По рукам и ногам (СИ)

В любом случае Генрих был хорош тем, что ничего не спрашивал. И все, кто попадался нам в «мучительской обители», тоже не рисковали, глядя на его суровую морду. Снова двери, запах моющего средства, узкие коридоры. Для меня это все смешалось сплошную бесцветную галерею вроде бесконечного лабиринта. Я была даже рада, когда Генрих, окончательно разочаровавшись в моей ориентации, за плечи развернул к нужной двери и подтолкнул внутрь. Вопреки моим ожиданиям, пыточной камеры в каюте не оказалось. А что ж так? Лучше б сразу к делу…

Я оглядела темный кабинет, освещенный единственной настольной лампой, и нашла то единственное, что искала – стул для посетителей. Боль уже не чувствовалась – все тело как будто онемело, и пальцы были словно деревянные. Это, наверное, я блуждаю сейчас где-нибудь за границей своего болевого порога. Тоже мне, реакция на стресс…

– Прикройся, – Генрих неизвестно откуда, словно фокусник, достал выцветший и явно видавший те еще виды дурацкий плед в полосочку несочетаемых цветов и брезгливо сунул мне.

Я возражать не стала. Все-таки, если я это переживу, с ужасом буду потом вспоминать, как я за ним в исподнем по коридорам шаталась.

Начальник охраны оставил меня в одиночестве. Ох и не к добру эта его неразговорчивость, как будто у него все на десять шагов вперед запланировано, и что-то он такое знает, что явно не приведет меня в восторг.

Мне тяжело было думать, как так вышло, что я оказалась на Ланкмиллерском корабле, зачем Генрих притащил меня в этот кабинет темный, и где, собственно, сам Кэри, если он еще не повесился от несчастной любви. Я просто вглядывалась в матовую поверхность стола, бездумно разбирая узоры. Маниакальное занятие.

У меня пошла кровь носом, и было слишком плевать, чтобы пытаться как-то ее останавливать.

Когда обо мне кто-нибудь вспомнит, на столе будет уже порядочная такая лужица, наверное. Мерный приглушенный звук и растекающиеся узорами капли. Самое то для моего рассеянного сознания. Кляксы больше напоминают.

Я не сразу поняла, что по ногам сквозняк прошелся, потому что открылась дверь в кабинет. А на пороге стоял человек, которого не должно здесь быть просто потому что. Потому что, горем убитые и заваленные делами, о ком-то вроде меня не вспоминают, даже если они лучшие из людей.

Человек, который сдержал обещание вытащить меня из кромешного ада только с тем, чтобы затащить в еще больший.

Я порывисто вздохнула и уставилась на Ланкмиллерские ботинки.

========== Часть 94 ==========

Даже появление мучителя не заставило меня вскочить по нервной привычке и быстро ретироваться куда-нибудь поближе к стене. Я только взглядом по Ланкмиллеру скользнула снизу вверх, а потом равнодушно вернулась к своим каплям на черном лакированном дереве.

Кэри стоял молча все еще в дверях, почему-то не переступая порог и не шевелясь. Видимо, все, что он хотел сказать, не подходило к случаю. Или он очень разозлился на залитый кровью стол.

В любом случае, его таланту быстро брать себя в руки можно было разве только позавидовать.

– Что с тобой случилось? Запрокинь голову, – мучитель наконец прошел вглубь комнаты, вытаскивая из кармана платок. Такой уверенный, будто не он сейчас на пороге в растерянности стоял, вместе со мной наблюдая за темно-красными каплями.

– Не поверишь, с лестницы упала, – усмехнулась я, сразу прочувствовав, что раз уж губа разбита, хранить угрюмость до последнего будет гораздо менее болезненным занятием. – А что, очень похоже, что у меня была бурная оргия, да?

Кэри не оценил сарказма. Он осмотрел меня придирчивым цепким взглядом и, видно было, что в итоге остался не слишком доволен и не особо удивлен. А я вообще старалась на него не смотреть. Глаза у Ланкмиллера еще с той ночи стали пустые и страшные, как у мертвого.

– Это Генрих тебя? – как бы между прочим поинтересовался мучитель, стирая кровь с моего лица.

– Если бы Генрих. Уж и до него успели. Знаешь, мне кажется, он немного расстроился.

– Не неси чушь, – Ланкмиллер вышел в коридор, позвал кого-то, снова вернулся.

