Русский романтизм

Встреча, как в рассказчике лишь любопытство, заставившее

прием его „с каким-то глупым недоумением" неко-

торое время понаблюдать за павильоном, при

появлении мужчины „с неудовольствием" отправиться домой,

а на другой день часа два проходить по улице около дома

незнакомки и затем уехать из Сорренто. Совсем иное у него

отношение к встрече с незнакомкой в Михайловском, в дета-

лях повторяющей Соррентскую встречу. Полное совпадение

до мельчайших подробностей (ночь, голос, раздавшийся из

освещенной комнаты, одиночество рассказчика, появление

в окне незнакомки, белое платье) обоих встреч, служит весьма

важным моментом в подготовке таинственного.

В первый момент рассказчиком овладевает лишь изумле-

ние 1), но оно вскоре сменяется волнением — „сердце во мне

сильно билось" (стр. 244). После того, как незнакомка скры-

лась в доме, рассказчик не скоро приходит в себя 2). При

встрече с незнакомцем, происшедшей вслед за встречей с не-

знакомкой и тоже „вдруг", неожиданно, „сердце во мне как-то

странно шевельнулось" (стр. 245), сообщает рассказчик.

Встреча на следующий день, тоже неожиданная, уже пугает

рассказчика 3); — он, „как пригвожденный остался на месте"

(стр. 252).

Прием нанизывания встреч позволил l ургеневу усиливать

с каждой встречей то впечатление, какое они производят на

рассказчика; сначала он изумлен, затем взволнован и, наконец,

испуган, а этом прием градации должен превратить происше-

ствие в нечто не совсем обычное. „Но какое странное про-

исшествие!" (стр. 247), восклицает рассказчик.

с й Неожиданные встречи, эти „вдруг", их сопро-

вождающие, вызывают у рассказчика мысль об

игре таинственного случая.

„Пусть же теперь вообразят читатели то изумление, которое внезапно

овладело мной, когда я в степи, в одной из самых глухих сторон России,

услыхал тот же самый голос, ту же песню" (стр. 244).

2) „Как только я пришел в себя, а это, признаюсь, случилось не скоро"

(стр. 245).

„Опомнившись от первого испуга... именно испуга: другого названия

я не могу дать чувству, внезапно меня охватившему" (стр. 252).

1361

Случай, сводящий его и любящих, „странный, непонятный";

он их „так странно и так упорно сближал", что принуждал рассказ-

чика к раскрытию той тайны, которая в его глазах окружает

любовь незнакомки !).

Случай, неожиданно сблизивший незнакомку и рассказчика

на маскараде, заставляет его подойти к героине; странным

случаем, таинственно действующим, объясняет он свой инте-

рес к ней и вмешательство в ее дела -). Значение случая при-

знается и героиней; сознавая ту силу, с которой он действо-

вал, сталкивая их, она рассказывает ему свою историю ').

Мотив странного случая вводит нас в область

Таинственное иррационального „Трех встреч".

Таинственное в этой повести не носит ни-

сколько фантастического характера. Что таинственного в самой

обычной любви незнакомки, которую разлюбил красивый

мужчина с дерзкой улыбкой? Но о любви ее читатель узнает

через рассказчика, для которого в этой страсти скрыто нечто

чудесное, что и стремится он себе уяснить.

Тема таинственного даэтся не сразу, а в постепенной

подготовке. В начале повести, как мы видели, таинственное

слагается из трех мотивов: 1) таинственное в природе, создающее

соответствующую настроенность рассказчика, 2) странный

случай, непонятным образом повторяющий одну и ту-же

встречу; 3) реакция рассказчика на игру случая (волнение,

испуг).

За этими мотивами, подготавливающими таинственное,

идут мотивы, создающие и усиливающие его: 4) мистифици-

рующие ответы, которые получает рассказчик во время своих

разведок от старосты в Глинном, от Лукьяныча и мужиков.

Рассказчик видит прекрасную молодую женщину, а окружаю-

щие убеждают его, что в Михайловском женщина лет под

сорок, „неказиста больно мозглявата маленько" (стр. 250),

и обстоятельство это „сильно смутило" его. Красавица начи-

нает казаться ему загадочным существом, видением. Еще не

начиная разведок, только увидя незнакомку в окне, рассказ-

чик спрашивает себя: „Не сон ли это?" (стр. 244), а расспро-

') „Но клянусь, не любопытство во мне разгоралось,—говорит рассказчик

после встречи в лесу,—мне, право, просто казалось невозможным не добиться,

наконец, кто же они, по крайней мере, такие, после того, как случай так

странно и так упорно сводил меня с ними" (стр. 254).

-) .,Я не знаю ни кто вы, ни кто он. а если я мог вас удивить тем,

что я сказал вам сейчас у колонны, то припишите это одному случаю, ко-

торый, как будто на смех, два раза и почти одинаковым образом сталки-

вал меня с вами, делая меня невольным свидетелем того, что, может быть,

вы бы желали сохранить в тайне (стр. 267).

3) „Притом случай, действительно, так настойчиво сближал нас... ;-п>

как будто дает вам некоторое право на мои) откровенность" (стр. 267).

1361

сив о ней и получив лишь сбивающие ответы, он мечтает

увидеть ее „днем, вблизи, как живую женщину, не как виде-

ние" (стр. 250).

Дневная встреча несколько ослабила таинственность.

,,Появление любящей четы днем, при солнечном свете, хотя все таки

неожиданное и, повторяю, странное, не то, чтобы успокоило, а как то расхо-

лодило меня. Я уже не находил во всем этом происшествии ничего сверх

естественного, чудесного, ничего похожего на несбыточный сон" (стр. 254).

Но это лишь временная остановка в наростании та-

инственного, которое снова при посещении дома начнет сгу-

щаться.

5) Старый дом — главный усилитель таинственного. Он

кажется рассказчику нежилым: „Ни почем нельзя было заме-

тить, что из этого дома недавно выехали люди; в нем и пахло

чем то мертвенным и душным-нежилым" (стр. 257).

Лукьяныч при осмотре дома, особенно кладовой, держит

себя очень странно, он „глухим голосом" бросает краткие

и неопределенные замечания по поводу кладовой—„это так"—

отвечает он на вопрос, куда ведет широкая, белая дверь. Во

время настойчивых требований показать кладовую, он „стоял,

наклонив на грудь седую голову и как то с т р а н н о посма-

тривал... исподлобья".

После осмотра дома эпизод с незнакомкой снова начи-

нает казаться рассказчику загадкой, разрешить которую он

не в силах х).

6) Самоубийство Лукьяныча — кульминационный момент

в наростании таинственного. Эпизод его смерти органически

не связан с основной темой страсти, но в композиции рас-

сказа он имеет существенное значение, как момент, оконча-

тельно ставящий сильное ударение на таинственной. Стран-

ности Лукьяныча при осмотре дома и, особенно, кладовой

должны получить мотивировку,—кладовая — место, где покон-