Богдан Хмельницкий

своею верностью, покорностью и доблестями» 3).

После этой сцены послов проводили и начался совет.

В своем письме козацкий гетман писал: «повергаясь к стопам вашего величества,

повторяю просьбу мою: соизвольте ваше величество, как отец и милосердый государь,

простить мне, нижайшему своему подножку, невольный грех мой и принять в свою

монаршую милость. Я же, как издавна был верным подданным предшественников

вашего величества, так и до конца жизни обещаюсь быть верным вашему величеству».

Сообщив, что у Козаков с татарами установился такой договор, чтоб татары не трогали

пределов Польского королевства, Хмельницкий в письме своем говорил: «если в

статьях, которые при этом представляются, ваше величество найдете что-нибудь

неприятное, не извольте за то гневаться на меня; в этом не моя воля и мне вовсе-того не

нужно, но все войско о том сильно просит, я же нижайше прошу, чтоб оный злодей, не

только мой, но и целой Речи-Посполитой, Чаплинский, который выгнал меня из моего

убогого именья, который чуть было не выпросил, моей смерти у пана хорунжого за то,

что я жаловался на него блаженной памяти его величеству брату вашему, был казнен

такой казнью, какую он мне назначил, чтобы на вечные времена иные не отважились

делать таких злодейств, ибо не мне одному, но и всему войску тоже учиняли

безразсудные люди» 4).

Смысл статей Хмельницкого был таков: козаки требовали от Польши

независимости земли своей в определенных границах, с признанием единственной

власти короля и с освобождением от войск Речи-Посполитой, уни-

Ч Акты Южн. и Запади. Россип, Ш, 404.

-) Памяти, киевск. коым., I, 3, 464.

3)

Pomn. do dziej. Pols. w., XVII, 100,—Woyna dom., I, 92.

4)

Grab. Ojczyste spom., II, 120.

317

чтожения унии, свободы греческой церкви, равенства прав её с правами римской

церкви и умножения числа своего войскадоДОуООО. Выказывая себя представителем

козацкого сословия, и себя не забыл Хмельницкий, говорит польский летописец; в

конце предложения было сказано: «староство чигиринское должно принадлежать

козацкому гетману 1). Современный историк очень правдоподобно полагает, что

Хмельницкий мирился с королем на этих условиях только потому, что не только не

надеялся уже помощи от хана на продолжение войны, а еще мог опасаться, что

татарский государь соединится против него с новыми союзниками 2). Есть

правдоподобное известие современника, по своему положению близко стоявшего к

ходу политических событий, что хан делал угрозы Хмельницкому, если он осмелится

поднять руку на своего государя, а визирь татарский говорил польским коммиссарам:

мы бы вашу сторону приняли скорее, чем сторону хлопов, но вы нас не просили и мы

должны были склониться на просьбы Козаков 3). Сообразно этому известию есть

другое, бывшего тогда в Польше московского дьяка, вообще отличающагося верностью

и правдивостью своих донесений. Когда хан согласился с королем мириться,

Хмельницкий, услыхавши об этом, прибыл к хану с 20.000 козацкого войска и стал

выговаривать хану, припоминая ему, что между ними постановлено было под взаимною

присягою—не вступать в мирные договоры с королем и РечыоПосполитою одной

стороне без другой. Тогда хан отвечал: «ты, Хмельницкий, не знаешь, себе меры, хотел

бы до конца разорить своего государя. Уж и так все его государство опустошено.

Надобно же показать милость. Я хан, государь природный, умею быть умеренным. Я

сношусь с братом своим, польским королем, в добром согласии и тебя, Хмельницкий,

хочу помирить с твоим государем. Советую тебе с ним вступить в договор и

помириться. Иначе крымский хан будет с королем за одно против тебя» 4).

Между панами поднялся ропот.

«Как?—говорили некоторые с негодованием:—он смеет нам предлагать условия? И

мы должны с ним заключать договоры, как с равным? Иное дело хан: он государь,

поляки имеют дело с крымцами, как равные с равными, а козаки наши подданные».

