По рукам и ногам (СИ)

Кэри обернулся ко мне спиной, прикрывая глаза от солнца, и осведомился негромко и измученно:

– Думаешь, я не знаю, что поступил, как сволочь? Тебе легче станет, если я на колени перед тобой встану, чтобы прощения просить? Ты простила бы? Кику, ну что тебе от меня нужно?

– Не встанешь, Ланкмиллер, – я вернулась в душную машину. – И все, что мне нужно, это человеческое отношение.

Кэри кивнул с таким видом, как будто этим ответом я не только окончательно его разочаровала, но и разбила все надежды на светлое и безбедное будущее.

Минут через пятнадцать, может, утомившись от эмоционального перенапряжения или от унылого однообразия дороги, я неохотно обнаружила, как отяжелели мысли, а вскоре и вовсе задремала.

========== Часть 97 ==========

Я, видимо, еще не совсем проснулась, поэтому не сразу сообразила, чего от меня Ланкмиллер требовал. Ну чёрт возьми, ну что за день сегодня такой. То сядись в машину, то вылезай из машины… Определился бы уже.

Из машины я скорее выпала, чем вылезла, а потом еще со злостью хлопнула дверцей. Я рисковала получить по шеям за порчу имущества, на деньги от продажи которого можно прожить безбедную жизнь без учета инфляции. Но у судьбы оказалось куда более извращенное чувство юмора. В итоге получила я не от Кэри, а от все той же несчастной дверцы, и тут же очень громко и страдальчески взвыла, прижимая к груди руку с прищемленным пальцем.

Сначала мне вообще показалось, что его оторвало, и на месте ногтя находится какое-нибудь кровавое месиво в лучших традициях фильмов ужасов.

А-а, сука, меня как будто поимело сразу десять Генрихов! Даже когда те озабоченные мерзавцы ломали мне пальцы на корабле у Розы, было, кажется, не так больно. Пока я продолжала бешеные пляски с бубном и завываниями, Ланкмиллеру, это видимо, надоело.

– Дай, я посмотрю, – он развернул меня к себе за плечи совсем без труда, как будто не человека, а тряпичную куклу, может, оттого я и шуганулась. Вздрогнула и отступила сразу шага на три назад.

– Не бойся, Кику, ты чего? – Кэри так серьезно это спросил, как будто это не он утрамбовывал меня в грязь лицом все эти недели, и как будто это не его одних только пощечин можно спокойно было насчитать штук десять.

Неудивительно, что у меня на его персону такая стрессовая реакция.

Ланкмиллер, видимо, сам все это понял, и поэтому как-то неловко опустил глаза.

– Когда закончишь со страданиями приходи в дом, посмотрим, что можно сделать, неловкое ты существо, – насмешка и раздражение. В лучших традициях мучителя.

И правильно Ричард говорил, что это надо уметь. Гребанный талант притягивать боль. Во всех ее выражениях.

Вокруг ничего не было, небольшой двухэтажный дом стояла буквальном смысле почти посреди степи.

По правую руку от входа – заросли и море, так, во всяком случае, Ланкмиллер сказал. А по левую - лес, наверное, шагах в семисот.

Перед самим домом небольшая заасфальтированная площадка. И все, на этом пейзаж кончался, не отличаясь особым богатством и живописностью. Самое ценное, что во всем этом было – уединение. Наверняка ведь, ни живой души на километры. Это было как раз то, что нужно Ланкмиллеру, и то, что слегка пугало меня. Здесь не то, что не стоит надеяться на Марко или Феликса, к которым обычно я так хорошо плакалась в жилетку – здесь даже Генриха не будет. Как ни погляди, это жутко.

Над степью нависли темные облака, не такие монотонные и безнадежно серые, как в Шеле, а тяжелые, видимо, грозовые. Да и в воздухе уже заметно парило. Поеживаясь то ли от ветра, то ли оттого, что вдруг стало не по себе, я поплелась под крышу чужого обиталища.

– С одной стороны, плохо иметь дом, о котором почти никто не знает, – рассуждал Ланкмиллер, проводя рукой по деревянному столу и сдувая с пальцев пыль.

Удивительно, как он сможет обходиться без слуг целых две недели. Сам-то пылью не покроется?

Дом пришлось осматривать в спешке, потому что Ланкмиллер особо-то не планировал в нем надолго задерживаться.

