Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

Екатерина Павловна после происшествия с Кристофом быстро поняла - никакого заговора у неё не получится. Её могут уничтожить так же. Поэтому она решила затаиться и поиграть в преданную сестру своего брата. Тот, казалось, совсем перестал стыдиться своих двусмысленных чувств к ней и заваливал её письмами с такими словами: "Никого в мире я не люблю так, как Бизям...", "Я заявляю, что ты полностью завоевала меня, и что я без ума от тебя" и даже "Очарование глаз моих, обожание моего сердца, светило века, явление природы". Такие страстные послания были вовсе не в духе всегда сдержанного, скрытного Александра, и Като они были неприятны. Но, вместо того, чтобы скармливать их огню, она прилежно сохраняла их, чтобы в случае чего продемонстрировать maman.

Больше всего принцессе в этой ситуации не нравилось то, что брат ограничивает её свободу. На словах он большой свободолюбец, уважающий личное пространство, руководствующийся принципом "Живи и дай жить другим", но вот на деле - обычный ревнивый тиран, каких полно. Като вспоминала - все эти годы, что они состояли в греховной связи, брат расчищал пространство вокруг неё, удаляя всех мужчин, которые были ей небезразличны или которых он подозревал в связи с ней. Первым куда-то делся от неё Багратион - Александр отправил его в Молдавию, где до сих пор велась нескончаемая война. Потом - Леопольд, у которого с Като почти ничего не было, если не считать, что пару раз они делали друг другу "приятное" и она его научила, как доставить женщине удовольствие. Екатерина, конечно, сама виновата, что указала на красавчика-принца как на своего первого мужчину, но она и не подумала, что Лео за это могут выслать чуть ли не с конвоем из России. Затем на её глазах с другим её любовником, графом Кристофом фон Ливеном, произошло то, чего она ни в жизнь не забудет. Александр, конечно, прямой роли в этом не сыграл, но всё случилось с его молчаливого попустительства. Он не дал делу ход, не стал доискиваться, кто выдал его другу детства и верному соратнику неисправное ружьё. Более того, брат Като устранил Ливена от доклада по военным делам, упразднил ведомство, которое Кристоф уже больше десяти лет как бессменно возглавлял, сделал графа фактически никем, лишив его всех полномочий. Волконского он отправил в Париж, изучать опыт французских штабистов, а Кристоф теперь как неприкаянный.

Итак, у Като теперь оставался только Мишель Долгоруков. Верный её друг, но не любовник - у него была идиллия с княгиней Евдокией Голицыной, с которой он чуть не под венец идти собрался. Александр знал это.

Недавно Екатерина стала опять говорить, что если и пойдет замуж - то только за русского. Так как Мишель часто бывал в её обществе, начали говорить, что он-де и станет её мужем. Разговоры вызвали брожение в свете. Одни радовались - впервые за сто лет правящая династия роднится не с какими-то "немцами", а с русскими аристократами; другие негодовали на Долгоруковых, не первый раз подбирающихся к трону подобным образом. Известно ведь, что одна из княжон Долгоруковых ещё в начале прошлого столетия чуть ли не стала женой мальчика-императора Петра Второго, но тот внезапно скончался от оспы.

Как бы то ни было, слухи, очевидно, дошли до императора, и он отправил князя в Швецию, на войну. Тот только обрадовался - в Петербурге ему было душно, а воевать Долгоруков действительно любил.

И в конце октября 1808 года он погиб - внезапно и страшно. Перед ним разорвалось ядро, и он умер на месте, даже не мучаясь. Как его прабабка Екатерина Долгорукова навсегда осталась "царской невестой", так и князь Михаил стал вечным "царевниным женихом". Через три недели после смерти ему исполнилось бы двадцать восемь лет.

Узнав о гибели друга, Като не заплакала, как плакала, увидев растерзанного волком Кристофа. У неё снова разболелась голова - настолько невыносимо, что ей хотелось завыть, начать биться о стену, сделать всё, что угодно, чтобы облегчить эту боль, которую не сняли ни пиявки, ни кровопускание. Она думала о птице, большой сильной птице, ястребе, найденном Мишелем в ванной в страшном доме на Английской набережной. О злых глазах Анжелики. "Она заколдовала Александра, и он стал таким", - подумала принцесса вопреки всякому здравому смыслу.

