Академия Надежды (СИ)

Я тут же подумала об убийствах студсовета, которые так и не раскрыли. О видеозаписях, которые всё ещё должны были храниться у Джунко. О деньгах резервного курса, потраченного на превращение Хинаты в бездушного монстра. И всё это было в одном клике от того, чтобы разойтись по интернету.

— Ты хочешь рассказать всем про ту игру?

— Совершенно верно! Хотя не так, как ты себе это представляешь… но результаты должны превзойти все ожидания. Я уже всё проанализировала.

Я представляла, как толпы студентов резервного курса, на чьи деньги финансировалась Академия, поднимут крики о том, что её нужно закрыть. И зная Джунко, её план был куда изощрённее того, что я себе надумала.

— То есть мы действительно погрузим школу в отчаяние? Или это что-то большее?

— По крайней мере школу, но я планирую выйти на совершенно другой уровень. Подробнее об этом ты узнаешь на нашем собрании сегодня вечером. И сразу после него… я распространю видео первой убийственной игры.

— Стой, наше собрание? Почему мне кажется, что там будет кто-то ещё? В смысле, кроме твоей сестры? — я опустила руки, уставившись на неё. — Надеюсь, монтаж видео — ещё один из твоих талантов. Не представляю, как можно убрать с плёнки и меня и Мукуро, оставив при этом самое важное.

— У меня есть пособник, он вроде как профессионал во всяких там видео.

— Понятно… это и правда звучит, как конец всего мира. Во всяком случае, привычного мне мира. И ещё это звучит опасно. Ты знаешь, мне всегда казалось, что я не переживу один из твоих планов, — я взглянула на Джунко. — Это ни для кого не секрет. Может, это тоже часть плана, откуда мне знать. Не пойми неправильно, я не пытаюсь устроить драму на пустом месте, но… просто это странно. Мне кажется, что скоро не только наши школьные будни подойдут к концу.

Эношима посмотрела на меня с серьёзностью, которая сразу заставила внутренне напрячься.

— М-м. Скажи мне вот что, Чиаки Нанами. Ты считаешь себя лучше других?

— Да нет, не особо. А что?

— Так значит ты думаешь, что я стала бы тратить своё драгоценное время на людей, которые не принесут мне никакой пользы? На средненьких, ничем не выделяющихся персон?

— Не стала бы.

— Тогда не думаешь ли ты, что я вложила бы столько усилий и времени в кого-то, кто не будет важной частью всего плана?

— Не думаю. И мы обе знаем, что ни один из твоих планов не идеален, иначе ты и сама бы чувствовала отчаяние, верно? И если что-то пойдёт не так… ну, ты понимаешь. В меня уже выстрелили один раз, и повезло, что эта пуля попала не в голову. Да даже если твои планы идеальны, я — нет. Думаю, я лучше остальных в моём увлечении, но… игры, в которые мы с тобой играем — сложнейшие из всех. Даже я ошибаюсь в играх, но в реальной жизни эти ошибки стоят слишком дорого, и нельзя просто загрузить старое сохранение и попробовать снова. Нельзя пытаться двести, триста раз, чтобы получить нужное время, умирая на одном и том же участке уровня. Потому что у меня только одна жизнь. И я уже говорила, что готова умереть за тебя, я не беру своих слов назад. Тогда ты сказала мне, что пока не готова принять это. Что скажешь теперь?

Мы будто вновь сидели на скамейке возле Академии, когда я не могла даже представить, во что Джунко собиралась меня втянуть. И Эношима торжествующе улыбнулась.

— Бонусные очки за то, что помнишь это дерьмо. Но теперь я сформулировала бы вопрос по-другому. Дело не в том, приму ли я это — полагаю, теперь ответ очевиден, так что я спрошу: хочешь ли ты сама этого? Хочешь, чтобы я приняла твою жертву? Хочешь сделать всё ради меня? Хочешь этого так сильно, что бросаешь ту маленькую фантазию о нашей спокойной и размеренной совместной жизни? — она наклонилась ко мне так близко, что мне самой захотелось вжаться в стену и отступить на шаг. Я видела её широко раскрытые глаза, что пытались вобрать в себя весь свет, жаждущие услышать моё решение. И она повторила ещё раз:

Чего ты хочешь?

…

Конечно, её ответ был очевиден. Я склонила голову, не в силах на неё смотреть, и улыбнулась против воли. Я знала, что убийство студсовета будет точкой невозврата, но никогда не представляла, насколько изменится моё восприятие Джунко и нашей дружбы. До того рокового дня, на каждой из наших встреч она была совершенно другим человеком. И то, что теперь она воспринимала мою привязанность как должное, стало лишним тому подтверждением.

