Русский романтизм

МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ

Р У С С К О Й Л И Т Е Р А Т У Р Ы XIX-го ВЕКА. I

РУССКИЙ

РОМАНТИЗМ

СБОРНИК СТАТЕЙ

под редакцией

А. И. БЕЛЕЦКОГО

≪ А С A D Е M I А ≫

ЛЕНИНГРАД

ПРЕДИСЛОВИЕ

В предлагаемом сборнике читатель найдет несколько

статей, объединенных темой о романтизме в русской лите-

ратуре первой половины XIX-го века. Научное обследование

этого явления у нас начато лет двадцать с небольшим

назад в трудах А. H. Веселовского, /7. Н. Сакулинаt H. К.

Козьмина, / / . / / . Замотина и др. — и, конечно, еи￡е далеко

от каких либо прочных и окончательных выводов. Наука

истории русской литературы XIX-го века вообще еще очень

молода, несмотря на существование большой критической

литературы об отдельных писателях, несмотря на налич-

ность изрядного числа пособий для школы и самообразо-

вания, носящих неоправданное содержанием название

„историй" этой литературы. Поэтому участники сборника

полагают, что и их попытка разобраться в ряде общих

и частных вопросов, связанных с фактами русской лите-

ратуры 30 — 50-х гг. XIX-го века будет небесполезной.

Участников сборника объединили не только общие

историко-литературные интересы, но и общее место ра-

боты. Им являлся в 1917 и следующих годах семинарий по

истории русской литературы XIX-го века, работавший при

Харьковских Высших Женских Курсах под руководством

нижеподписавшегося, — ас 1922-го — историко-литературная

секция харьковской научно - исследовательской кафедры

истории европейской культуры, в 1926 году преобразованная

в научно-исследовательскую кафедру литературоведения

сотрудниками которой и состоят ныне авторы сборника

К сожалению, из результатов работы семинария нам

удается вынести на суд компетентных читателей пока

лишь немногое.

Вступительная статья „Очередные вопросы изучения

русского романтизма" определяет в известной мере задачи

и направление, а также метод следующих за ней этюдов.

В них предлагаются — то опыты изучения отдельных

литературных жанров — с привлечением современной мас-

совой литературной продукции (<статьи 3. С. Ефимовой),

то обследование романтической стилистики в известных

ее моментах (статья М. Г. Давидович), то, наконец, />ас-

смотрение отзвуков романтизма 30-х годов в позднейшей

русской литературе (статья М. О. Габель).

Разумеется, авторы не считают, что ил≪ удалось

в этом небольшом круге статей охватить все „очередные

вопросы" изучения русского романтизма. //з того, что во-

просы социологического объяснения данных литературных

фактов в сборнике мало затронуты — отнюдь не следует,

что авторы статей не имеют их в общем плане своих

научных занятий. //о объяснению явлений необходимо

должно предшествовать их описание. А состояние ма-

терьяла русской литературы Х1Х-го века еще таково, что

в регистрации, классификации и описании фактов еще долго

будет ощущаться острая потребность.

А БЕЛЕЦКИЙ

Харьков, январь 1927 г.

А. И. БЕЛЕЦКИЙ

ОЧЕРЕДНЫЕ ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ РУССКОГО

РОМАНТИЗМА

Сотни страниц в научных исследованиях, посвященных

вопросу о том, что такое романтизм, сотни ответов, данных

с самых различных точек зрения, до сих пор не положили

конца путанице, не развеяли тумана, внесенного этим терми-

ном в историю литературы, в частности русской. Объясняется

эта путаница отчасти тем, что кличкою „романтизм" называют

Явления разного порядка. Называют им идеалистическое

м и р о в о з з р е н и е , сменяющее „в разные эпохи жизни чело-

вечества развившиеся до крайности материализм, скептицизм,

холодную рассудочность или, наконец, то духовное безразли-

чие, которое не делает никаких усилий, чтобы подняться выше

конечных вещей окружающего его мира" (слова 3 а м о т и н а).

Это позволяет говорить не только о романтизме Шлегелей,

Новалиса, Шеллинга, но и о романтизме Вл. Соловьева, но

и о романтизме Петрарки, а если угодно, то и Еврипида и,

в конце концов, расширить значение термина до таких преде-

лов, что в них найдут себе место и Расин, и Диккенс, да и

вообще всякий, у кого можно установить идеализм мировоз-

зрения. Само собой разумеется, что „идеалистические порывы"

еще не позволяют говорить об „идеалистическом мировоззре-

нии", а, между тем, и эти порывы, н а с т р о е н и я точно

также определяются у нас словом романтизм вслед за знаме-

нитой в свое время тирадой Белинского, воспевавшего роман-

тизм, как „желание, стремление, порыв, чувство, вздох, стон,

жалобу на несовершившиеся надежды, которым не было имени,

грусть по утраченном блаженстве, которое бог знает в чем

состояло; мир, чуждый всякой действительности, населенный

тенями и призраками... унылое, медленно текущее настоящее,

которое оплакивает прошедшее и не видит перед собой буду-

щего... любовь, которая питается грустью, и которая без гру-

сти не имела бы, чем поддержать свое существование". От-

сюда легко было сделать вывод о романтизме, как о своего

рода болезни переходного возраста, свойственной и творчеству

отдельных поэтов, и целым литературам на определенной ста-

дии их развития. С этими двумя характеристиками романтизма

и орудовала, главным образом, наша, а отчасти и западно-

европейская критика: и не мудрено, что в число романтиков

у нас попали и Алексей Толстой, и Полонский, и Гоголь,

и Лермонтов, и Бакунин, и К. Леонтьев („философ реакцион-

ной романтики"), и Достоевский („представитель подлинно-

русского романтизма"), и даже Л. Н. Толстой (по суждениям

С е й л ь е р а и др.), и даже Островский („романтик быта"), не

говоря уже о Горьком, Л. Андрееве и символистах, которые

так и остались с укрепляющейся за ними кличкой „нео-роман-

тиков".

Лишь в сравнительно недавнее время обозначилась тен-

денция пользоваться словом романтизм для наименования опре-

деленного литературного стиля. В обиходе русской науки

о литературе термин „стиль" еще только прививается, не

вытеснив старого и более популярного термина „направление":

„направления" же в литературе принято было характеризовать

не столько на основании свойственных им художественных

приемов, сколько опять таки на основании „мировоззрения"

и „настроений". Разумеется, художественный стиль — сово-

купность этих приемов — обыкновенно связан с соответствен-

ными настроениями, определяется соответственным мировоз-

зрением: но обратный порядок не обязателен: идеалистическое

настроение может не требовать для своего выражения непре-

менно романтического стиля. Нужно же, наконец, признать,

что возможны многочисленные разновидности „идеалистиче-

ских мировоззрений" и еще более „настроений", и загонять их

в одну ограду „романтизма" неосновательно, если хочешь

разобраться в явлениях и распределить их по различию их

примет. Здесь то и возникает вопрос, до сих пор не решен-

ный: есть ли романтический стиль — явление, свойственное опре-