Север помнит (СИ)

- Полагаю, и так ясно, что мы здесь делаем, - отрезала Алисанна, пока Вель подыскивала слова для ответа. – И вам следовало бы делать то же самое. Ступайте и сражайтесь. Нечего стоять и подсчитывать, сколько тут еще осталось.

- Вы с ума сошли? – Марш, похоже, не слышал ни единого слова. – Все, что здесь есть, нужно для моих людей. Мне еще только двух женщин не хватало! Ступайте внутрь, укройтесь вместе с королевой Селисой и не делайте того, о чем потом пожалеете. Я – лорд-командующий Ночного Дозора, и это приказ!

Алисанна долго и упрямо смотрела на него. Было ясно, что она думает о том же, что и Вель: пусть уж лучше утащат Иные, чем пережидать битву вместе с Селисой Баратеон. Наконец она сказала:

- Так у вас есть все, что нужно Дозору?

- Да, черт возьми, есть! – разозлился Марш. – А теперь снимайте все это, ради всех богов, и выполняйте свой долг – идите к королеве или охраняйте леди Арью. Что вы вообще можете знать о…

- Старый Медведь был моим лордом-дядей, - ответила Алисанна Мормонт. – Я знаю о Севере, о Дозоре и о том, что за Стеной, столько же, сколько он. Леди Вель, подайте мне тот черный плащ.

Вель удивилась, но выполнила ее просьбу. Она ожидала, что Алисанна просто накинет плащ на плечи и даст Маршу возможность продолжить спор с ее боевым топором – по крайней мере, так следовало бы сделать. Но Медведица надела плащ со всем тщанием и почтением, а потом опустилась на колени.

- Выслушайте меня и будьте свидетелями моему обету, - сказала она, и ее голос эхом отдался в пустом арсенале. - Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни мужа, ни земель, я не рожу больше детей. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я – меч во тьме; я – Дозорный на Стене; я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее.

Она замолкла, и наступившая тишина была словно раскат грома. Марш, похоже, совсем онемел от изумления. Наконец он выдавил:

- Ты… женщины не могут…

- Мне известна история про Данни Флинт. – Алисанна поднялась на ноги. – И про Короля Ночи, и про все остальное. И про Долгую Ночь тоже. Прочь с дороги, м’лорд.

Марш был похож на воробья перед змеей. Если бы он так явно не пренебрегал своим долгом и если бы он не убивал Джона Сноу, Вель бы его пожалела. Но вместо этого она отпихнула его в сторону и вышла в ночь.

Последний отряд черных братьев был уже готов к подъему в подвесной клети. Алисанна побежала туда, и Вель последовала за ней. Они протиснулись в клеть в самый последний момент. Кто-то в испуге хрипло возносил молитвы Матери, от кого-то одуряюще несло чесноком. Наконец цепь дернулась, дрогнула и двинулась. Земля ушла у них из-под ног, и каждый поворот подъемного колеса приближал их к вершине Стены и к встрече со смертью.

На Стене горели факелы и разносились крики. Выбравшись из клети, Вель заметила нескольких одичалых, таскающих бочонки с дегтем и мечущихся от амбразуры к амбразуре. Кто-то здравомыслящий разделил братьев на отряды, и у каждого дозорного был лук; лорд Сноу не зря настаивал, чтобы все упражнялись в стрельбе. Непонятно почему, но Вель почувствовала гордость за него.

«Натягивай. Целься. Стреляй». Огненные стрелы со свистом прорезали падающий снег. Прямо под наконечниками к древкам были привязаны промасленные тряпки, и несколько ворон ходили с горящими головнями и поджигали их. Вель пробралась вслед за Алисанной к самому краю, в первый ряд за снежной стеной, посмотрела вниз…

И увидела их.

Боги, смилуйтесь. Ей захотелось, чтобы у старых богов тоже были какие-нибудь молитвы вроде тех, что возносят Семерым или Красному богу. То, что она увидела за Стеной, было как в страшном сне; Великий Иной бросил в бой все свои войска. Тысячи и тысячи белых струящихся шелковых саванов с глазами, которые жгли, словно голубые угли, и с ледяными клинками, которые, словно пламя, разрезали тьму. И им, казалось, не было конца. Те, что добрались до подножия Стены, уже карабкались наверх.

