Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

ГАЗЕЛЬ

* * *

Темная ночь — басма твоих бровей,

Брови — две сабли, жаждут крови моей.

Губы, как пламя, готовы обжечь меня,

Нету спасенья от черных твоих кудрей.

Взглядом вонзила ты в душу острый нож,

Чашу дала — не вино там, а сто смертей.

Долгий свой век я любимой служить готов,

Сердце — бокал, не подумав, отдам я ей.

В грех она ввергнет Адама — соблазн велик.

Ангел утонет в вине, коль прикажет: «Пей!»

Чаша полна, но мне мало чаши одной,

Море вина в мой бокал, виночерпий, налей.

Выпил вино ты, но буйство души усмири,

Выпьет вино тебя, если боишься чертей.

Все, что захочет она, исполнит Саиб,

Пусть не терзает душу, взглянет нежней.

НИШАТ ШИРВАНИ

АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ПОЭТ

Конец XVII века

М У Р А Б Б А

Где лекарь, чтобы вылечить недуг? — Не вижу.

Где окончанье бед моих и мук? — Не вижу.

Где хоть один на свете верный друг? — Не вижу.

Где благодарность? — Вот смотрю вокруг: не вижу.

Напрасно я встречал людей ленивых, злых.

Прошли года, и что я получил от них,

От тех приятелей, от ветрениц пустых?

В чью верность верить мне? Чего достиг? — Не вижу.

Но некий вихорь гнал все далее меня.

Но горе между тем росло день ото дня.

Последний скрылся друг, и злобствует родня.

Где свет в окне друзей? — Увы, огня не вижу!

Увы, судьба ко мне не повернет лица,

И после стольких бед дошел я до конца.

Всех испытал: жену, и брата, и отца.

Но благодарного, увы, лица не вижу.

Я, Ширвани Нишат, разбит, ошеломлен,

Не повернется вспять коловорот времен.

Амир-аль-Муминин, кем был убит дракон!

Шах шахов, мой имам! Где твой закон? — Не вижу.

МЕХДЖУР ШИРВАНИ

АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ПОЭТ

XVII век

ВОСХВАЛЕНИЕ

Любимая, моя душа истлела от разлук, приди,

Игру оставь, о мой кумир, ко мне на сердца стук приди,

Цветок лица, волна кудрей, бровей разящий лук, приди,

Сад ароматный, дивный сад, земной украсив круг, приди,

Листвы, обрызганной дождем, флейтонодобный звук, приди,

Под ветром веток молодых трепещущий испуг, приди,

Омытое в моей крови кольцо прекрасных рук, приди,

О хан на троне красоты, о царственный мой друг, приди,

Беседой райской одари, свой разделить досуг приди,

С Хосровом щедростью своей сравнись, любовь, и вдруг приди!

О, сколько времени, грустя, властителя — тебя я жду,

Войти в другие цветники упрямо не желая, жду,

Я одиночеством своим себя испепеляя, жду,

Прихода твоего ко мне, о родника хмельная, жду,

Сижу я у тропы твоей, без отдыха и сна я жду,

Я пойман в западню тоски, придет ли жизнь иная, жду,

Терплю разлуку, пью печаль, былое вспоминая, жду,

О цветоликая моя, дождусь ли я — не знаю, жду,

Не ты — так смерть: из вас одна прийти ко мне должна — я жду,

Ведь в жизни цели нет иной, и, пьяный без вина, я жду,

Любимая, моя душа истлела от разлук, приди!

Вращается небесный круг, чтоб светлый твой приход узреть,

Луна стремится за тобой, чтоб шеи поворот узреть,

Мечтает Индостана царь бровей твоих разлет узреть,

А солнце, бросив небеса, твои следы идет узреть,

Струится кверху кипарис, чтоб всю тебя с высот узреть,

На нем застыли стаи птиц, чтоб красоты оплот узреть,

И ангелы в раю хотят смеющийся твой рот узреть,

Игру оставь, о мой кумир, ко мне на сердца стук приди!

Любимая, твой тяжек гнет, что дальше делать мне, скажи,

Зачем ревнивец и поэт смешались, как во сне, скажи,

Зачем нацелены шипы, а роза — в стороне, скажи,

Зачем даешь ты рот открыть досужей болтовне, скажи,

Зачем ты преданных друзей разишь, как на войне, скажи,

Аллаха ради, не молчн, доверься мне вполне, скажи,

Приятно ли меня держать в разлуке, как в огне, скажи,

Легко ль мне жить и день и ночь в предсмертной тишине, скажи,

Зачем любовной скорби груз ты мне даришь вдвойне, скажи,

Цветок лица, волна кудрей, бровей разящий лук, приди!

Самозабвенно целовать весенний жаждет сад тебя,

Фиалок, нежных и пемых, коснуться хочет взгляд тебя,

Цветут нарциссы,— и готов окутать аромат тебя,

Томятся маки, увидав, как красит твой наряд тебя,

Деревья арками сошлись — они развлечь спешат тебя,

Ах, славит розу соловей, но радостней стократ — тебя,

Сады вселенной знака ждут воспеть на новый лад тебя,

Цветы подняли свечи — ждет торжественный обряд тебя,

Красавицы — лишь согласись! — звездой провозгласят тебя,

Xмельные, выпив за тебя, восславить вновь хотят тебя,

Сад, ароматный, дивный сад, земной украсив круг, прндп!

Любовь, хмельным от горя быть навек ты обрекла меня,

Ты «прахом» на пути своем, «пылинкой» нарекла меня,

Отняв добро, толкнула ты, смеясь, в объятья зла меня,

Недугам двери отворив, до хвори довела меня,

Дух непреклонный сокрушив, безволью отдала меня,

Я стал несдержан и упрям — минует похвала меня,

Мечи упреков целят в грудь, и валит с ног хула меня,

Беда, искала ты сосуд — и вот ты обрела меня,

Омытое в моей крови, кольцо прекрасных рук, приди.

Окончился базар любви, познавшие ее ушли,

Чистосердечные в страстях, с собой забрав свое, ушли,

Всего лишась, все потеряв, в нездешнее жилье ушли,

В открытую бесстрашно грудь приняв беды копье, ушли,

Скосив пшеницу красоты, оставили жнивье, ушли,

Фархад, Вамиг, Азра, Меджнун, стряхнув с одежд репье, ушли,

Меня оставили влачить небытие мое, ушли,

Мехджуру предоставив пить страдания питье, ушли,

О хаи на троне красоты, о царственный мой друг, приди.

ТУРДЫ

УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ

? — ок. 1700 г.

МУХАММАС

Нет, мне не даст покоя этот угрюмый свод.

Сыплет он стрелы горя, каменный дождь невзгод,

Верности нет в помине, каждый хитрит и лжет,—

Светоч добра померкнул, злоба в сердцах растет,

Счастья не требуй, смертный,— здесь воцарился гпет!

Мир опоен отравой — тускло блестят мечи;

Судит у нас неправый, злато пред ним мечи.

Где ты, былая слава? Сердце мое, молчи,—

Правят свой пир кровавый вороны и сычи,

Сокол не нужен шаху — ворон вошел в почет.

Шах веселится с вором, шаха злодей провел,

Плут, на расправу скорый, в милость у нас вошел,

Изгнан мудрец с позором, прочь из дворца побрел...

Злых проходимцев свора села за шахский стол,—