Так говорили те паны, которых имения находились далеко от Укр,аины. Король сам

сначала разделял их мнение. Ян Казимир забыл, как много обязан Хмельницкому при

своем избрании; государь вольной шляхетской нации, он защищал интересы её: это

было безопаснее, чем думать о своих.

Но те, которые испытали силу козацкого оружия, которые не раз покидали свои

дома и только бегством спасали жизнь свою, те, указывая на великополян и Мазуров,

говорили со вздохом:

«Эти господа не попробовали, как больно бьет козак, а потому так и говорят; мы

должны согласиться, потому что мы в руках неприятелей.

*) Annal. Polon. Clim., I, 161,—Pam. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz.,

II, 98.

2)

Stor. delle guer. civ., 164—165.

3)

Pami§tn. Albr. Radziw., II, 384.

d) Акты ЮЖИИ. и Запади. Росс., Ш, 395.

318

Если Козаков нет возможности покорить оружием, надобно покорить их прощением

и милостью» 1).

Долго спорили; наконец король принужден был согласиться на все. Король, говорит

польский летописец, желая привести в послушание мятежников, показал над ними свое

милосердие, потому что их нельзя было победить никаким иным образом. Хотя

полякам и крепко не хотелось принять статей Хмельницкого, говорит русский

летописец 2), но они рассудили, что лучше воротиться домой с целыми ушами.

В четверг, 9-го августа (19-го н. ст.), татары послали к королю заложником

Сулеймана-Агу и получили 30.000 злотых, да сверх того 2.500 червонцев дано в

подарок Шеффер-Кази и 500 Сулейману. К хану заложником уехал Донгоф в

сопровождении Мястковского, который повез ему один из двух экземпляров трактата;

другой, подобный, доставлен был Сулейманом-Агою полякам.

«Я был допущен в шатер хана, — говорит Мястковский; — повелитель

многочисленных орд берегов Черного моря сидел окруженный знатными особами, с

подобострастием опускавшими глаза в землю; несколько сот вооруженных янычар

охраняли шатер царя. Хан был одет в соболью шубу, крытую бархатом кирпичного

цвета; по правую сторону сидел брат его, султан Калга, по левую султан Нурреддин.

Применяясь к христианским обычаям, хан, как государь, дал мне поцеловать руку» 3).

Этой церемонией окончен мирный договор Польши с Крымом. В знак своего

расположения хан послал королю, своему любезному брату, в подарок дорогого

татарского коня и лук с колчаном в богатой оправе. Король, в свою очередь, послал ему

седло с богатым верховым прибором и турецкую саблю с золотою рукояткою,

осынанною драгоценными каменьями 4).

Потом начался договор с Хмельницким. «Было с ним возни», говорит очевидец 5).

Крайность разрешила недоумения. Паны хотели удержать болео власти над Украиною;

Хмельницкий хотел более прав русскому народу. Но хан, получив удовлетворение от

короля, теперь, с своей стороны, требовал от Хмельницкого повиновения

правительству °). Тогда написан был Зборовский договор, который в самом деле не

заключал в себе ничего нового, только возвращал старинные права козацкому

сословию. Вот в каком виде сохранился он:

«Объявление милости его королевского величества войску запорожскому на

пункты, предложенные в его челобитной:

«1) Его королевское величество оставляет войско свое запорожское при всех

старинных правах (wolnoSciach), по силе прежних привилегий и выдаст для этого

тотчас новую привилегию.

Ч Histor. pan. Jan. Kaz., I, 84.—Pam. о wojn. kozac. za Chm., 65. s) Ист. о лрез. бр.

3)

Bitw. p. Zbor. Star. pols., I, 265.

4)

Histor. pan. Jan. Kaz., I, 86.

5)

Bitw. p. Zbor. Star. pols., I, 266.

6)

Annal. Polon. Сииш., I, 148. — Раш. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Ivaz.,