Бездомный Бог (СИ)

====== Часть 1. ======

Опять он здесь... снова здесь... как и всю свою осознанную жизнь... Сколько он себя помнил... опять ночь и опять здесь... ...Опять... вокруг все пульсирует... отбивая дробь в груди и в голове... и все вокруг и есть этот звук, стены, или скорее то, что их напоминало, пульсировало в такт ударам... распространяя невыносимый жар и духоту. И постепенно дышать становилось совсем сложно, он задыхался и кашлял, жар пробирался в горло, сжигая его. Где он и что это за место не имел понятия. Он просто знал, что надо идти вперед, идти и идти, несмотря на все сложности и препятствия. Сектор за сектором, зал за залом, круг за кругом, бесконечная смена эпох и самых отвратительных событий тысячелетий. Жалкое подобие людей или нечто, что осталось от них... Они были повсюду, у некоторых отсутствовала голова, а у кого-то их было две, у других отсутствовала иная часть тела, а у каких-то их был избыток, некоторые были с крыльями, неимоверно измененные, располосованные на куски, без души и без сердца, но все еще способные двигаться и соображать, существа, жаждущие выйти из многовекового круговорота ужаса. Они стояли, ходили, летали, ели себе подобных и поверженных... Раз за разом, раз за разом... умирали и снова возвращались, теряя очередную частичку себя, частичку человеческого облика... раз за разом... раз за разом... Под ногами постоянный хлюпающий жар, он увязал в нем, иногда настолько сильно, что надеялся еще чуть-чуть и его затянет в недра этого липкого пульсирующего ужаса... и мучениям придет конец… Но нет, он выбирался и что-то помогало ему... Зовущий голос... Зовущий его по имени, с детства... единственное живое существо в этом аду... он видит его постоянно, но только здесь... внутри Ада… Единственный, кто выглядит еще человеком, хотя является ли он таковым на самом деле – неизвестно. Он всегда появлялся в поле зрения Сэма: короткие волосы, непонятного в этом постоянном сумраке цвета, длинный потертый черный плащ со стойкой, потрепанные джинсы, майка, руки всегда в карманах джинсов. Его внешний вид, на фоне остальных обитателей этой бесконечности был слишком привычным и обыденным и, наверное, именно поэтому немного успокаивал. Он никогда не подходил близко, не проявлял желания вступить в диалог и хоть что-нибудь объяснить... Твари вокруг боялись его, принюхивались... задумчиво зависали в воздухе, хлопая крыльями... озирались по сторонам, визжали, шипели и расползались по углам, как только ощущали его присутствие. Воздух, этот спертый раскаленный и пропитанный вековыми страданиями и болью, наполнитель, так необходимый любому человеку, и абсолютно не нужный этим существам, мгновенно приобретал резкий, но такой приятный запах озона, а окружающие стены, заборы, машины, башни, фрески на стенах старинных зданий, пол, рассекали миллионы мелких черных молний. Твари, не успевшие спрятаться разлетались на куски, попадая на эти самые молнии, смачно забрызгивая своими внутренностями все вокруг. И все его вопросы и просьбы лишь сотрясали воздух, оставаясь без ответов или намеков. Единственное, что он знал-ему надо беспрекословно следовать за этим необычным существом, это его голос, это оно его зовет, зовет уже столько лет, пройти сквозь все круги, сквозь все эпохи и в самом конце, в самом центральном кругу его ждет объяснение всему этому. Он точно это знал. Но дойти до конца никогда не получалось... Так случилось и в этот раз... Он занес ногу для очередного шага, переведя взгляд с пульсирующего желе под ногами на мелькнувшую тень вдалеке и тут же начал падать, утопая в горячей вибрирующей массе, покрываясь ее липкими внутренностями. Сэм с криком сел на кровати, пытаясь отдышаться от очередного ночного кошмара. Гулкие удары сердца разносились по всему телу, готовясь вот-вот разорвать его на части, а кожа покрылась противной холодной испариной. Постепенно он начал осознавать, что он все еще в своей спальне и что тут тихо и спокойно, и нет никаких призраков, мутантов и живой пульсирующей субстанции, чавкающей под ногами... только голос... он все еще эхом отдавался в его и так больной голове, продолжая звать за собой. Но эти отзвуки довольно быстро сменились звуками шагов на лестнице. Сэм точно знал, что это мать, опять проснулась от его криков и теперь, беспокоясь о своем старшем чаде, спускается вниз, чтобы убедиться в его целостности и сохранности. Хотя за столько лет, и она и отец, и сам Сэм привыкли к его ночным кошмарам и крикам, будящим пару кварталов. Единственная кто до сих пор над ним издевается, не веря в правдивость происходящего, была сестра. Но он ее за это прощал, как-никак старший брат. Он протянул руку, включая светильник на прикроватной тумбочке, догадываясь, что через пару секунд может просто ослепнуть от яркого верхнего освещения, по выключателю которого хлопнет мать, как только воссияет в комнате. И тут же увидел ярко-оранжевую таблетку, оставленную на тумбочке перед сном, рядом со стаканом воды. Успокоительное, прописанное очередным мировым светилой, к которому Сэма заботливо таскала мать. Но пока никакие лекарства не помогали избавиться от навязчивого кошмара. Ни лекарства, ни психотерапевты, ни психиатры, ни медиумы... никто. Никто не мог объяснить Сэму почему, как только он закрывает глаза, каждую ночь, пытаясь уснуть, начинается очередная попытка добраться до последнего круга этого импровизированного ада... этой дурацкой жуткой коробки с ужасами внутри. Да, почему-то, именно коробки, ему неизменно представлялся