Женщины

была покрыта пылью столь густой,

что мягко было бегать перед прыткой

курортницей с ракеткою в руке

за легким и стремительным воланом.

Садись, читатель, словно пред экраном

и кадры черно-белые, никем

не снятые, я приведу в движенье

перед тобой, авось в них отраженье

                       57

найдешь и своей жизни… Небосвод

неравномерно освещен – темнее

часть неба на востоке, даль светлеет

на западе, где солнца круг, и вот

касается своею нижней точкой

морского горизонта солнца диск;

от дома до дороги тени; визг

счастливый вместе с возгласами точно

во сне я слышу – между тем они

доносятся от моря, где, гоним

                        58

порывом ветра, по песку кружится

круг надувной резиновый. Волна

вечерним солнцем так освещена,

что золотится, и на сто дробится

и тысячу осколков моря гладь.

В тени от дома в бадминтон играю

я с девочкой, воланчик подымаю

из пыли и пытаюсь отыскать

я камешек, чтобы засунуть в шарик

волана, и тем самым при ударе

                        59

чтоб он летел стремительней и вбок

не отклонялся от порывов ветра.

Девчонка хитро смотрит из-под фетра

красивой шляпки, и ее носок

чуть выставленной ножки так развернут,

что в нем пренебреженье, но такой

ее запомню я; а мой покой

счастливый рядом с ней слегка подернут

тревогой от столь ветреной зари

вечерней, словно шепчет мне «умри»

                        60

густеющий колеблющийся воздух.

Акация тревожно шелестит,

еще сильнее – ива, что стоит

возле колонки во дворе и, роздых

взяв на минуту, девочка идет

попить воды, а сердце мне сжимает

тревожная тоска, и вдруг моргают

глаза от слез, и сердце выдает

избыток чувств, и пыльною ладошкой

я вытираю их, сердясь немножко…

           IV. В СПОРТЗАЛЕ

                        61

Но возвратимся в город, где учусь

в шестом я классе. Школа находилась

недалеко от дома, так что в силах

я повторить и нынче наизусть

свой путь два раза в день – туда – обратно;

я помню все колдобины, асфальт

измазанный землей, поскольку – март,

а рядом стройка, в ноябре занятно

на первый тонкой корочкою лед

ступать ногой, чуть хрустнул он, и вот

                        62

вода из-под ботинка заливает

лед лужи, весь потрескавшийся, ты

бежишь к поменьше луже, где воды

нет подо льдом, зря каблуком долбает

ее пацан, ему даешь щелчка;

стволы деревьев, раз, два, три подъезда

проходишь каждый день, пинаешь вместо

мяча все камешки вокруг; сверчка

вечерний стрекот в мае, а в апреле

цветение деревьев – две недели –

                       63

и листья появляются уже,

те клейкие листочки, о которых

писал Федор Михалыч; коридоры

все школьные на каждом этаже

припомнить я способен, если нужно.

Но, думаю, что этого сейчас

не буду делать я, в другой же раз

возможно да, но только не натужно.

Пока же я хочу вас привести

туда, где я желаю обрести

                       64

физическую силу. Все в спортзалы,

как Путин призывает нынче. Там

я оказался без подсказки, сам,

заколебали разные нахалы,

которым уступал я в силе. Был

один урок, который я запомнил,

в деревне, возле школы, некий скромник

из отдыхающих, с которым говорил

с позиции я силы, ибо местным

себя считал, приемом интересным

                        65

меня свалил на землю. Много раз

я вскакивал, чтоб сдачи дать, но снова

внезапно сбитый с ног, как та корова

на льду, не мог никак хотя бы в глаз

заехать парню. Это поразило

меня так сильно, что решил собой

заняться я – какой-нибудь борьбой

иль боксом, потому что в жизни сила

нужна мне, чтоб уверенно себя

почувствовать среди других ребят.

                       66

И вот по объявленью на заборе

нашел спортзал «Динамо», где борьбой

я занялся серьезно, там, с гурьбой

других детей, я приобщился вскоре

к борьбе, что греко-римскою зовут.

И до сих пор легко мне вспомнить запах

спортзала, где с мальчишками на матах

мы познавали через пот и труд

премудрость сей науки. В общем, вскоре

мечтал опять поехать я на море

                        67

и поквитаться с мальчиком, что так

со мной разделался… Но через год, конечно,

его я не нашел… Но я навечно

поклонник сей борьбы и, сняв пиджак,

готов тебе, читатель, хоть сейчас же

приемчик свой любимый показать.

«Вертушку» буду делать я, и встать

тебе, читатель, нужно, отнял даже

я книжку у тебя, хотя моя

коробит фамильярность, вижу я…

                        68

Ну хорошо, согласен, это слишком.

Тогда представь: борцовское трико

на мне в обтяжку, потный – нелегко

идет борьба – попался мне парнишка

из опытных, – расставив ноги, чуть

согнув колени, корпус наклонивши

вперед, стою я твердо перед Мишей

иль Федею – неважно – и нырнуть

пытаюсь за спину ему, чтобы приемом

в партер перевести его знакомым

                       69

борцам всем образом, но он ведет борьбу

плотнее все – мне это лишь и надо.

Не знает он, какая ждет засада

его, и, чуть кривя свою губу,

он смотрит мне в глаза. И вот за локоть

его хватаю левой, правой взмах

прямой рукой под мышку его – ах

сказать он не успеет, будет цокать

потом, что так попался, - и вовсю,

как штопор, я кручусь вокруг оси

                        70

своей и, намотав его на шею,

клонюсь к земле, и, описав дугу,

он падает спиной на маты. Гул

секунду длится, я, если сумею,

его дожму, чтоб чисто победить,

а нет – так нет. Не в этом вовсе дело.

Конечно, я в азарте и всецело

борьбою занят, чтобы положить

противника сейчас же на лопатки.

Но нам-то что. Пора уже манатки

                       71

спортивные собрать и на урок

перенестись, где у окошка Люба

сидит одна. О, как она мне люба!

Ее фамилия у вас сейчас смешок,

должно быть, вызовет, а если еще имя

приставить к ней, то Лысая Любовь

получится. Смешно, неправда? Вновь

смеюсь и сам. Представьте, как с моими

смеялись мы друзьями… Но она

была красавицей, и кожи белизна

                       72

прозрачная была прекрасной, легкий

румянец на щеках, красивый нос

чуть вздернутый и пышность русых кос

до поясницы всех без подготовки

в нее влюбляли. Да, ее глаза

зелеными, я помню, были. Странно,