Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ)

- Я игрок, графиня, - скромно произнес он. - Но за ломберным столом мне всегда слишком везёт. Да и играть по правилам не так уж интересно. Я ценю импровизацию. Моя служба даёт это с лихвой.

- Откровенность я ценю, спасибо, - проговорила Анжелика ему в ответ. - Пройдёмте со мной.

Они перешли в её покои, обитые богатым алым бархатом с гербами Батовских, уселись за круглый стол орехового дерева. Анж достала небольшую шкатулку, вынула колоду карт Таро, которые подарила ей бабушка. Княгиня Изабелла нарисовала её сама на досуге. Анж вынула короля пентаклей, положила перед де-Виттом. Он узнал в изображении графа фон Ливена.

- Это мой враг. Его нужно убрать, - кратко проговорила она.

Де-Витт не имел ничего личного против начальника Штаба. Конечно, он считал его дураком и посредственостью, но убивать столь высокопоставленное лицо не желал. За кого Анжелика его принимает? За простого мясника?

- За что он перед вами провинился? - спросил Жан.

Она молча показала свою левую руку. Сдёрнула перчатку. Де-Витт очень внимательно осмотрел кривую, тонкую, сухую кисть. "Перебито сухожилие из-за перелома", - понял он, немного разбирающийся в медицине.

- Он хотел изнасиловать и убить меня, - ответила Анж.

- Смею спросить - первое ему удалось? - дерзко проговорил де-Витт, наслаждаясь произведенным эффектом. Его не страшило то, что графиня Батовская выгонит его за дверь, предварительно заставив своих лакеев отметелить его. Просто пришла пора подразнить гонор этой ясновельможной магнатки, чтобы не зарывалась и не считала себя хозяйкой положения.

- Я сочувствую вам. Но не в моих правилах убивать людей. Даже за вандализм - причинение вреда такой красоте, - не обращая внимания на выражение её лица, продолжал Жан.

- Вам не обязательно это делать своими руками, - проговорила она. - Кроме того, убирая его, вы окажете услугу и государю. Граф Ливен метит в короли Ливонии.

- Почему прикажете вам верить? - усмешливо спросил Жан.

- Потому что я знаю, - она снова жутко улыбнулась. Де-Витт понял, как она это узнала, и нехорошо усмехнулся.

- Вы действуете в пользу вашего дядюшки, - произнёс он.

Анж вынула из колоды короля мечей. Кого представляла эта карта, было понятно без слов. Потом достала королеву мечей - свой собственный портрет.

- Это не относится к делу, - проговорила она. - Но Ливен должен быть мёртв до конца этого года. Мёртв и опозорен в глазах государя.

- А просто опала этого графа вас не устроит? - де-Витт пытался придумать, какое место в колоде графини отведено ему, и ему в голову приходил только Шут, нулевая карта Таро. Принадлежать к младшим арканам он не хотел. Шут, конечно, есть шут, но лучше, чем Повешенный. И из Шута потом может выйти отличный Маг или Верховный Жрец. В Императоры Жан пока не метил.

- Нет, - покачала она головой. И вытащила тринадцатую карту. Смерть. Страшную женщину с чёрными волосами, закрывающими лицо, и с оборванной петлей на шее. Граф знал, что Смерть в Таро никогда не означает фактическую смерть. Но всё равно эту карту не любил.

Анж плашмя положила Смерть на короля пентаклей и прошептала:

- Они скоро встретятся с вашей помощью. Я уже пыталась, и у меня ничего не вышло. Доверяю вам.

- Делайте дарственную на деревню, - проговорил де-Витт после минутной паузы.

- Нет. Сначала я должна увидеть труп проклятого немца, - улыбнулась она.

"Ну и дура", - подумал Жан. - "Так бы я поучаствовал в этом деле, а теперь pas d'argent, pas d'amour, как говорят в Париже".

- Извините, графиня. Моё правило - деньги вперёд, - он пожал плечами.

- Ладно, - Анж достала бумагу, перо и написала дарственную.

- Как вы это представляете себе? Я же теперь в Штабе, он мой начальник, - проговорил вслух де-Витт, наблюдая за движениями её пера.

- Выйдите в отставку. Думаю, вам это совсем не трудно, - она пристально посмотрела на него.

- А если мне будут мстить?

- Обеспечим вам прикрытие, - спокойно отвечала Анжелика. - Но, я думаю, это вам не понадобится. Ведь никто не догадается, что его смерть - ваших рук дело. И ещё. Мне нужны доказательства того, что граф действительно метит в короли Ливонии. Даже больше, чем его жизнь.

