Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

- Хватит верить снам. Вы, остзейцы, такие суеверы, как погляжу. Я думал, немцы рациональные, недаром ваша нация дала миру Канта и Гёте, - Воронцов смотрел на него с иронией в светло-серых глазах.

- Смотри на знаки и поймёшь, что где скрыто, - тонко улыбнулся барон.

Потом он переменил тему:

- Что будешь сейчас делать, когда война кончена?

- Не знаю, - пожал плечами Майк. - Отправлюсь в Петербург, а там видно будет. А ты?

- То же самое. Мутно мне как-то.

- Саша, мы все устали как собаки, - рассудительно проговорил Воронцов. - И ты, и я, и все остальные. Лёвенштерн с Бриггеном, конечно, умнее всех сделали. Думаю, сейчас нам надо последовать их примеру. Уехать в деревню или за границу, то бишь.

- Я понимаю, - Альхен выглядел устало, чёрные круги легли под его глазами, кожа под неровным веснушчатым загаром посерела. - Да что-то всё маюсь.

- Э, так это же я в мае родился, а не ты, - попробовал пошутить Воронцов. - Мне и полагается маяться, чем уже четверть века благополучно занят.

- Поэтому, наверное, мы и сошлись, - подытожил Алекс.

- Вот что, друг. Тебе нужно хорошую, умную, деятельную жену. А то пропадёшь, - проговорил Майк, допивая содержимое своей стопки.

- Ты прямо как вдовствующая императрица, - поморщился Бенкендорф. - А тебе что, жены не нужно?

- Я однолюб. И ты прекрасно знаешь... - начал граф.

- Как будто по девкам не ходишь?

- Хожу, монахом жить мне сложно... Но не так часто, как ты.

- И как одно соотносится с другим? Я от жены всё равно гулять буду, - усмехнулся Алекс. - Тем более, мне никогда не нравились такие, на которых женятся.

- Влюбись. Что, так сложно? Выбери какую-нибудь недоступную, - предложил Майк.

- Уж постараюсь ради тебя. В первый же сезон найду какую-нибудь дебютантку, которая за меня точно не пойдет и просто так мне точно не даст, и начну вздыхать по ней, - улыбнулся барон.

- Я лично проверю, чтобы всё так и случилось. И если опять застану тебя за кулисами, башку оторву, - произнес его друг.

Они помолчали. Под конец Алекс сказал возмущенно:

- Но если ты серьёзно по поводу мира с Наполеоном, тогда я не понимаю, к чему мы тут здесь воевали столько месяцев. Неужели его вообще нельзя победить? Не верю! Или они там решили идти по пути наименьшего сопротивления?

- Всё из-за Фридланда. Это было генеральное сражение. Мы проиграли. Вот и всё, - глухо произнёс Майк.

- Да Бог с ним, с Фридландом! Я успешно бью французишек по тылам. Бижу успешно громит полячишек. И не только! Так, по тылам, мы бы их победили. Разорвать коммуникации, бить их по отдельности - и voilЮ. Войну можно так выиграть, Майк! Можно!

У Алекса даже пена в уголках рта выступила.

- И долго бы мы протянули на бескормице? Ополчение собрали, но чем этих людей кормить, не подумали. Разве что лебедой да кореньями. Ещё и мародёрство.

- Вот мародёров можно и нужно убивать. Я делаю зачистки. Если создать военную полицию, как у Наполеона... - Алекс задумчиво почесал подбородок.

- Саша! Опомнись! Мародёры не с Луны сваливаются! Им жрать нечего, вот и грабят! Ты вообще зимой видел, чтобы у солдат в котле мясо было? - взорвался Майк. - А ты про зачистки мне твердишь.

- Так они не еду тащат, а золото, - усмехнулся барон. - И не только наши, но и пруссаки. Тех-то вроде стараются кормить, кашу хоть с маслом дают. Нет, ты меня не переубедишь, Майк. Порядок наводить надо.

Воронцов кивнул. И заметил:

- Я тоже считаю, что дурное снабжение - причина нашего поражения. Ещё зимой воевали, это тяжело. Ничего, я думаю, ещё встретимся с Бонапартом. Хоть и миримся с ним сейчас.

- Да. Если союз и будет, то ненадолго, - решил вслух Алекс.

Так, в общем-то, всё и получилось. Пять лет эта уния ни шатко, ни валко просуществовала, а затем рассыпалась в пух и прах.

Тильзит, Пруссия, июнь 1807 года.

