Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

"Анжелика", - вспомнил государь. - "Та, которая мне сейчас нужна. Княжеского рода, племянница Адама... Может быть, повторить с ней то, что проделала бабка с её родственниками? Пока она будет здесь, Чарторыйские удержат Польшу от того, чтобы её сделали независимой французы... И да. Она может родить мне сына. Как Lise родила дочку от её дяди. Я буду точно уверен, что ребёнок - от меня. Я признаю его. И сделаю его единственным наследником. Он будет одновременно и русским императором, и польским королем... А что, неплохая идея!"

Этих своих лихорадочных мыслей он брату не выдал. Сказал только:

- У тебя хороший вкус.

- Ещё бы, - усмехнулся Константин. - В бабах я толк знаю.

На следующее утро, расправившись со всеми делами, Александр написал небольшое послание, адресованное княжне, и отправил в Вильну генерал-адъютанта Волконского с тем, чтобы тот передал письмо лично в руки Анжелике. "Заодно позлю Адама", - усмехнулся он. - "Я не забыл его дерзостей и того приказного тона, с которым он разговаривал со мной. Пусть видит, что я вправду самодержец и тиран. И тоже могу диктовать свою волю". Потом он предался грезам о прекрасной княжне.

Вильна, декабрь 1806 года

К Рождеству дом Чарторыйских в Вильне наполнился людьми. Приехали все - и Константин с Анжеем из Петербурга, и Анна-Мария с матерью своей из Пулав, и Замойские - с новостями из осажденной французами Варшавы, и многие другие. Приходили и преподаватели из Университета, и студенты-патриоты из богатых шляхетских семейств, которые, ничего не боясь, звали Адама Чарторыйского "Вашим Величеством".

Князю такая обстановка была привычной с раннего детства. Магнаты Чарторыйские всегда держали подобие "собственного двора". Анжелике - тоже, но нынче её это несколько тяготило. Хорошо еще, что она избавлена от роли хозяйки - с этим справлялась бабушка. Мать княжны, как всегда, была не у дел. Пани Анна еще больше похудела и пожелтела; шептались, что она смертельно больна и собирается уехать в Италию - умирать.

Для её дочери это было очевидно. К праздничной многолюдности примешивалась горечь, усиленная тем, что Анж в канун Рождества потеряла этого ребенка. Втайне Адам облегчённо вздохнул при этом известии. Но племянница тяжело перенесла выкидыш, слегла в постель, и только пани Изабелла могла утешить её от слез по несбывшемуся. К тому же, Анжелика обнаружила, что повреждённая рука начала сохнуть. Помощь лучших врачей Вильны оказалась тщетной - Анж была обречена остаться калекой. И девушка возненавидела себя, своё слабое и немощное тело, не способное выносить детей и справиться с недугами. "Если бы я была ныне в Петербурге... При Дворе... Я бы знала, что делать", - думала княжна. Идея династической унии, от которой давно отказался князь Адам, искушала её простотой воплощения.

Итак, как только она смогла вставать, Анжелика оделась, вышла из спальни и постучалась в комнату своего возлюбленного. Девушка с удивлением взглянула на князя, облачённого в свой конфедератский кавалерийский мундир, сидевший на нём прекрасно - как в далёком Девяносто втором, когда ему было всего двадцать два года. Орден Virtuti Militari, полученный из рук короля Понятовского, украшал его грудь. В руках Адам держал длинную саблю, на рукояти которой был выгравирован герб "Погони Литовской".

- Ах, - только и могла произнести восхищённая Анж.

- Уже и не думал, что когда-нибудь влезу в эту форму, - усмехнулся её родственник, красуясь перед зеркалом. - Мне кажется это символичным...

- Сколько москалей ты зарубил этой саблей? - её взгляд упал на зазубренное острие оружия.

- Двадцать шесть, - он провел кончиком пальца по лезвию сабли.

- Такая точность? - насмешливо спросила девушка.

- Я смотрел каждому из них в глаза. Их имён я не знал, называл по порядку, - вспомнил Чарторыйский. - "Первый", "Второй". Их всего оказалось двадцать шесть. Потом меня наградили вот этим, - он показал на орден, блистающий в свете канделябров.

