Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

Алекс даже не хотел предполагать, что это означает. Понял только, что прошлое его возлюбленной таит в себе много такого, о чём ему не стоило знать. И ныне он сомневался, что готов разделить свою жизнь с этой актрисой, талант которой явно развился из-за её непростой судьбы, сделавшей её расчетливой, беспринципной и бесплодной. Возможно, будь она чистенькой девочкой, до восемнадцати лет проживавшей под присмотром гувернантки или надзирательницы пансиона, о бедах и лишениях читавшей только в книжках, как большинство её сверстниц, принадлежавших к одному с Алексом кругу, она бы и не стала сколько-нибудь замечательной актрисой, её игра казалась бы вымученной и ненатуральной. Но может ли он сделать Марго вновь обычной женщиной, женившись на ней, поселив её в Штернгофе, представив её свету как баронессу фон Бенкендорф? Пока они не венчаны, свет хоть и сплетничает, но в целом, не враждебен к ним. Князь Шаховской давно содержит актрису Семёнову - и все на это смотрят сквозь пальцы. У каждой актрисы есть набор постоянных поклонников из числа знати. И это нормально. Конечно, их роман протекает на виду, денег он поиздержал немало, но чуть стоит ему с Марго переступить порог церкви и обвенчаться - он будет исключен из числа "приличных людей". Ибо на актрисах дворяне, и уж тем более остзейские дворяне не женятся. То, что Марго католичка и представительница "третьего сословия", поставило бы его в один ряд с родителями Жанно и Эрики Лёвенштернов. Кузену до сих пор приходится отстаивать свое место под солнцем. Да и Дотти, уж на что понимающая и всегда поддерживающая его, и то как будто с цепи сорвалась. Правда, Алекс догадывался, что её бурная реакция вызвана не только и не столько оскорблением фамильной чести Бенкендорфов, сколько чем-то иным... Напоминающим ревность. "Странно всё это", - подумал он, обнимая Марго. Они быстро заснули.

Так Марго с Алексом прожили лето и осень. Алекс в свободное от развлечений время изучал мистику и даже вступил в масонскую ложу "Соединённых друзей". Более близко сошелся с князем Сержем Волконским, который, как показалось Алексу, понимал его с полуслова. И он начал писать свой проект под названием "О Когорте Добромыслящих". Или, как называли его труд друзья, "О Ночном Дозоре". Однажды они собрались в очередной раз обсудить алексовы идеи. Уселись вокруг стола, и барон зачитал им окончательную версию своего проекта, который собирался подать государю на днях.

- Слушай, - сказал Майк, собравшийся в Молдавию воевать. - Всё это очень хорошо. Но где ты найдешь этих Добромыслящих?

- Ты слишком веришь людям, Саша, - вздохнул Марин. - Когда твоим Добромыслящим достанется столько власти, сколько ты им отводишь, кто-то из них обязательно начнёт ею злоупотреблять.

- Да. Власть развращает, - сказал Георг фон дер Бригген, уже выдержавший экзамен на пастора и приехавший в Петербург ненадолго, уладить кое-какие имущественные дела. - Об этом и в Писании сказано. Даже Апостолы и те оступались. А если в твоей la haute police служить будут люди, а не ангелы...

- Тебе придется ещё придумать ведомство, которое станет контролировать действия Добромыслящих, - добавил Майк.

И только князь Волконский его полностью поддержал со всем пылом своих двадцати лет. Он отличался восторженным нравом, был очень восприимчив к новым идеям, а его друг, так много видевший, так много испытавший, казался ему настоящим Учителем.

- Господа, - проговорил Алекс. - Нам необязательно понадобятся святые. В Париже у Бонапарта сплошь одни головорезы. Но он в них уверен. И знаете, почему? Потому что они подчиняются непосредственно ему. Если у нашего государя будет в распоряжении подобное ведомство, подконтрольное только ему, и люди, преданные лишь ему, то всё станет так же, как во Франции.

- А зачем нам, как во Франции? - спросил Марин.

- По-твоему, это нормально, когда законного монарха убивают в его собственной спальне? - посмотрел на него ехидно Алекс.

Серж вспыхнул. Он участвовал в свержении Павла, а его приятель намекал именно на это.