торт, в коробке, а слои там шли не друг на друге, а друг за другом и чем ближе середина, тем вкуснее становятся слои... а центр самый заманчивый. Только вот до центра он за все время своих кошмаров ни разу не добрался... Наверное, именно эти ассоциации заставили назвать про себя эту странную штуку коробкой. И, иногда, он уже действительно начинал сомневаться в чистоте своего разума и собственном душевном равновесии, и был даже не против покататься по врачам, особенно когда начал слышать голос, зовущий его, вне сна. Поначалу, в детстве, он думал, что и сны, и голос лишь воображение маленького ребенка, ну, как обычно бывает-дети боятся что в их комнате, под кроватью или в шкафу живут злобные монстры... Для Сэма этими монстрами были монстры из кошмарной коробки. Но детство плавно перетекло в юность. Тогда он решил все свалить на игры переходного возраста, но голос и сны не покидали его, пока, наконец, ему не исполнилось 20, и он всерьез не забеспокоился. Его пытались сто раз вылечить, куча лекарств, анализов, исследований... и ничего. Он даже пытался найти это место в городе, цепляясь за каждую более-менее знакомую деталь во сне, пытаясь запомнить хоть сколько-нибудь полезное. И с каждым разом просыпаясь, он снова помнил только глубокий бархатный голос, зовущий за собой, заставляющий снова и снова пересекать слои торта, оставляющие после себя липкий ужас. Попытки разузнать полезную информацию с каждым днем становились все более неудачными и, наверное, он скоро просто смирится и постарается наслаждаться этими кошмарами. Ручка нервно дернулась, и дверь резко распахнулась, Сэм еле успел смахнуть ненавистное лекарство за тумбочку, так, чтобы не заметила мать и не расстраивалась в очередной раз. На пороге комнаты возникла заспанная женщина, среднего возраста, с растрепанными волосами, в распахнутом теплом халате, под которым откровенно сверкало шелковое нижнее белье. Видимо она так спешила, что совсем забыла завязать пояс. – Сынок, все хорошо? – встревоженно спросила она, поспешно затягивая длинную махровую ленту на талии. -Опять кошмар? – она прошла в комнату, сев на край кровати, рядом с сыном, окидывая его беспокойным взглядом. – Мам... все нормально, – протянул Сэм, несколько тяготясь такой заботой матери. – Я в порядке, иди ложись... зря ты вскочила... – он сделал большой глоток воды из стакана, стоящего на тумбочке и поставив его на место, выдохнул, капля медленно скатилась по стеклу и стакан мелко завибрировал, словно город затрясло от небольшого землетрясения. Сэм, склонив голову, прислушался к шумам и ощущениям. Все остальные предметы в комнате даже и не думали вытворять что-то подобное... только стакан. – Иди мам... все хорошо, – он попытался побыстрей спровадить мать-слишком боялся что она заметит его подозрительные взоры на стакан, продолжающий идти дрожью, и начнет задавать лишние вопросы, на которые он сейчас не смог бы ответить. Но выставить женщину за порог своей комнаты не успел-стакан, быстро набирая темп и силу треморных волн, не выдержал и разлетелся на мелкие осколки, обдав всю комнату. Мать вскрикнула от неожиданности, Сэм хотел было тоже последовать ее примеру, но вышел только какой-то жалобный скрежет. Две пары глаз несколько секунд в полной тишине таращились на осколки и воду на тумбочке. – ...Я уберу, – парень пожал плечами на вопросительный материнский взгляд. – ...Наверное, просто был треснутый и, в конце концов, лопнул окончательно... – попытался сгладить он ситуацию, хотя понимал, что лопнувшие стаканы не разлетаются в пыль... И мать это тоже понимала, но другого объяснения, видимо, как и он сам, не нашла, но взгляд ее сменился с озабоченного на подозрительный, коим она и воззрилась на сына. – Стаканы не разлетаются так сами... – задумчиво протянула она, но цепляться за дверной косяк перестала и даже одной ногой переступила порог. – ... давай я сама схожу сейчас за веником и все уберу... – она уверенно затянула пояс на халате еще сильнее и переступив порог обеими ногами попыталась свернуть к лестнице на первый этаж. – Мам, я сам справлюсь, а ты иди спи... – прошипел он, перевалившись половиной тела через порог и уперевшись рукой за дверной косяк. – ...тебе завтра рано вставать... давай, иди, все хорошо будет. – Мать ненадолго задумалась, но в итоге слегка кивнула головой в знак согласия, ведь и правда, чего она так всполошилась? Сэм взрослый мальчик, вполне научившийся справляться со своими кошмарами сам, да и с разбитым стаканом, она уверенна, он тоже справится. Уж осколки стакана-то точно сопротивления не окажут. А ей действительно, завтра рано на работу. Завтра надо было ехать за большой закупкой для бара. – Хорошо... если что-буди, – она повернула в сторону лестницы на третий этаж, откуда раздавался оглушительный храп отца. Уж кого, а его точно не разбудят полуночные крики сына, наверное, даже если бы над его ухом выстрелила пушка, он наврятли бы проснулся. – ...Ты точно пьешь таблетки, которые прописал доктор Ройс? – мать на секунду задержалась на ступеньках. – Да, мам, конечно, – Сэм даже бровью не повел, вспомнив как уже месяц выкидывает их в унитаз. Теперь канализации явно не страшны кошмарные сны. Хотя... не факт, ему-Сэму, они не помогали. Собственно, может и стоит их попить для разнообразия, но до жути надоело забивать организм всякой дрянью. Убедившись, что мать поднялась наверх и дверь родительской спальни хлопнула, Сэм поплелся вниз, за веником, обещал же убрать, да и самому не особо хотелось ходить по битому стеклу.