Мифология Британских островов

— Добрый вечер,— ответила миссис Коулман.

— Вы собираетесь здесь ночевать? — спросила женщина

и, получив утвердительный ответ, добавила: — Тогда нужно

оставить что нибудь местным духам.

И с этими словами она тихо удалилась.

Если бы незнакомка сказала это все со смехом или на

стаивала бы, миссис Коулман решила бы, что это какая то

местная шутка или деревенский розыгрыш, но ничего по

добного. В тоне незнакомки была такая спокойная, есте

ственная уверенность, и именно потому ее слова произвели

такое сильное впечатление. Но миссис Коулман ждали бо

лее приземленные и насущные дела, поэтому она выброси

ла из головы предостережение и занялась приготовлением

372

Э Л Ь Ф Ы И Д Р У Г И Е

ужина. Позже, перед тем как совсем ложиться, она решила

найти место похолоднее и поставить туда масло, так как по

года была жаркая. Миссис Коулман в тот день купила боль

шой кусок масла и теперь развернула его и положила в мис

ку. Там было два или три фунта, и миска оказалась полной

до краев, моя знакомая хорошо помнит, как разгладила мас

ло ножом вровень с краями миски. Потом она поставила

миску на дорогу под ту часть машины, где уже улеглись на

ночь собаки. Миссис Коулман накрыла миску переверну

той тарелкой, а сверху положила тяжелый камень, чтобы ни

ветер, ни дождь, ни какая нибудь мелкая зверюшка до мас

ла не добрались.

На следующее утро, собирая к завтраку, она вышла из

машины за маслом и обнаружила миску и тарелку нетрону

тыми, точь в точь, как она оставила их вечером. Она выбро

сила камень в канаву и уверенно отнесла миску в кухоньку

и только тогда сняла тарелку. Как только она это сделала, то

с удивлением обнаружила, что две трети масла исчезли, при

чем самым поразительным образом: одна половина миски

была совершенно пуста, причем казалось, что кто то разде

лил масло пополам ножом, а со второй половины сняли вер

хушку, причем ее явно выгребали чем то тупым и мягким —

будто слизали огромным языком или зачерпнули малень

кой рукой.

Кто и как мог взять масло? Эта тайна до сих пор остает

ся покрытой мраком. Как мог человек или крупное живот

ное добраться до миски, не потревожив собак? И если бы

человек, взрослый или ребенок, добрался бы до масла, он

бы забрал всю миску. Между краем миски и дном фургона

оставалось слишком мало места, чтобы можно было вынуть

масло на месте, а если бы и было, то все равно это отняло бы

много времени и в темноте невозможно было бы проделать

373

М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В

это бесшумно, не разбудив собак. Нет. Человек определен

но взял бы всю миску. Либо забрал бы ее себе, либо выбро

сил бы потом пустую миску подальше. Если ему нужно было

только масло, почему он не взял все масло, а оставил часть

на дне? И вообще, зачем предпринимать нелепый и бессмыс

ленный риск, ставить миску на место, накрывать ее тарел

кой, а не выбросить ее в канаву?

Немыслимо, чтобы ее забрал человек; а животное не

смогло бы водворить на место тарелку и камень. Путем эле

ментарного исключения мы опять приходим к феям, пото

му что, со слов прохожей незнакомки, эта местность при

надлежала им, да и выглядела она соответственно. А кроме

того, именно такими шутками они и промышляют.

КАРТОШКА

Это случилось с Мери Солон из Киллидена, и произош

ло это шестьдесят лет назад, когда ей было всего восемь лет.

Ее родители являли собой редкий пример старого доброго

характера и добродетели, какие встретишь теперь только на

страницах викторианского романа. Они были почтенными

арендаторами в поместье Киллиден, и их уважали и почи

тали все местные жители.

Джона Солона нельзя было не запомнить. Был он высо

кий, крепкого телосложения, держался прямо, у него была

густая золотистая борода и бакенбарды и мудрые, строгие, но

очень добрые глаза. В его семье царила настоящая дисципли

на, которая иногда насаждалась довольно сурово, о чем на

поминал хлыст, висевший на гвозде у камина. Но все дела

лось по справедливости, с любовью и пониманием, так что

все члены этой замечательной семьи могли служить приме

ром не только хороших манер, но и кристальной честности

374

Э Л Ь Ф Ы И Д Р У Г И Е

и правдивости и взаимной привязанности; все это и сейчас

встречается среди старшего поколения.

В поместье было три Джона Солона, и у каждого — боль

шая семья, но никакой путаницы не возникало, потому что

к именам добавляли удачные прозвища. Во первых, был

чернобородый и добродушный Джон Солон. Он был бейли

фом, поэтому его звали либо Джон Бейлиф, либо Черный

Джон, а его жену и детей — Пэдди Бейлиф, Мери Бейлиф и

так далее, или Пэдди Черного Джона, Мери Черного Джона

и тому подобное. Дальше, вниз по извилистой дороге, кото

рая соединяла эти небольшие дома, жил другой Солон. Этот

Джон Солон, и почти вся его семья отличалась чудесными

золотистыми волосами, которые в некоторых случаях бы

вали слегка рыжеватыми. Их звали Бой Солонами, и это

«бой» (boy) происходило от гэльского (buidh), которое зву

чит как «буи» (bwee) и означает «желтый». А через два или

три поля жили Рыжие Солоны, которые, как вы, должно

быть, уже догадались, отличались огненными волосами и

неизменно синими глазами. Все эти три семьи состояли в

родстве и жили в мире и согласии.

Однажды вечером в конце ноября, когда Анна Мария

Бейлиф, старшая дочь Черного Джона, которой тогда было

лет восемнадцать или девятнадцать, была в гостях у Бой

Солонов — она принесла какую то весть от родителей и ос

талась на дружескую беседу. Обнаружилось, что у Боев по

чти не осталось молока, и Анна Мария вызвалась сходить к

Рыжему Джону Солону с кувшином и принести от него мо

лока; его корова недавно отелилась, так что молока у них

было вдосталь. Она взяла с собой малышку Мери, просто

так, чтобы составить компанию, и малышка с радостью со

гласилась, потому что ей не часто удавалось оказаться на

улице так поздно. Было уже около восьми часов, но все еще

375

М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В

довольно светло, потому что луна только взошла, и до пол

нолуния оставались считанные дни, а легкие облака, спешив

шие по небу, скорее подчеркивали свет, чем затемняли его.

Стояла прекрасная погода и было так светло, что на об

ратном пути они свернули с тропинки и пошли напрямик

через два небольших поля, принадлежавших их соседу по

имени Лэван. Эти места были им хорошо знакомы, они всю

жизнь играли здесь и знали каждый камень в округе. Идти

было недалеко, дома разделяли не больше трехсот ярдов, если идти по дорожке, а через поля, наверное, не больше

двухсот пятидесяти.

Наполнив кувшин молоком, они чинно направились до

мой, Анна Мария в правой руке несла кувшин, а левой дер

жала за руку Мери. Они без приключений пересекли пер

вое поле и перебрались через разваливающуюся каменную

ограду там, где она была пониже, на второе поле. Но когда

они шли по второму полю, Мери с большим трудом поспе

вала за своей взрослой спутницей, потому что поле было

картофельное, с грядками в три фута шириной, которые раз

деляли борозды в фут глубиной. Ботва была в самом соку, толстые зеленые стебли плотно переплетались друг с дру

гом и доставали девочке почти до колена. Ей только позже

пришло в голову, что это очень странно — почему это вдруг

ботва все еще зеленая, если уже конец ноября и по всем за

конам природы она еще три месяца назад должна была по