- Твои идеи очень бы понравились Павлу Петровичу, я тебя уверяю, - сказал он мрачно. - Тайная канцелярия, служащая его прихоти - как это мило. Ты у нас учился у иезуитов, кажется? И князинька тоже, вот вы и спелись. Иезуитский орден хотите у нас сделать, да?

- На, - Алекс швырнул через стол бумаги, исписанные его почерком. - Вот тебе мой проект. Читай. Потом поговорим.

- Проект Алекса предназначен не для тиранов, а для таких благородных монархов, как наш, - вставил Серж Волконский. - Он найдёт неподкупных. Их и не должно быть очень много.

- Я боюсь самого слова "неподкупный", - вздохнул Марин. - Попахивает Робеспьером, Директорией и гильотиной. Аракчеев вон тоже неподкупный.

Надо сказать, что Серж не поленился и прочел доклад о la haute police от начала и до конца.

- Знаешь, что я думаю? - проговорил он позже Алексу, когда тот наведался к нему, чтобы справиться о его мнении. - Это очень хорошая идея, но она для немцев. И, уж не обижайся, Саша, - сразу видно по этому проекту, что его автор - тоже немец.

- Это почему же? - нахмурился Алекс.

- Такие понятия чести и преданности государю для нас не характерны, - отвечал Серж. - Русские дворяне служат Крови, а не Идее. России, а не правителю. Мы разделяем эти два понятия. Поэтому и свергли Павла - он, будучи государем, вредил России. Поэтому и папеньку его вилкой закололи - а нечего с пруссаками погаными брататься! Поэтому столько шума было, когда наш государь с Наполеоном помирился. Мы, русские, приязаны к земле. Даже такие нищие, как я. Каждый из нас - в своем огороде царь. А вы, остзейцы, от царской милости зависите напрямую. Поэтому вас можно выстроить в эту твою Когорту и отправить командовать страной.

"У Кристофа в проекте было ZwЖfl..." - вспомнил Алекс. Он понял, куда клонит его старший приятель. Что он предлагает создать "немецкую Когорту", правящую Россией.

- Если ты читал внимательно, то должен был обратить внимание, что для членства в Когорте неважно, кто ты, сколько у тебя денег, немец ты, русский, поляк или татарин, - нетерпеливо пояснил ему Бенкендорф. - Важна чистота намерений и помыслов.

- Саша, - Марин приобнял его по-дружески. - Ты идеалист. Я когда-то таким же был, вместо сатиры писал оды и верил во всякую чепуху, вроде вечной любви. Ты имеешь в виду одно, а народ-то другое поймет. Пастор Георг вчера истину изрек - нет святых, даже среди апостолов Иуда нашёлся.

- Я все же подам проект государю, - упрямо проговорил Алекс. - Как он решит, так всё и будет.

- Боюсь, если ты возглавишь эту Когорту, тебя ославят властолюбцем, фаворитом и выскочкой, - вздохнул Серж. - И соратников твоих тоже. И пуще всех - то дерьмо, с которым вы будете бороться. Я бы на твоем месте даже не показывал государю этот проект. Одно дело - что во Франции или там, в Пруссии принято. У нас всё куда более мерзко.

- А что мне остается делать? - вздохнул Бенкендорф в ответ. - Я хочу принести пользу.

- Служи. Воюй. Погибнешь - так героем, - произнес "Петрарк". - Полезешь во власть - с говном смешают. Я вот даже рад, что в генералы так и не вышел.

Алекс не внял предупреждением приятеля и отправил свой проект на стол государю. Тот, узнав, от кого он, даже читать не стал. Он подумал: "Опять какая-то "Когорта". Все пишут проекты, чтобы оправдать своё честолюбие. Свою жажду власти. Наивные. Зачем этот Бенкендорф, как глупый мотылек, стремится к тому же пламени, на котором чуть не сгорел его зять?" Касательно Ливена у Александра, кстати, были кое-какие планы. Тот блестяще справился со своим поручением в Берлине, пришёялся ко двору пруссакам... "А что, если заменить старика Алопеуса Кристофом?" - подумал государь. - "Тем более, сейчас там нужен человек, знакомый со штабным делом. Пусть контролирует моих ребят в немецких землях. И да, нам следует перетянуть Пруссию на свою сторону. Не верю я Бонапарту".