Женщины

что образ ее выплыл из тумана

забвения так явственно. Назад

давно я не глядел, а вот же помню

все то, что схоронил в каменоломне

                        73

минувших дней… А губки у нее

припухлые чуть были… Н-да… Я помню –

она щебечет что-то так легко мне,

а я гляжу на губки и мое

желание одно: к ним прикоснуться

своей щекой или губами… Н-да…

Я думал, что утратил навсегда

те чувства, но способен к ним вернуться

хотя б когда пишу… И очень рад,

что ощутил тот чувственный свой взгляд…

     V. ПИОНЕРВОЖАТАЯ АЛЛА

                       74

Второй раз в жизни в пионерский лагерь

поехал я, закончив шестой класс.

Я помню, как уселись мы в «ЛиАЗ»,

как оторвав газетный лист бумаги

и кеды завернув в них, мама мне

их в сумку прятала, давая наставленья

последние; как началось движенье

автобусной колонны, как на дне

какой-то сумки дребезжали банки,

как за окном мелькнули вдруг цыганки,

                       75

в нас тыча пальцами; как солнышко в окно

светило и своим лучом горячим

коленку через брюки жгло, тем паче

что впитывает черное сукно

луч солнца; как потом в тени ажурной

мы ехали по Ялтинской, и ряд

каштанов вдоль дороги долго над

автобусом, как свод архитектурный,

колеблясь, возвышался; как потом

за городом пространство все кругом

                        76

раздвинулось, и даль открылась взору

холмистая, почти везде в лесах;

я помню у дороги, на полях,

побеги кукурузы, помню в гору

дорогу грунтовую мимо нас

мелькнувшую, и вот уж средь массива

холмистого в дали, что так красиво

густым покрыт был лесом, видел глаз

чуть ирреальный замок, его башня

квадратная, как день позавчерашний,

                        77

из современности чуть выпадала, как

и из пространства, впрочем, тоже; в гору

мы ехали, лес обступал, который

был в основном дубовым; Чатыр-даг

возник вдруг справа, возвышаясь гордо,

плато его, покрытое травой

степною, было в дымке перьевой,

а камень над уступом – в профиль морда

какого-то чудовища – вот-вот,

казалось, вниз с обрыва упадет.

                       78

Я помню, как достигли верхней точки

мы перевала, как затих мотор,

и мы катились вниз бесшумно; бор

мелькнул в провале, рядом же листочки

дрожали на деревьях у шоссе,

что лентой вилось вниз, пространство слева

открылось вдаль и вниз, где как из зева

холмистая низина, что совсем

была покрыта лесом, выступала;

огромная скала вдали блистала

                        79

на солнце белизною, а под ней

на склоне хатки – спичечной коробки

не более – стояли – жил неробкий

народец там, как видно – и странней

казался мир при мысли, что ведь люди

вполне довольны своей жизнью там,

наверное… Но – занавес, и штамб

мелькал перед глазами, долго будет

он у дороги, но потом опять

откроется пространство – моря гладь

                        80

вдали сольется с небосводом. «Море!» -

мы крикнем звонко и подскочим с мест,

теснясь поближе к окнам и окрест

счастливо озираясь… Помню, вскоре

мы съехали в долину, и из глаз

исчезло море, а вокруг теснились

сады и виноградники, садились

на провода овсянки, и не раз

мелькали тополя возле дороги.

Но спуск потом закончился пологий,

                        81

мы въехали на холм и как-то вдруг

увидели Алушту. Вскоре тесной

мы улочкою ехали, и местный

народ нам улыбался, и вокруг

за частными заборами деревья

строенья прикрывали, среди них

черешня, вишня, абрикос, других

диковинный набор, так что, присев, я

сейчас полез в словарь, чтобы найти

все то, что попадалось на пути:

                       82

миндаль, фейхоа, алыча, мушмула,

софора, туя, персик и платан,

магнолия, хурма, инжир, каштан –

вот то, что там росло… Хотя минуло

уж много лет, но по секрету вам

здесь сообщу, что часто там бываю

я до сих пор и потому-то знаю

что там растет, однако по словам,

что они носят, были затрудненья,

и потому, набравшися терпенья,

                        83

искал их в нужном справочнике я.

Итак, приехав в лагерь пионерский,

я поначалу был довольно дерзкий

с вожатой Аллой и ее моя

такая агрессивность раздражала.

Два дня я худшим был среди ребят

в ее глазах, но постепенно взгляд

ее смягчился: догадалась Алла,

что мальчик просто, видимо, влюблен

в нее и выражает чувство он

                        84

так неумело… А когда на конкурс

отрядом всем мы сочиняли стих,

и я, свистя за спинами троих,

небрежно так с кровати свесив корпус,

в другую сторону, чем все, смотря,

сказал вдруг рифму, что давно искали,

то интерес ко мне проснулся в Алле,

и вот, уже вовсю меня хваля,

она ребят напротив раздвигает

и взор свой прямодушный обращает

                        85

на ждущего внимания меня.

Она была, представьте, идеальна

в моих глазах: все то, что инфернально

так тяготило дух мой: та возня

ничтожного с ничтожным, прямодушно

оценивалось ею, и она

подпорой нравственной мне стала на

какой-то срок, но было с ней не скучно,

она была веселой, озорной,

она была красива, и со мной

                        86

она была день ото дня добрее…

Короче, в ней сошлися все лучи

моей души, все то, о чем в ночи

иль среди дня томился в той поре я,

нашлось вдруг в ней: великодушье, ум,

совпали идеалы, между прочим,

и я воспрянул, тем лишь озабочен,

чтоб никакой подлиза иль болтун

не завладел ее вниманьем сильно,

и уж следил за этим щепетильно.

                        87

Ей было восемнадцать лет всего,

мне шел тринадцатый… Конечно, она взрослой

казалась мне, тем более, что рослой

она была, росточка моего

мне не хватало, чтобы с ней сравняться.

Теперь, когда в два раза старше я

ее, я понимаю, как моя

вожатая юна была. Признаться,

я до сих пор уверен, что средь дам

она была умна не по годам.

                        88

И все-таки она была девчонкой…

Я помню, до подъема как-то раз,

в часу четвертом ночи, она нас

всех разбудила, впрочем, мы негромко

давно уже болтали, так как мы

договорились тайно накануне

отрядом всем рассвет встречать на буне,

и потому сквозь сонные умы

нас эта мысль манила, наполняя