сноудрейк. — Что если бы он попал в моего сына?

— Ну, не попал же, — Андайн снова посмотрела на Папируса и нахмурилась. — Но, мужик, сколько раз твой ребенок ударил его?

Внезапно ее рука задрала толстовку и обнажила позвоночник Папируса, тот вскрикнул, отшатнувшись вперед. Он упал бы, если бы не Санс, успевший вовремя его подхватить.

— …Ты в порядке? — снег хрустнул, когда Андайн сделала шаг назад.

С минуту никто ничего не говорил, Папирус понимал, что они пялятся на него. Он изо всех сил старался сохранять равновесие, но его ноги тряслись. Наконец, тишину разорвал Санс.

— Нам нужно домой, — объявил он и сразу же потянул Папируса в сторону дома.

— …Верно. В любом случае… — Андайн, должно быть, снова развернулась к сноудрейкам, — это больше не повторится. Особенно если твой ребенок сам не будет ни на кого бросаться. — Ее доспехи заскрипели, когда она поворачивалась, но Папирус и Санс ушли уже слишком далеко, чтобы слышать, что она говорила Чиллдрейку.

Если этим утром на Папируса пялилось лишь несколько монстров, сейчас, без сомнения, пялились все. Все, что ему оставалось — натянуть шарф на лицо и молиться, чтобы это поскорее забылось.

***

Санс хлопнул дверью шкафа куда сильнее, чем было нужно. Она, скрипнув петлями, отскочила назад, покачнулась и медленно закрылась. Скелет прожигал ее взглядом, слишком злой и потерянный в мыслях, чтобы сделать что-то еще.

Капец какой-то.

Он-то рассчитывал, что возвращение Папируса в Сноудин пойдет ему на пользу, что брат отдохнет дома и расслабится, старший скелет совершенно не хотел, чтобы все произошло так. По крайней мере, сейчас Папирус лежал в постели, и Санс надеялся, что обезболивающие усыпят его и дадут хоть немного покоя. Видит Бог, после произошедшего в лесу и того дерьма, что вылила на них Андайн, Папирус его заслужил.

БАХ, БАХ.

— Эй, открывай!

Санс скрипнул зубами, а его рот скривился в подобии недоброго оскала. Даже если у него был острый соблазн оставить ее торчать на морозе, пока жабры не застынут, скелет понимал, что если заставить ее ждать слишком долго, она просто вынесет дверь. Выждав секунду, чтобы собраться, он подошел к двери, открыл ее и быстро выскользнул за порог.

Разумеется, там стояла Андайн, все так же сжимая шлем подмышкой.

— Ты дашь мне войти или…

Санс закрыл за собой дверь.

— Ладно, пусть так, если тебе хочется морозить свою задницу здесь.

В другой раз скелет пошутил бы об отсутствии у него вышеупомянутых частей тела, но сейчас было не то время.

— Что, — резко прошептал он, — по-твоему, ты творила?

— Устраняла конфликт, — парировала Андайн. — Мне донесли, что один из часовых напал на ребенка. У нас и без того тут бардак из-за… — она кинула быстрый взгляд в сторону, плавники на голове на миг опустились, но она тряхнула головой и вернула внимание к Сансу. — Все покатится в тартарары, если народ решит, что вы, ребята, на кого-то напали.

— Ага, и ставить Папируса на место вот так, разумеется, охренеть как поможет.

— Откуда мне было знать, что он признается? — выкрикнула Андайн, обнажив острые зубы.

Санс приложил палец ко рту, обернулся на дом, а потом вперился взглядом в Андайн.

Та поняла знак и выдохнула сквозь зубы. Развернувшись, она села на крыльцо, скорее, чтобы быть на одном уровне с Сансом, а не по какой-то другой причине. Но она не смотрела ему в глаза, она смотрела на снег.

— Это на него не похоже.

Санс не стал садиться рядом с ней.

— Знаю.

— А я знаю, что он довольно быстро оправляется после тренировки, даже если ему там неслабо досталось. Рыбе понятно, что с ним что-то не так, он никогда бы не перевернулся вверх брюхом от парочки хороших лещей, — она нахмурилась и пристально посмотрела на Санса. — Что случилось?

Он откинул голову назад, разглядывая далекий потолок и в сотый раз жалея, что дал Папирусу обещание.

— …Его потрясла смерть ребенка, — в конце концов, сказал он. — Винит себя в этом.

— Ну… слушай, я не обвиняю его или что-то такое, но почему его там не было? — она отставила шлем и снова встретилась взглядом с Сансом.

— Не обвиняешь? — повторил Санс, кривя рот в невеселой улыбке. — А похоже, что именно этим ты и занималась.

— Я его друг, идиот! Зачем бы мне впутывать его в неприятности? — огрызнулась Андайн, но заставила себя успокоиться, когда он посмотрел на нее. — К слову, — продолжила она резким шепотом, — ты и сам выставил себя немногим лучше, уклоняясь от вопросов.

Санс сумел подавить дрожь — она была права. Ему смертельно не хотелось признавать, но она была права.

— Слушай, я получаю рапорты от других стражей о том, кто находится на постах или в патруле, а кто нет. Папирус никогда не прогуливал. Никогда не опаздывал. Догами говорил мне, что несколько месяцев назад он вышел на работу больным, потому что не хотел пропустить ни дня.

Санс поморщился, он и забыл об этом.

— Он… — начал скелет, но запнулся.

— И вот еще что, — Андайн наклонилась поближе, хоть раз в жизни понизив свой голос без напоминания. — Чиллдрейк сказал, что это не он оставил синяки на позвоночнике Папируса. Не хочешь это объяснить?

Санс полностью развернулся к Андайн. Она смотрела прямо в его глазницы, хмуря брови и подозрительно сияя своим узким зрачком.

Он точно знал, о чем она думала, но она смертельно ошибалась.

…Прости, Папирус. Все станет только хуже, если я продолжу пытаться прикрыть тебя.

Глубоко вздохнув, Санс тяжело опустился на крыльцо рядом с Андайн. Он не отводил от нее взгляд, боясь, что она неверно все поймет, если этого не сделать.

— Только никому ни слова, — прошептал он.

Андайн стиснула ладони.

— Что случилось?

— …Пару ночей назад я проснулся, а Папируса нет, — он все еще помнил резкий холод ветра, который, завывая, наметал сугробы на улице. Есть у тебя кожа или нет — а все равно неприятное ощущение. Кости пробила мерзкая дрожь. — Кто-то сказал, что видел, как он уходил из города. Я попросил помощи у Догов, и… ну, они взяли след, но я был тем, кто его нашел. Он…

Воспоминание отозвалось болью, а в душу вгрызлась чувство вины — он не мог поверить, что нарушает обещание, данное брату, и выдает все Андайн. Единственной из всех возможных монстров. Разве может это ужасное происшествие теперь остаться в секрете?