- Наверное, ты больше не снимешь этот мундир.

- Да. Я отступился от них всех. В отличие от государя, я не забывал, что был заложником. Как хорошо, что меня избавили от строевой службы даже при покойном царе, - ответил Адам.

- А то бы ты обратил эту... - начала Анж, не отводя глаз от блестящего клинка.

- Ее зовут "Мадьярка". Настоящая венгерская сталь, - пояснил князь.

- Обратил бы "Мадьярку" против них, - закончила свою мысль Анжелика.

- Нам, полякам, они благоразумно не дают в руки оружия, - он вложил саблю в ножны, украшенные позолоченными кистями. - А немцам дают.

- Потому что они псы, - вставила Анж.

- Отчасти, и поэтому, - Адам тяжело и пристально посмотрел на неё. - Но скорее всего потому, что они сами немцы. Кровавая Екатерина была принцессой Ангальт-Цербсткой.

- "Немец отнимет тело твоё, а русский отнимет душу", - проговорила Анж слова, которые он уже где-то слышал. - Что страшнее?

- Я материалист, поэтому считаю что без тела нам не прожить, - улыбнулся князь. - Что касается души, то многие преспокойно существуют без неё.

Он снял четырёхугольный уланский кивер, откинул назад отросшие волнистые волосы и проговорил:

- Знаешь, любимая, когда я только приехал в Россию, я заочно ненавидел русских. Всё мне казалось в них чуждым. Само сходство их языка с нашим виделось мне извращённой насмешкой. Их схизматическая религия была для меня полна язычества и нечестивости. Но потом я привык к ним, русским. И понял, что главные враги - именно немцы. Особенно прибалтийские немцы.

"Марьяна думает так же", - вспомнила она про графиню Уварову, свою союзницу, с которой вела переписку. Насколько Анж знала, та собиралась приехать в Вильну в то время, как её муж будет на фронте. Надо бы с ней встретиться - вот только как и где?

Адам подошел к княжне, осторожно взял её изломанную, обёрнутую в чёрную шёлковую тряпицу руку и шепнул ей:

- Анж, я не прощу ему...

Их прервал стук в дверь.

- О, ты выглядишь, как подполковник, усов только не хватает, - заметил Константин, входя в комнату.

- Я и есть подполковник.

- Анж, ты тоже здесь? Как ты? Кстати, у меня есть для вас новость. За неё следует выпить, - он поставил на стол бутылку шампанского. - Этот вздорный москаль, князь Долгоруков, наконец-то сдох.

- Это ты постарался? - поинтересовалась Анж. - Или мой братик?

- Нет. С ним случилась смертельная горячка. Недели хватило, чтобы свести его в гроб. У тебя здесь есть какие-нибудь бокалы? Эй, Джанни, принеси, - выкрикнул в коридор её младший дядя.

Слуга принес хрустальные фужеры и Константин самолично откупорил бутылку "гусарским" способом, разбив горлышко о край стола. Затем разлил пенистую влагу по фужерам.

- Ну, выпьем! - он подхватил фужер за тонкую ножку.

- За что? За то, что на Земле одним идиотом меньше стало? - пристально посмотрел на брата князь Адам, не спешивший ликовать.

- Хотя бы за это.

- Какая-то странная смерть, - заметила Анж, лишь слегка пригубив шампанское. - Князь Долгоруков не был похож на чахоточную барышню.

- Разве есть яд, имитирующий горячку? - поинтересовался Константин.

- Есть яды, вызывающие бредовое состояние, - задумчиво проговорила девушка. - О веществах, вызывающих жар, я не слышала. Но могу спросить у бабушки.

- Теперь уже неважно, от чего умер этот москаль - пусть на том свете черти ему засунут раскалённую кочергу в задницу, - выругался Адам. - Яд, болезнь - мне всё едино. Но если этот придурок и вправду помер не своей смертью, на этом можно очень хорошо сыграть... Ведь он дружил с Ливеном, кажется?

Константин кивнул, поняв, к чему клонит его старший брат.

- Он навещал князя? - продолжал Адам, поворачивая на большом пальце левой руки кольцо с опалом.