Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

После состоялись обед, бал и прочие увеселения. Императора Александра чествовали как спасителя Пруссии. В целом, он был доволен собой. Наполеон - столь же хитрый дипломат, сколь и искусный стратег. Но государю Всероссийскому, похоже, удалось его раскусить и отстоять свои интересы в переговорах с ним. Но он чувствовал, что вряд ли этот мир окажется вечным. И даже долговременным.

Павловск, июль 1807 года.

- Позор, - великая княжна Екатерина, одетая в бриджи, сапоги и льняную мужскую рубашку, вколачивала пули из своего "Ланкастера" в импровизированную мишень и разговаривала сама с собой. - Мириться с проклятым Бонапартом?!

Еще один выстрел.

- Ему Аустерлица мало? Фридланда мало? Мы что, Мекленбург какой-то сраный - ложиться под этого корсиканского выскочку?

Она в отчаянии бросила пистолет, подошла к привязанному поодаль гнедому коню, вынула из седельной сумки бумагу. Письмо её брата, ответ на её гневную эпистулу. Издевательским, дразнящим тоном девушка зачитала вслух: "Неужели ты не понимаешь, Като, что у нас не хватало сил справиться с французами? Дальнейшая война означала бы, что после Пруссии следующей жертвой должны были пасть мы. Я почувствовал, что мой долг - вовремя остановиться". И человека, сочиняющего эти слезливые цидульки, сдающегося перед зарвавшимся Бонапартом, более того - подписывающего с ним союз, она любила как брата, как повелителя и как мужчину? Вспомнилось, как он описывал своё более чем жалкое состояние под Аустерлицем. Вспомнилось, как он говорил, что испытывал в ту ночь, когда сделался императором. Вспомнилось, как он унижался перед этой ведьмой и мог бы унижаться и далее. Слабак, тряпка, не мужчина! Като припомнила его ласки, жадные, торопливые и довольно эгоистичные. Ещё и извращенец, мог бы проявить силу характера и отказаться от совершения греха. Чувство глубочайшего разочарования охватило великую княжну. Разочарование это было самого болезненного рода - в человеке, которого обожала большую часть своей 19-летней жизни. Так её любовники, обычные военные, куда более мужественны и решительны.

Екатерина подняла с земли пистолет, засунула его за пояс. Накинула куртку. Оседлала Зефира и помчалась обратно ко дворцу. По дороге на подумала - с таким слабым братцем у неё есть шанс. А эти люди, которые с ней... Багратион, царь Грузии, герой России, ненавидящий само слово "отступление", русский Леонид. Князь Михаил Долгоруков, берсерк в бою и учёный в миру. Граф Кристоф фон Ливен, король Балтии и варяг, которого она позовет на царство. Принцесса слышала, что её мнение по поводу Тильзитского мира разделяют очень многие. Они считают, что мир с Наполеоном - всё равно что мир с самим Сатаной. И она в год 45-летия взошествия на престол великой императрицы, её бабки и её тёзки, исполнит свою мечту - возьмёт трон и сядет на него. Недовольные найдутся. Напомнят Александру, что он не на своем месте. Если не дурак, сам уйдет. Она его преследовать не будет. Если же нет...

Екатерина пришпорила коня. Холодный пот выступил на лбу, несмотря на жару. Ради Александра она, помнится, была готова убивать и умирать. Сейчас она желает убить его! Как так?

Она прошла в покои матери, не переодевшись. Мария Фёдоровна пила чай с Шарлоттой фон Ливен.

- Maman, вы это читали? - не обращая внимания на присутствие бывшей гувернантки, Екатерина сунула письмо брата прямо в руки матери. - Он ещё и оправдывается!

- Ваше Высочество. Вам неплохо бы помыться и переодеться, - произнесла графиня Ливен. - И, о Боже, вы загорели, это нехорошо! Умойтесь огуречной водой, пока не поздно.

- Это пустое, я и так облезу, - быстро проговорила девушка.

- Тогда он тоже оправдывался, Като, - государыня не очень хорошо себя чувствовала сегодня. Недомогала она с тех пор, как узнала, чем закончил войну её венценосный сын. - Выставлял себя жертвой. Очень удобная позиция, чтобы покрыть своё вероломство. Я не знаю, как он всё это собирается искупать.