«Натягивай».

Вель потянулась к колчану и наложила на тетиву первую стрелу. Ей казалось, что она двигается очень медленно, словно во сне.

«Целься».

Вель натянула тетиву к уху. Черный брат с головней поджег наконечник.

«Стреляй».

Раздался дрожащий свист, и стрелы полетели вниз, словно возмездие. Как будто звезды падают с небес. Они рассеялись между медленно движущимися белыми фигурами, и жуткая тишина, с которой Иные падали на землю, пугала еще больше, чем если бы они кричали. Люди бы кричали. Вель вспомнила своего погибшего возлюбленного Ярла – успел ли он о чем-нибудь подумать, когда колья выскользнули из льда и ледяная глыба рухнула вниз, увлекая его за собой. Она вспомнила, каково это было, смотреть на битву с другой стороны Стены, когда вороны, стоя точно там, где сейчас стояла она, бросали вниз бочонки с горящим маслом, камни, копья и стрелы на вольный народ, толпящийся внизу. А теперь мы сражаемся вместе. Плечом к плечу.

Краем глаза Вель заметила Кожаного, который выкрикивал приказы на Старом языке, обращаясь к горстке напуганных молодых одичалых, заложникам лорда Сноу. Внезапно она задумалась – пусть это звучит странно, но зачем они сражаются с Иными? Люди бы карабкались наверх, и, возможно, добрались бы до самого верха. Но все легенды говорят, что Иные не могут пройти через Стену.

Вель достала следующую стрелу, зажгла ее, натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. Она вспомнила о сестре, как та рожала ребенка, который забрал ее жизнь. Ребенка, который благополучно уехал на юг вместе с Лилли и Жирным Сэмом. Но если Стена падет, что остановит Иных?

Мы нашли не настоящий рог Джорамуна, а всего лишь подделку, ложь, обман. Вель натянула тетиву, прицелилась, выстрелила. Ее пальцы закоченели даже в рукавицах. Боги свидетели, сколько бед им пришлось перенести, блуждая по самым отдаленным областям на Клыках Мороза, в долинах, где не ступала нога человека. Они раскапывали могилы и выпускали в мир тысячи потревоженных призраков. Может, это они теперь идут против нас. Там могли быть и ее друзья, те, что делили с ней еду и огонь или даже спальные шкуры. Среди вольного народа не считалось постыдным вступать в близость, чтобы скоротать долгие холодные ночи. Вель после Ярла ни разу не была с мужчиной и не очень сожалела об этом. Каждый поклонщик охотно трахнул бы ее из-за хорошенького личика, а еще потому что они считали, что она принадлежит им. Теперь это уже не важно.

Вель потеряла счет времени. Ее первый колчан стрел закончился, но кто-то подал ей другой. Иные продолжали лезть наверх, а снегопад был такой сильный, что едва удавалось высечь лишь искру огня. Она уже ничего не осознавала, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Шарф вокруг носа и рта заледенел от дыхания. Если она умрет прямо здесь, прямо сейчас, то, вполне возможно, останется стоять и продолжит стрелять. Мы остановим их. Рассвет должен наступить.

Этот Марш, долбаный придурок, запечатал проход внизу. Теперь нельзя будет выйти и собрать стрелы, снаряды и бочонки, которые они истратили. А Иные вернутся – и следующей ночью, и потом.

Вель снова почувствовала укол застарелой ненависти к королю Станнису. Он сломал хребет вольному народу, так что теперь не осталось защиты от Иных, кроме Ночного Дозора. Она старалась не думать о том, что по всей Стене еще много «слепых пятен» и ненаселенных замков. Мертвецы в снегу. Мертвецы в воде.

Осталось лишь сборище калек, идиотов, дикарей и женщин, и все же они держались, они еще держались…

Вель не знала, услышала ли она, как умер первый дозорный, или просто почувствовала это. Где-то совсем рядом раздался придушенный хрип, и один из ворон неуклюже схватился за ледяное копье, пробившее ему грудь. Ледяные осколки полетели в разные стороны, один царапнул Вель по щеке, содрав кожу. Она увидела в десяти ярдах от себя тусклые мертвые глаза и поняла.