Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

Она улыбнулась, воображая, что задела его этими словами. Но её собеседник оказался неуязвим для подобного рода намёков. Тем более, она говорила правду. А на правду обижаться глупо.

- Как будто вы там лично были и всё видели, - улыбнулся он.

- Чтобы знать, не обязательно лицезреть самой, - парировала графиня, попивая принесённый служанкой кофе.

- Я думал, вы выше сплетен.

Де-Витт уже понял, что допустил ошибку. Анж слишком хорошо поняла, что в число её поклонников он не войдёт. Будучи особой тщеславной и сластолюбивой, она разозлилась из-за этого на него.

- Дыма без огня не бывает, - усмехнулась молодая женщина.

- Но сплетни пересказывают лишь глупцы.

- Господин Жан. Знаете, в чем главное различие между умными и глупыми людьми? Умные держат в себе то, о чём дураки кричат на каждом углу.

- Поэтому вы считаете меня трусом? - он повернулся к своей собеседнице.

- Отнюдь. Кто знает, что сделала бы я, оказавшись на вашем месте? - Анж намеренно подсластила ему пилюлю. - Наверное, тоже бы убежала.

- Вы женщина. В вас инстинкт самосохранения сильнее, - заметил де-Витт.

- Я считаю, что этот инстинкт у всех одинаков. Каждая тварь, даже ничтожная букашка, изо всех сил цепляется за жизнь. Чтобы осознанно искать смерти, нужно потерять разум. Ваш поступок доказывает, что разум вы терять не способны даже в окружении нескольких тысяч сумасшедших, - она льстиво улыбнулась.

Де-Витт понял, в чем преимущество Анжелики. Она вела в разговоре. Подобно сирене, она забалтывала его, поняв, что флирт между ними невозможен. Надо сказать, лесть у неё получалась очень тонкой. Она озвучила то, что он сам про себя думал.

- Как любопытно вы толкуете то, что иные презрительно зовут трусостью, - отвечал Жан. - Знаете, я чуть не вызвал на дуэль одного генерала, который распространял слухи о моём малодушии во время Аустерлицкого сражения.

- Но не вызвали же?

Де-Витт отрицательно покачал головой.

- Потому что он ваш начальник и вы не любите смерть? - произнесла Анжелика, подумав: "А фамилия этого генерала случаем не Ливен? Впрочем, такое поведение не в его стиле. Ливен предпочитает помалкивать, пока его не спросят".

- В том числе. А, в основном, потому что это означало бы: я в это верю, - проговорил де-Витт, глядя на дымящийся ароматный кофе, сваренный по-венски, со взбитыми сливками, но не торопясь его пить. Пусть Анж ему не нравилась как женщина, и он ясно видел, насколько эта "польская принцесса" тщеславна и гонориста - прямо как её дядя, с которым, по слухам, она состояла в противоестественной связи - но она умна и умеет добиваться своего. Язык хорошо подвешен. Разговаривать с ней одно удовольствие.

- В самом деле, - заметила она. - Почему вы не пьёте кофе, мой дорогой Жан?

- Я тоже верю молве, - улыбнулся он.

Анж расхохоталась.

- Нет, этот кофе не сварен на воде, в которой мыли покойника. И свою кровь я в него не подмешивала.

- Не сомневаюсь, мадам, - её собеседник с сомнением посмотрел на чашку китайского фарфора, расписанную синими цветами. - Я имею в виду более призёмленные средства. Мышьяк, например. Или цианид.

- Помилосердствуйте, пан Ян, - перешла она на польский язык. - Чтобы травить вас мышьяком, мне надо было бы споить вам ведро этого кофе. В большой дозировке вы бы почувствовали его запах. Цианид не действует в сочетании с сахаром. От трупного яда вас бы вырвало, и всё. Цикута, белена, яд бледной поганки действенны только в чистой выгонке. К тому же, я думала, что у вас припасено на этот случай противоядие.

- Вот вы и признались в том, что отравительница, - де-Витт знал, что теперь лучше выложить на стол все карты, начать резать правду-матку. - Вам так не терпелось показать вашу осведомлённость в ядах и способах их действия, что вы и не подумали сдержаться.

Он отпил кофе, не почувствовав в его вкусе ничего странного.

- А вы сами разве не пользуетесь ядами? Ах да, это же женское оружие, - проговорила она.