- Он трус. Просто трус. Вот и всё, - от Като пахло лошадиным потом, её волосы были растрепаны, щёки порозовели от загара и быстрой езды, глаза, серые с прозеленью, сверкали в гневе.

- Paulchen... его отец был, конечно, непростым человеком. Но не трусом. За это и... - государыня вздохнула.

Екатерина сузила глаза и прошептала:

- Maman. Не забывайте, что вы коронованы.

Мария Фёдоровна побледнела как полотно. Прошептала, положив руки на колени:

- Като. Он моё дитя. Моя кровь. Я не могу... Он пошел против своего отца, но я... Девочка моя, я не детоубийца.

Шарлотта как-то странно посмотрела на неё.

- Фрау Лотта, - обратилась к своей воспитательнице принцесса. - Представьте, что ваш сын поднял руку на своего отца. Вы бы разве его не прокляли?

Графиня усмехнулась. Как ответить на такой вопрос? Похоже, монархи в своё время приблизили её к себе только для того, чтобы задавать ей странные вопросы.

- Ваше Высочество, - нашлась она. - Я бы не успела проклясть его. У моего покойного мужа была очень тяжёлая рука. Но если бы кто-то из моих сыновей пошел против монарха, тот он бы в тот же миг перестал быть моим сыном.

- Понятно. Жаль, конечно, но остаюсь ещё я, - Като торжествующе улыбнулась.

- У тебя есть ещё один брат, - в ужасе проговорила Мария Фёдоровна.

- Константин-то? Сколько раз на дню он твердит, что его бесит числиться цесаревичем, потому что ничего наследовать он не хочет? К тому же, он тоже этот мир поддерживает, - насмешиливо произнесла великая княжна. - Николаю ещё мало лет, и, собственно, я или вы могли бы быть над ним регентом до его совершеннолетия...

Фрау Шарлотта всегда знала, что Екатерина честолюбива. Вспомнилось. Маленькой Като шесть лет. Ей читают сказку на ночь. "Я тоже хочу быть королевой!" - заявляет она. "Вырастете - вам найдется король", - отвечает графиня. "Нет, я хочу править", - перебивает её девочка. "Вы будете править вместе с мужем". - "Я хочу как бабушка! У неё же нет мужа, да?" - Като смотрит Шарлотте прямо в глаза. - "У неё был муж. Ваш дед, государь Петр Фёдорович". - "Он умер, да?" - "Да". - "А когда?" - "Как только ваша бабушка стала императрицей". Шарлотте тогда не очень хотелось рассказывать своей подопечной всю историю о заговоре, отречении Петра Третьего и его бесславной смерти. Слишком рано для неё. Като долго думает, а потом выдаёт: "А я могу править Россией?" - "Нет". - "Почему?" - "Потому что вы не наследница". - "А кто наследник?" - "Ваш отец, цесаревич Павел Петрович". - "А после него?" - "Ваш старший брат, великий князь Александр Павлович". Девочка чуть не плачет. "Ну ничего", - пытается утешить её гувернантка. - "Вы станете королевой другой страны". - "Нет, я хочу Россию!" - она начинает реветь, и Шарлотта испугалась, что сейчас зайдется в плаче, посинеет, начнет задыхаться, потому что такое уже случалось с принцессой .

Сейчас Екатерина, оказывается, всё ещё "хочет Россию". И готова идти по головам. "А у неё получится", - подумала Шарлотта. Она сама возмущалась миром. И её невестка Дотти тоже, примерно в тех же словах, что и принцесса: "трусость", "мерзость", "измена". Обе графини Ливен ныне с нетерпением ждали возвращения Кристофа, чтобы выпытать у него все подробности событий в Тильзите.

- Като, ты хочешь убить брата? - мать смотрела на Екатерину ясными ярко-голубыми глазами, такими же, как у Александра.

Великая княжна вздрогнула. Словно сам брат смотрел на неё и спрашивал: "Ты меня хочешь убить?"

- Зачем? - она покраснела.

- Но ты же собралась брать власть. В России всех свергнутых монархов убивают, - произнесла вдовствующая императрица.