Он говорил простыми короткими фразами, тихо. Будто его душило что, или на крик боялся сорваться, может. А по делу спрашивать не будет, значит? Допрос и пытки у нас на закуску? Что ж, прям с нетерпением жду.

А у меня все еще в голове не укладывалось, как так. Я же уверена была, что Кэри меня не хватится, а если и хватится, то слишком поздно, и больше я его уж никогда в жизни и не увижу. А вышло все иначе…

И вот Ланкмиллер мое лицо за подбородок держит, хмурится, рассматривая ссадины. И пахнет от него так же, как всегда. Домом? Ох нет, не домом – тюрьмой.

А мучитель мой постарел как будто лет на десять. Надломленный и измотанный, будто две жизни прожил.

– А мне-то уж думалось, что больше с тобой не встретимся, – я попросту не выдержала молчания, только и всего.

– М-м, а что-нибудь еще думала? – со скептическим издевательством поинтересовался Кэри уже как-то без прежней задоринки.

Что меня больше не назовут Кику, что в ближайшее время строить мне магистраль Антея-Моррис, и что, может быть, я очень скоро последую за Элен.

– Вообще-то, много чего. Но, что важно…

Кэри все это время говорил сухо, почти без всякого выражения, и держался прям донельзя спокойно, отрешенно даже. Однако была одна не такая уж значительная деталь. Он все еще осторожными движениями стирал кровь с моего лица, и пальцы его… Дрожали у него пальцы. И это просто тряхнуло меня, словно током, напрочь выбило из колеи, заставило резко выдохнуть и замолчать. Ланкмиллер понял, что я заметила.

Мы оба в этот момент перешли за какую-то грань, за которой понимают уже и без слов. И сидели тихие, растерянные, оглушенные этой переменой. Так он потому ни о чем не спрашивал, что все уже давно для себя понял и решил?

– Убьешь меня? – чересчур доверчиво для такого вопроса поинтересовалась я, кутаясь в плед.

– О нет, это ни к чему. В моем доме за побег предусмотрено иное наказание. Обычно отрезают уши, пальцы, клеймят. Еще можно кислотой в лицо разок плеснуть. Практика показывает, что в этом случае вообще обеспечена верность по гроб жизни.

– Ну кто бы сомневался, что у вашей семейки такой богатый арсенал. А Элен ты, однако, просто на цепь посадил.

Я, как всегда, поняла, что сказанула лишнего, только когда у Ланкмиллера выражение лица переменилось, будто его самого кислотой облили.

– Странно, что у тебя хватает наглости себя с ней сравнивать, – совершенно бесцветным голосом фыркнул он. – Ты даже рядом не стоишь.

– О, конечно, куда мне! Я же пока что еще живая!

Кэри тяжело опустился в кресло.

Ну вот, теперь я действительно дала маху.

– Позже поговорим, Кику. Сейчас ты явно не в состоянии истерики закатывать, – глухо проговорил он, справившись с собой.

Я скривилась. Пригвоздил к месту одним именем, это прямо истинно в Ланкмиллерском духе. Он так никому и не выговорился, должно быть. И теперь у него там изнутри все рвется до сих пор. И еще долго будет.

– Тебе, кажется, снова потребовалась моя помощь? – в дверях без стука вдруг появился Ричард, оглядел быстро сначала Ланкмиллера, потом более заинтересованно – меня; и вынес свой непреложный вердикт: – Нет, я поражаюсь этому человеку. Чтобы заполучить такой вид, надо просто фундаментально постараться.

– А у меня талант, док, – я развела руками.

– Говорю тебе честно, я чего угодно ожидал, но до последнего был уверен, что моя помощь не понадобится.

Последнее время Фолиан только вокруг мучителя и обретался, разгребая необъятный ворох проблем последнего. Совсем как цепной пес стал. Надеюсь, его практика от этого не страдает, а только обогащается. Как и карман. Услуги гения психологии и хирургии наверняка недешево мучителю обходятся. Я украдкой покосилась на него. Уже несколько дней прошло, а выглядеть все так же, как будто только после похорон. Даже жаль как-то. Не хотелось мне доставлять Кэри проблем именно сейчас, но так сложились не зависящие от меня обстоятельства. И вряд ли Ланкмиллер примет теперь извинения. Ходить мне, значит, с оторванным ухом.