- Постараюсь их добыть, графиня, - поклонился он. Сам подумал, что уже второй раз то, что приказывала ему Анжелика, совпадает с заданиями, полученными от государя. Но тот не собирался устранять фон Ливена, напротив, сделал этого "гордого лива" старшим генерал-адъютантом и максимально приблизил к себе. Намёки о том, что де-Витту следовало под каким-нибудь предлогом выйти в отставку, давал ему и государь. Возможно, графиня Батовская - такой же агент Александра, как и он сам. Это уже интереснее... Кроме того, теперь он очень многое знает. С этими знаниями он может прийти к самому Ливену и попросить у него отступные. А может рассказать государю о планах графа. Сколько возможностей! Единственное останавливало де-Витта от того, чтобы не воспользоваться ими всеми - риск остаться в дураках. Граф Ливен вполне может знать о том, кто его ненавидит. Александр может вести тонкую интригу, отстраняя, таким образом, надоевшего военного советника от себя. Если он, де-Витт, будет действовать так, как от него ожидают, то сам попадётся в ловушку, которую ему приказывают поставить для других. Оба его нанимателя, что русский царь, "северный Тальма" и "сущий византиец" (так его назвал Бонапарт), что эта надменная пани - хитрые бестии, но обхитрить де-Витта им все равно не удастся. Они пытаются его купить, а он, беря плату, подкупаться не намерен.

Пообещав, что найдёт способ исполнить её поручение, Жан откланялся.

После его ухода Анж была вынуждена признаться себе самой: она впервые в своей жизни разговаривала с мужчиной умнее себя. Он бесчестный подлец, даром что дворянин, и происхождение его сомнительно. Строго говоря, он не поляк, и даже свойство с Потоцкими не делает его человеком её круга. Адам прав, презирая таких людей, как Жан де-Витт и его матушку. Де-Витт даже не католик - мать тайно перекрестила его в православие в раннем детстве. Но именно из-за своей беспринципности и не привязанности к кланам и родам, партиям и группировкам, Жана можно считать идеальным агентом. В нём нет гордости, гонора и принципиальности, связывающих её, да и всю "Фамилию" по рукам и ногам. Это и хорошо, и плохо. Жан не погнушается предать их всех. Анж была уверена, что он побежит договариваться к Ливенам. Кристоф его спустит с лестницы, ибо, конечно же, знает, что на него идёт охота. Хитрецы частенько попадаются в ловушку собственной хитрости. Впрочем, если де-Витт будет пытаться продать её немцам, то... Графиня Батовская взглянула на серебряный перстень с сапфиром, надетый на указательный палец её правой руки. Внутри него содержался яд, которого так боялся Жан. Де-Витт осознаёт эту угрозу и боится смерти. Это единственное его слабое место. Жалко, что единственное. Если Жан станет её врагом, то ей не сдобровать. Утешает только то, что такие, как он, врагов, как правило, никогда не заводят.

Павловск, август 1807 года.

Великая княжна Екатерина была готова кусать локти. Вчера вечером за ужином в Павловском дворце присутствовала младшая графиня Ливен. Доротея потом сообщила ей, что её супруг - за Тильзитский мир! Сама графиня была категорически "против". Граф Пётр Толстой, начальник её брата, - тоже. Он даже в Петербург с армии не стал заезжать, прямиком отправился к себе в деревню. Барон Будберг, министр иностранных дел, уже подал в отставку. Да многие, слишком многие выражали открытое негодованием новым внешнеполитическим раскладом. Из Франции прибыл новый посол, генерал Савари. Вход в салоны и лучшие дома Петербурга ему сразу же был заказан. Так поступили представители всех придворных "партий", не сговариваясь. Даже трактирщики "не могли найти" послу свободных покоев. Только в одной гостинице, которую содержал его соотечественник, Савари нашел себе пристанище. В общем, обстановка в столице была явно враждебная к французам и даже к императору Александру, подписавшему этот злосчастный мирный договор. И в таких условиях граф Кристоф отказывался от великолепной возможности воспользоваться ситуацией! Доротея говорила, что вообще перестала понимать супруга и настолько расстроена всем происходящим, что до самых своих родов собирается сидеть взаперти, а потом найдёт способ, как она выразилась, "уехать куда подальше". Екатерина поняла, что графиня подумывает о разъезде с мужем.