Маленький. Меньше, чем в Шеле, и даже, меньше, чем в Анжи. На первом этаже была уютная светлая кухня и, через длинный коридор, отгораживающий пустой цветник, – гостиная. Кожаный диван и кресло друг напротив друга, между ними низкий деревянный столик, у дальней стены что-то вроде буфета на старинный лад, у противоположной – камин. Спальня была только одна, на втором этаже. Второй этаж весь только из спальни и состоял, по крайней мере, я так сначала подумала. Окно там было здоровое, почти во всю стену. Самое оно для спальни-то. На деле же на втором этаже находилась библиотека еще, но совсем маленькая, она же служила в добавок и Ланкмиллерским кабинетом. Там я окончательно расчихалась от большого скопления пыли, и Кэри поволок меня за собой обратно вниз по лестнице.

– Почему ты вдруг решил сюда ехать? – я следом за ним выскочила на веранду, придерживая стеклянную дверь, чтоб не грохнула.

– Природа… успокаивает, – мучитель глубоко вдохнул, а потом снова оглянулся на меня. – И очищает.

О, Кэри, и не догадывалась, что ты романтик. Или как там это называется.

Больше я с вопросами лезть не стала. Еще какую-нибудь чушь скажет, а я потом буду туманить себе голову мыслями о его хрупкой душевной организации.

За зарослями каких-то непонятных деревьев чуть выше человеческого роста и правда было море. Только спуск к нему был почти отвесный, как будто какой-нибудь Генрих, выросший раз в пять, кусок скалы зубами отхряпал. И я ни за что не стала бы спускаться на узкую полоску галечного пляжа, если бы Ланкмиллер, вообще игнорируя все мои ноты протеста, за руку фактически потащил меня вниз.

И стоя внизу, у самой скалы, я еще продолжала негодовать и сокрушаться по поводу того, что мне меня выкупил такой чуткий и понимающий олигарх, и поэтому не заметила, как этот олигарх остался без штанов.

– Ты не идешь? – он обернулся, вопросительно глядя на меня.

А, плескаться собрался. Прям отлегло. Это паранойя.

– У меня купальника нет, – буркнула я, не поднимая глаз, а потом сообразила, что сказала дурость. Кто, как не человек, подбирающий мне гардероб должен знать об отсутствии такой незаменимой вещи.

– Это вовсе необязательно.

– Предлагаешь, в чем мать родила?

– Кику, ты все усложняешь, просто сними платье, – мучитель закатил глаза, будто я его окончательно доканала своей тупостью. Точно паранойя.

– И плавать ни капельки не умею, – хмуро пробормотала я, но платье все-таки стянула.

– Боишься, – сощурился Ланкмиллер, больше утверждая, чем спрашивая.

– Ничего удивительного. Я никогда в жизни не видела, чтобы моря было так… много…

Прожив всю свою жизнь в портовом городе, я действительно почти не видела моря. По крайней мере, стразу столько. Чтобы без набережной, кораблей, причалов. Без всего. Просто море насколько хватает глаз. И что делать с таким количеством воды, я не имела ни малейшего понятия.

– Напрасно ты. Если и бороться со страхом, так это сейчас. Посмотри, оно сегодня совсем ручное. И теплое.

Он снова это сделал. Он снова, черт его побери, просто взял и втянул меня за руку в воду, не принимая во внимания возражений. Да еще так бесцеремонно, что в итоге я, потеряв равновесие, повисла на его плечах. А сообразив это, от неожиданности и фальшивой щепетильности момента, оттолкнулась и упала в воду, обдав и себя и его брызгами с ног до головы.

Кэри расхохотался, глядя на мое чересчур злое для такой пустяковой ситуации лицо.

– И ничего тут нет смеш-ш…

И тут до меня дошло, что я почти никогда не слышала, чтобы он смеялся. Он вообще редко дарил окружающим хотя бы улыбку, которая была не извращенская и не издевательская.

– Или я тебе кукла какая, сегодня целый день за собой возюкаешь, – уже более мирно пробормотала я себе под нос, вставая. Кэри не слушал, наверное, он утянул меня на такую глубину, где ему по грудь было, а мне по самую шею и там начал тискать, как котенка.

– Кику, расслабься, ты очень напряженная.