Север помнит (СИ)

Когда все было готово, уже начало смеркаться. Его люди догадывались, что находится в бочонках, но все были вышколены как следует: никто не сказал ни слова. Ужин прошел в молчании: Рамси угрюмо швырял кости своим сучкам, а остальные притворялись, что ничего не знают. По крайней мере, отец не пришел – видно, решил поужинать в одиночестве. Вот и хорошо. Меня стошнит, если я еще раз услышу, как Толстая Уолда начнет верещать о том, как ей назвать ребенка. Он не доживет до своего рождения, так что имя ему не понадобится. Я лично прослежу за этим.

Когда Рамси снова вышел на улицу, снегопад почти прекратился и из-за слоев мерзлых облаков выползла призрачно-бледная луна. Он посмотрел на небо и усмехнулся. Боги возлюбят меня за это. Иди сюда, Станнис, кто бы ты ни был – настоящий или подделка. Ты ведь хочешь этого – так иди. Прикажи атаковать. Ты удивишься, как легко будет попасть в замок. И на этот раз я не ошибусь.

Ночью его разбудил звук боевых рогов.

========== Мертвая девочка ==========

Она проснулась от оглушительных криков чаек и долго лежала, прислушиваясь, – звуки, казалось, влетали в одно ухо и вылетали в другое, не задерживаясь внутри головы. Она чувствовала запах соли и морского бриза, слышала разноголосые выклики торговцев, ощущала скользкую сырость камней и спутанных водорослей, и внутренний голос шепнул: «гавань». Как только слова перестали казаться всего лишь отдаленным шумом и начали приобретать смысл, она смогла кое-что разобрать.

«Морской лорд мертв, - сказал кто-то. – Убит ночью в своем дворце, хотя все его мечи были на страже. Как так вышло?» А другой ответил: «Во времена войн и несчастий нельзя чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме. Я думаю, преступника не стоит далеко искать. Убийца - тот улыбчивый рыцарь, и это так же несомненно, как зима. У меня племянница там в служанках, она говорит, Морской лорд велел вытолкать его взашей. Неудивительно, что он взбесился и решил убить лорда».

«Браавос», - подумала мертвая девочка. Название всплыло в памяти не сразу, словно она услышала его сквозь непрекращающийся шум волн. Постепенно она поняла, что у нее все еще есть тело, и почувствовала сильную горечь, обжигающую глотку и желудок. Но она вспомнила не только эту себя – хилую безволосую двуногую тварь. Она сидела в клетке на маленькой деревенской площади, передние и задние лапы у нее были связаны, а вокруг скакала сотня глумливых людей и их щенков. Они показывали на нее пальцами, смеялись и швыряли камнями. Волчья сучка. Людоедка. Чудовище. Убийца. Потом стемнело и пошел снег. Она изо всех сил пыталась перегрызть цепи, потому что знала – если останется здесь, то погибнет. Но все было бесполезно. У нее ничего не получалось.

А потом появился человек. Мертвая девочка была совершенно сбита с толку - в своем пробуждающемся теле она не могла вспомнить, кто он. Но волчица узнала его, как только увидела, и это знакомство было не из приятных. Но почему-то ей казалось, что этот человек не причинит ей вреда. Он, бранясь в холодной ночи, разломал прутья ее клетки и смазал каким-то маслом оковы, чтобы снять их с ее лап, а она наблюдала за ним. Потом он отступил, и она думала, что это какая-то хитрость, но ошиблась. Тогда она в знак признательности лизнула ему руку и убежала в ночь.

Псы и волки. Это что-то значило для нее, но воспоминания об этом, как и обо всем остальном, стерлись безвозвратно. Он спас меня. Мертвая девочка не могла объяснить почему, но она была уверена, что не проснулась бы здесь, если бы волчица осталась в клетке. «Только поэтому я и осталась жива, после того как выпила из фонтана», - поняла она. Она сильно рисковала, даже не сознавая этого. Но поскольку большая часть ее присутствовала в волчице, она спаслась – и раз волчица на свободе, то и она тоже.

Девочка неуверенно ощупала лицо, боясь того, что может обнаружить. Она пила из фонтана, когда на ней было чужое обличье, и это была еще одна причина, по которой она решилась рискнуть, – она попросила милости у Многоликого Бога не для настоящей себя, а для той, кого назвала Лианной Сноу. Теперь маска сорвана, и она стала той, кем была всегда. Но кем я была?