Я почувствовала зарождающиеся в уголках глаз слёзы, и прежде чем отчаяние поглотило меня с головой, я протянула руку, коснувшись плеча Джунко, и оставила на её губах лёгкий поцелуй. Небольшая пауза между сюжетными сценами.

— Я хочу, чтобы ты приняла мою жертву, — наконец, ответила я. — И я н-на самом деле не хочу умереть, потому что со мной умрёт ещё и наше общение. Я бы хотела прожить ту, другую жизнь, в которой нет убийств и боли, но это невозможно, поэтому… «жертва», как т-ты говоришь — неплохая альтернатива… и если до этого дойдёт, я буду готова. И я буду в отчаянии. И… я надеюсь, ты тоже.

Добрая улыбка на её губах после нашего поцелуя. Спокойное выражение лица.

— Кто знает, что ещё может произойти.

***

Ритцу что-то возразила, только её рот открывался впустую, а слова так и не хотели выходить наружу. Она выдохнула и махнула рукой, пытаясь хотя бы жестом показать абсурдность слов Нанами, но на саму Ритцу никто даже не смотрел. Тайнака обернулась на Мио и так и замерла с раскрытым ртом. Акияма уставилась на Чиаки, затаив дыхание, по-прежнему прижимая окровавленный палец к губам. В её огромных глазах было чувство, которое Ритцу уже не надеялась увидеть в этой жизни.

Надежда.

И барабанщице пришлось попросту замолчать, сжав зубы, ведь события вышли из-под её контроля. Попытка взвалить весь Суд на себя не обернулась ничем, ей попросту не хватило времени. А затем она увидела себя со стороны, как в кино, увидела появляющуюся на губах робкую улыбку. Может, эта надежда Мио передалась и ей. Она надеялась, что Нанами сможет снять вину с них обеих, найти реального убийцу. И если она говорила, что они всё поняли неправильно, возможно, так оно и было.

— Ты в порядке? — Шикамару первый обратился к ней. Тогда Ритцу взглянула на него совсем другими глазами. Он уже не казался ей спокойным, всезнающим, и она не тешила себя иллюзиями о том, что его волновало состояние Чиаки. Сосредоточенный до абсурда стратег, как и Ритцу, видел впереди только одну цель. А за Нанами — он видел средство для её достижения. И предателя. Наверняка.

— Ты долго, — прокомментировал Хорокеу. — И потрудись объяснить, что ты имела в виду. Что ты там поняла, а мы нет?

Он пытался выглядеть враждебным, но за этой стандартной на первый взгляд фразой скрывалась вся его неуверенность. Хорокеу цеплялся за любую информацию, боялся ошибиться и готов был послушать даже Нанами — человека, что в его глазах опустился на самое дно. Это было даже немного мило.

— Ты знаешь убийцу? — прямо спросила Касуми, опустившись до угрожающего шёпота. Пловчиха выглядела слишком грозной для себя самой, преобразившись не в первый раз за Суд. Оставалось поражаться, как одно появление Нанами меняло температуру в комнате.

Тайнака продолжала изучать человека, который должен был принести им спасение или обречь на гибель. Бинты на её голове не были похожи на те наспех состряпанные боевые повязки, которыми Ритцу в средней школе закрывала собственные царапины (чтобы потом Мио укоризненно вздыхала и переделывала их). Было видно, что находиться в вертикальном положении для неё — не так легко, как остальным, и неприкрытая часть лба Чиаки блестела каплями пота. Только барабанщица быстро оставила копания во внешности геймера, чтобы посмотреть в её глаза. Раньше она не замечала, какой спектр эмоций можно в них разглядеть, если попытаться. Хотя Ритцу вообще сделала немало открытий в Академии.

Глаза Чиаки отражали неприкрытую решимость, столь похожую на волю самой Ритцу. Было в её взгляде и кое-что от Мио, а если точнее — та новая деталь характера, которой наградил её перед уходом Комаэда. Высокомерие, желание поиграть с остальными, а потом ткнуть носом в верную логическую цепочку. И за этим высокомерием скрывалось что-то ещё, будто и оно было лишь маской, лишним слоем одежды зимой, за которым ты прячешься от холода. Если подумать, это напоминало поведение Комаэды, когда он стал общаться с Мио. Ритцу и до этого на дух его не переносила, но в последние дни своего пребывания в Академии счастливчик изменился, и не сказать, что в лучшую сторону. Вот и сейчас — что-то явно изменилось в Нанами, только эта загадка была не из тех, что под силу Тайнаке.