25 июня 1807 год император Александр встретился на плоту посреди реки Неман в окрестностях тихого городка Тильзита с заовевателем полумира Наполеоном Бонапартом. Государя сопровождали верные слуги - канцлер Андрей фон Будберг, генерал-адъютанты князь Пётр Волконский, граф Кристоф фон Ливен, граф Фёдор Уваров и главнокомандующий Леонтий фон Беннигсен. Император, прежде чем взойти на плот, где должен был поменяться рукопожатием с Бонапартом, вглядывался в эти лица, и по ним не мог ничего прочесть. В этих людях он был уверен. "Хорошо, что нет Адама", - подумал он. Князь Чарторыйский уехал, кажется, в Петербург, а то и в Пулавы - кто его знает. И остальных членов "якобинской шайки", то есть, Строганова, Новосильцева и Кочубея, тоже здесь нет. Прусский король, как бедный родственник, одиноко стоял на берегу. Королева Луиза, говорят, рвалась присутствовать, но муж ей не позволил. "Жалкие они, конечно. Ну ничего. Я им выторгую приемлемые условия мира. Чтоб хоть Берлин им, горемычным, отдали", - сказал Александр самому себе. Сам государь сделал всё возможное, чтобы ничем не походить на своего несчастного "кузена" Фридриха-Вильгельма. На императоре России был парадный мундир, Андреевская лента через плечо, идеально сидящие лосины, идеально обтягивающие икры сапоги. Александр никогда до этого не встречался с Наполеоном лично, но знал, что императора французов и гения войны описывают как невзрачного, невысокого, полноватого человека, поэтому решил сыграть на контрасте, завоевав сердца наблюдателей и ни в коем случае не выглядя проигравшим. Каждую фразу, которую ему предстояло произнести, государь обдумал. Сначала он скажет: "Я ненавижу Англию так же, как и вы", затем обсудит польский вопрос и дальнейшую судьбу Пруссии. Пожмёт Бонапарту руку - надо ли наклоняться к нему, обнимать его, непонятно. С самого утра его не покидало странное ощущение, что где-то когда-то с ним всё это уже происходило. Только там были не лодки, а кони. Не чистая гладь реки, а пустыня. Не окрестности сонного прусского городка, а белые стены восточной крепости. И тогда тоже надо было мириться с неким великим завоевателем, иначе - смерть ждала его царство.

Лодка со свитскими осталась поодаль. Александр пересел на плот с шатром, украшенным вензелями "N" и "А". Обменялся приветствиями с противником, который сегодня сделалася другом. На другом берегу реки солдаты взяли ружья на караул. Государь проговорил реплику про англичан, и Бонапарт, действительно оказавшийся скромно одетым, невысоким человеком с типично итальянским профилем, пожал ему руку. И они обнялись в знак мира. Раздалось громогласное "ура". Затем новоиспеченные союзники ушли в палатку, где некоторое время совещались.

Сопровождающие Александра лица всё уже обговорили заранее. Все видели проект союзнического договора со стороны России. Андреас Будберг пребывал в шоке - как можно признавать завоевания Наполеона, признавать этот "сброд" европейскими монархами! Так же нельзя! Он говорил по этому поводу с Кристофом, но тот в тексте договора увидел один пункт, склонивший его на сторону государя: "Польша не будет восстановлена". Не так уж всё и плохо, значит. Волконский радовался тому, что война будет закончена. Князь Пётр знал, что к дальнейшим боевым действиям армия не готова. Его начальник это тоже понимал. В эти дни граф вообще усомнился в целесообразности всей своей затеи с Ливонией. Барон Андреас предвещал с ужасом: "Потом всё изменится. Многие головы полетят, Кристхен. Очень многие". Ливен даже усмехался про себя: "Да, изменится многое. Ваша голова полетит. А я останусь. И если уйду, то только на повышение". Какое это было повышение, знали только избранные.

В парадных мундирах свитским было жарко. Они не смотрели друг на друга, храня непроницаемые выражения лиц. Наконец аудиенция монархов закончилась. Условия были зачитаны вслух. Российская Империя отныне признавала существование Французской. Обязалась помогать ей в борьбе с Британией. Что касается Польши, то ничего от неё пруссакам не перепало. Вместо этого из этих земель образовалось подконтрольное Франции Герцогство Варшавское. Пруссие же возвращались её изначальные земли. Ионические острова доставались Франции, которая за это обязалась помогать России в войне с Турцией.