На ощупь под пальцами оказалась кожа, а не кровь. Девочка неловко потрогала лицо, нашла нос, глаза и рот. Должно быть, она выглядела совсем как мертвая, раз даже посланники смерти поверили. Но почему я здесь? Почему они не унесли меня в подземелья Черно-Белого Дома, не срезали лицо и не добавили его к бесчисленному множеству лиц, хранящихся там? Наверное, такова участь всех послушников, которые не прошли испытание. Ты не можешь стать Безликой, и ты узнала слишком много о нашем искусстве, чтобы уйти. Ты понимаешь, что это значит?

Только сейчас девочке пришло в голову, что, возможно, они и сделали, что должно. Может быть, они забрали нечто гораздо более важное – и поэтому она не может вспомнить, как ее зовут, как выглядит ее настоящее лицо и почему она в Браавосе. Все, что она помнила, – это последние отчаянные мгновения, мысль о том, что есть только один выход, и жжение, когда черная вода потекла в горло.

Она с трудом изменила позу. Над ней по-прежнему раздавались звуки гавани. Никто не обращал на нее внимания; мертвое тело в канале – это обычное дело поутру, после того как наемники всю ночь вызывали друг друга на поединки. Кроме того, если Морской лорд действительно мертв, противоборствующие группы уже строят козни и режут глотки, чтобы продвинуть своих кандидатов на трон. Странно, что кто-то потрудился убить старого больного Феррего Антариона. Он и сам бы скоро умер, а…

Нет. Нет, тут есть что-то такое, что нужно вспомнить. Воспоминания не стерлись – просто до них не добраться, они все еще внутри волчицы, бегающей по Вестеросу. Нужно постараться снова проникнуть в ее шкуру.

Девочка напряглась и сосредоточилась. Было больно, словно она на самом деле пыталась разорвать себя надвое, а еще душно и вязко, как будто она продиралась сквозь тяжелую мокрую шерсть. На мгновение, словно в тумане, она почувствовала: вот она бежит мимо толстых деревьев, лапы проваливаются на полфута в свежий снег, а над головой холодным светом мерцает голубой глаз Ледяного Дракона. Север. Я иду на север.

Видение исчезло, и девочка откинулась назад, дрожа от усталости. Через некоторое время, придя в себя, она открыла глаза - настоящие глаза.

Солнечный свет пронзил их, словно копье, и девочка тут же зажмурилась. Пришлось открывать глаза потихоньку, чтобы они привыкли к свету. Она лежала в нижних доках Мусорной Заводи, там, где раньше часто торговала, но каким образом она туда попала – это загадка, которую еще предстоит разгадать. По крайней мере, она вроде бы не сильно пострадала, но точно сказать нельзя, ведь Якен мог…

Якен. Девочка застыла на месте, внезапное воспоминание словно взорвалось у нее в голове. Это он гнался за ней в Черно-Белом Доме, это от него она пыталась спастись, когда ей пришлось выпить из фонтана. Это он сказал ей, что у нее нет другого выхода, кроме как умереть. Он был моим другом. Я думала, он был моим другом. Но он был никем. На самом деле никем. И самым опасным из всех.

Эта мысль заставила ее тревожно оглянуться, но, к счастью, поблизости не обнаружилось ни одного злокозненного волшебника-убийцы без имени и личности. Дрожа, словно новорожденный жеребенок, девочка поднялась на ноги. Потом, кое-что вспомнив, снова встала на колени и вгляделась в свое отражение в грязной зеленой воде.

На нее смотрело вытянутое, угрюмое, немножко лошадиное лицо. Серые глаза, нестриженые и нечесаные бурые волосы, несколько прыщиков на подбородке, которые она с раздражением выдавила. Некрасивое лицо, что тут скажешь, больше похожее на мальчишечье, но в нем есть что-то знакомое и успокаивающее. Сойдет и такое, пока она не вспомнит.

Снова встать на ноги оказалось труднее, но она справилась. На ней уже не было изящного, но скромного платья, которое Лианна Сноу надела в театр, а только какие-то лохмотья, больше похожие на мешок. Когда она наступила на шов, мешок разорвался, и тут до нее дошло. Это саван. Меня зашили в саван.