На болезнь и печаль Като все смотрели с сочувствием, ведь её называли невестой Долгорукова. Когда князя похоронили в закрытом гробу близ его брата, умершего почти двумя годами ранее, Александр, вернувшийся со свидания с Наполеоном в Эрфурте, на котором довёл императора французов до гнева и кидания оземь его знаменитой шляпы, написал сестре несусветное. Её руки якобы просил сам Бонапарт, недавно развёдшийся с Жозефиной и находящийся в активном поиске новой жены. И брат, вместо того, чтобы наотрез отказать корсиканскому чудовищу, ещё и спрашивает её согласия? Maman тоже была в шоке.

- Скажите ему, - сказала Като адъютанту, передавшему послание. - Я лучше пойду замуж за последнего истопника, чем за это. Таков мой ответ, и я его не переменю.

Мать написала послание в более дипломатичных тонах. Мол, она не перенесет разлуки с Като, отъезда её в дальние страны. Париж так далеко, к тому же, неизвестно, позволит ли Бонапарт ей остаться православной, он сам как-никак католик.

Александр, получив ответы сестры и матери, только усмехнулся. Като же хотела быть императрицей - что же она сейчас артачится? Скорее всего, она поняла, на что он намекал своим несусветным предложением. На её имперские амбиции.

Бонапарт, впрочем, не сдавался, и, узнав, что Екатерина не хочет его знать, посватался к великой княжне Анне, которая уже вошла в возраст. Но Мария Федоровна отвечала уже более резко: Аннет слишком юна и в пятнадцать лет замуж не пойдет ни за кого, тем более, за корсиканца.

Однако вопрос о браке Екатерины встал ребром. Александр боялся, что кто-нибудь догадается о его грешной любви к сестре. Или, тем паче, она сама сделает их связь достоянием широкой публики. Лучше всего выдать её замуж за какого-нибудь мелкого принца, согласного перейти на российскую службу. Потом этого принца посадить в какой-нибудь провинции губернатором - главное, подальше от столицы. Он подумал о Леопольде Саксен-Кобургском. Вытащить его из Парижа... Тем более, maman, с которой он переписывался по этому поводу, говорила о нём много хорошего. Но Александр не мог пересилить себя. Он помнил, что Лео взял девственность его сестры. И к тому же, был красив, как картинка. Даже когда он был ещё мальчиком, чувствовалось, что вырастет в сущего Адониса. Он отлично держался в седле, фехтовал, дрался на саблях и стрелял без промаха. В отличие от своих беспутных старших братьев, Леопольд был довольно сдержан, себе на уме, из породы "тихонь", предпочитал всегда помалкивать, прежде чем высказываться, и, насколько Александр мог судить, умом и хитростью его Господь не обделил. Раз чем-то пленил Като, которая никогда не была падка на одну лишь смазливую внешность. Нет, такой зять будет его только злить. А в паре с коварной сестрицей он на многое способен... "Екатерине нужен кто-нибудь попроще", - решил он про себя.

Вскоре он нашел Като настоящего простака. Как ему показалось. Это был младший из принцев Ольденбургских, лишённых Бонапартом своего владения и поэтому проживавших в России. Как и у Лео, у этого Георга не было ни кола, ни двора, но в отличие от "прекрасного принца", он был некрасив, неловок, не развит физически. Александр вскоре потрудился поговорить с ним. Его и поразила, и обрадовала наивность и бесхитростность этого молодого человека, робевшего и стеснявшегося перед ним. Из России Георг поклялся не уезжать ни при каких условиях. Вскоре государь отправил его в Павловск - знакомиться с невестой.

Екатерина отнеслась к выбранному братом жениху гораздо снисходительнее и доброжелательнее, чем того опасались Александр и Мария Фёдоровна. Георг, правда, переволновался, и сразу же после знакомства с Като, показавшейся ему самой красивой женщиной на свете, побежал в отхожее место, где и просидел с полчаса, мучаясь животом от волнения и трепета, к которым примешивался страх перед этой девушкой. О ней он так много слышал - мол, она чуть не свергла брата, чуть не покончила с собой из-за смерти Михаила Долгорукова (говорили, что пыталась перерезать себе вены), спасла графа Кристофа фон Ливена от верной гибели на охоте, и вообще, умница необычайная. Когда он, наконец, вернулся, Като отпустила всех своих фрейлин и поговорила с ним наедине, чтобы понять, что он за человек.