- На войне, как и в любви, все средства хороши, - отвечал де-Витт. - А кофе вкусный.

- Нам нужно действовать вместе, - произнесла Анжелика. - И, кстати, я догадываюсь, что вы примчались в Краков вовсе не из-за моих прекрасных глаз. Вас наняли и послали с поручением.

- И кто же? - де-Витт, наконец, понял, что при всех её слабостях графиню Батовскую не так-то легко будет обыграть.

- Назовём его так - отец моего будущего ребенка. Я уверена, что через два месяца он не найдёт ничего умнее, чем прислать вас же - посмотреть, кто родился, и убедить меня вывезти младенца в Россию, - продолжала она, невольно положив руку себе на живот.

- Наверное, вы и впрямь ведьма, - обезоруживающе улыбнулся Жан. - Либо я очень плохой агент. Одно из двух.

- Агент вы такой же, как я, - проговорила Анж. - Но у вас есть преимущество. Вы мужчина и вращаетесь не только в светских кругах. Для моих целей вы идеальны. С вашим умом, ловкостью и полномочиями вы мне будете крайне полезны.

"Она шпионила на французов. Она подстегнула государя к отъезду в армию и к Тильзитскому миру. Пыталась доделать то, на что не хватило ума её дяде, этому жалкому подобию Родриго Борджиа. И сейчас она старается меня перевербовать", - догадался он. - "Как это мило".

- Вы предлагаете действовать в вашу пользу. Но ведь вы тоже на кого-то работаете? - сказал вслух Жан.

- "Работаете"... - усмехнулась она. - Я не работаю, а служу.

- И кому же?

- Свободной Польше, - объявила Анж с некоторым пафосом.

- Значит, Наполеону, - поправил её де-Витт.

- Свободной Польше, - повторила она в гневе. - Моей и вашей Отчизне. Впрочем, вы относитесь к Потоцким. И поделом этого вашего отчима в могиле оплевали. Жаль, меня не было с теми, кто это сделал.

- Что я слышу? Племянница бывшего русского канцлера, лучшего друга государя, мать царского ребёнка - патриотка? Как всё причудливо в этом мире, - не растерялся Жан.

- Да, я патриотка, - повторила Анж. - Даже при таких обстоятельствах.

- Забавно всё это. Одни ясновельможные панове бьются в экстазе обожания при виде французского знамени, другие падают на колени при виде двухглавого орла. И обе партии называют себя патриотическими, а своих оппонентов - предателями Польского Дела, - насмешливо произнёс он.

- А сами вы к какой партии относитесь? - обратилась к своему гостю Анж.

- Неважно. Я служу России. А так как мой государь нынче в дружбе с Наполеоном, то я дружу с обеими партиями своих соотечественников, - проговорил де-Витт.

- Чудесно. Значит, на свободную Польшу вы тоже рады поработать? - и она протянула ему руку, которую он опять поцеловал, только более чувственно.

- А что мне за это будет? - спросил он, оторвавшись от её руки.

- Хотите, я вам подарю землю? - улыбнулась она. - Поместье называется Свенчаны, находится в живописном месте, на западе Волыни, 90 душ, годовой доход... - она остановилась, запамятовав цифру.

- Ого, - проговорил де-Витт. - А как же ваш муж? Как он на это посмотрит?

- Он доволен и тем, что досталось мне в приданое со стороны Чарторыйских, - произнесла молодая женщина. - Отцовским имуществом я распоряжаюсь сама, это специально обговорено в его завещании.

Она вновь посмотрела ему в глазах, надеясь увидеть в них алчный огонек. Нет. Даже деньги и собственность не могли соблазнить Жана де-Витта. "Какие же у него страсти?" - озадаченно подумала графиня.

- Что вам обещал Александр? - начала она выпытывать у него сведения. - Звание генерал-майора и гвардейский полк? Или хорошую ренту где-нибудь в Лифляндии или в Саратовской губернии?

- Хотите его переплюнуть? - усмехнулся его собеседник.

- Monsieur Jean, - вздохнула она. - Вы же знаете, что у всех людей есть какие-то страсти, цели, желания, заставляющие поступать их так, как они поступают. Я вам практически всё рассказала о своих желаниях. О ваших я ничего не знаю. У вас блестящая карьера в Гвардии. Внешностью и состоянием вы не обделены. Любовью к Отчизне, в отличие от меня, не обременены. Что же заставляет вас заниматься этим?