Осколки (СИ)

— Вот как? — Анна распахнула глаза и на миг будто бы изменилась в лице — или Кэлен это почудилось? — а затем вновь улыбнулась, радостно и, если это, опять же, не фантазии Кэлен, немного удивленно. Хмыкнула, повторив: — Вот, значит, как, — и похлопала Мэйсон по плечу: — Значит, тебе не повезло, ребенок. Опередили тебя, – ухмыльнулась, покачала головой. И протянула руки к Кэлен: — Ну, напарник, давай сюда эту девчушку. И пойдемте уже в дом.

Кэлен потребовалась целая вечность — две или, может, три секунды — чтобы сообразить, что Анна говорит о Снежке. Сообразила, спохватилась, улыбнувшись смущенно, протянула Льюис щенка, которого — оказывается, а! -— Кэлен все это время прижимала к груди. Снежка, кипенно-белая на фоне шоколадных ладоней, очень бережно принявших её, замолотила пушистым хвостиком и проделала свой фирменный финт: облизала Анне кончик носа. Льюис, рассмеявшись, сообщила собачке: “Уживемся” и, развернувшись, скрылась вместе с ней в доме. Кэлен придержала за рукав двинувшуюся следом Мэйсон:

— И что тебе помешало сказать, что я твоя девушка?

— Что? — кажется, Мэйсон оторопела. Поморгала, поиграла губами. Нахмурилась недоуменно: — Но… это ведь неправда, Амнелл.

— Да? А ты, значит, всегда говоришь правду? — Кэлен усмехнулась.

— Типа того, — помолчала. И вдруг глянула… как-то так… беспомощно, что ли? Беззащитно, да: — Я думала, ты не хочешь этого. Не хочешь, чтобы я тебя представила своей девушкой.

— О…. — теперь удивилась Кэлен, искренне удивилась. — Так ты бываешь деликатной, Мэйсон? Ну надо же…

— Не без этого, — пожала плечами, ухмыльнувшись — и возвращая хищную иронию в глаза.

— Здорово, напарник. Я оценила, — Кэлен тоже умела быть ироничной, пусть чертова Мэйсон не обольщается! — Один вопрос: где я буду спать?

— В моей бывшей комнате, — вновь несколько озадаченно откликнулась Мэйсон и ткнула пальцем наверх, судя по всему, имея в виду второй этаж.

— Круто, — улыбнулась обворожительно. — А ты? Где ты будешь спать, Мээйсон?

— Я? Там же… — и распахнула глаза. — Черт!

— Ага, — улыбка Кэлен, кажется, стала еще обворожительнее. Но… на лицо Мэйсон вернулась уже обычная её невозмутимость:

— И что? Мы спим вместе, но ты не считаешь себя моей девушкой. Факт, Амнелл? — и не позволив опешившей Кэлен и слова вставить, поинтересовалась без всякого перехода: — Надеюсь, ты проголодалась. Потому что Анна нас сейчас будет кормить. И это испытание не для слабаков, сладкая.

— Беспокойся о себе, напарник, — Кэлен отодвинула её с дороги и решительно вошла в дом.

Напрасно — боже! — совершенно, абсолютно напрасно не прислушалась Кэлен к предупреждению Мэйсон. Нет, конечно же, она не смогла б ничего сделать со своим организмом, вполне еще сытым после чудесных отбивных из индейки, — но хоть морально подготовилась бы! Безголовая она, Кэлен, все же, непредусмотрительная! А с другой стороны, даже в самом ужасном кошмаре не могло ей привидеться, что в один присест можно употребить такое количество еды. Да она бы даже не поверила, скажи ей кто еще вчера, что в нее, в Кэлен Амнелл, поместиться столько пищи разом.

На самом деле, Кэлен сдалась уже после овощного, довольно легкого, кстати, салата. И готова была вежливо, от души поблагодарить и перейти к кофе. Ага, да. Салат был только началом этого кулинарного безумия. Или пытки? За ним, за салатом, последовал тыквенный суп-пюре. Затем – рагу из кролика. И в завершении — конечно же — яблочный пирог. И все это — огромными, с точки зрения Кэлен, порциями. Но… Кэлен ела. Страдала, стенала мысленно, удивлялась сама себе, но — ела.

Во-первых, все было просто умопомрачительно вкусно. Кажется, ничего более вкусного до сих пор ей, Кэлен, есть не приходилось. Во-вторых, Анна так неподдельно радовалась каждой опустевшей тарелке, так искренне приговаривала, глядя на Кэлен с нежной и совсем не обидной жалостью: “Девочка, ты такая худенькая! Я-то знаю, какое с нашей работой питание. Ты кушай, кушай, Кэлен, тебе нужно!” — что отказаться было решительно невозможно. Кэлен… А что Кэлен? Она страдала, но кушала… И не без зависти, да, и удивления смотрела на сидящую напротив Мэйсон: та закидывала в себя еду с удовольствием и легкостью, кажется, совершенно наслаждалась, не испытывая — абсолютно, категорически — ни малейшего дискомфорта. А перед пирогом, заметив мелькнувшую в глазах Кэлен панику, улыбнулась коварно и победоносно, чуть подалась вперед, через стол, сообщила доверительно:

— Знаешь, что мне Анна все время говорила в мои семнадцать-восемнадцать лет? Будешь плохо кушать, ребенок, грудь не вырастет, — и подмигнула.

— Судя по всему, ты очень, очень хорошо кушала, Мэйсон, — Кэлен даже не сказала — простонала это. Зато красноречиво опустила взгляд в традиционно откровенное декольте Мэйсон. Та, ничуть не смутившись, фыркнула, пожала плечами:

— Не без этого, Амнелл, — и, сияя глазами, сунула в рот чуть не полпирога разом...

А окончив эту сумасшедшую трапезу, легко поднялась, вызывая этим у Кэлен новый приступ зависти и почти мистический ужас, чмокнула сияющую Анну в щечку, сообщила, что идет в подвал осматривать трубы — ибо наверняка текут же, ну — и удалилась, насвистывая. Кэлен проводила её восхищенным взглядом осоловелых глаз и тоже принялась выбираться из-за стола. Вот только в отличие от Мэйсон, у нее, у Кэлен, этот процесс занял куда как больше времени. Но — она справилась, встала, покачиваясь, опираясь одной рукой на спинку стула:

— Спасибо, Анна! Все было потрясающе вкусно.

— Будь здорова, девочка, — Льюис закончила убирать тарелки в посудомоечную машину, обернулась, вытирая руки: — Может, хочешь еще чего-нибудь? Фруктов? Мороженого?

— Ой, нет! — Кэлен не на шутку испугалась. Анна рассмеялась:

— Ладно, не бойся. Вижу, что тебе нехорошо. Может, пойдешь, приляжешь?

Кэлен только и смогла, что кивнуть, задохнувшись от благодарности. И не сдержала мучительный, хоть и едва слышный стон: больше всего на свете сейчас она хотела этого — упасть, хоть куда, да даже на пол, ну! — затихнуть, даже и уснуть. Анна же, прищурившись, покачала головой:

— Что ж ты ела, Кэлен, если не хотела?

— Очень вкусно, — выдохнула через силу. — И тебя не хотела обидеть…

— Обидеть меня? — Льюис снова покачала головой, подняла с пола крутившуюся у её ног Снежку. — Чем бы ты меня обидела? Тем, что позаботилась о себе? Вот уж глупость, так глупость, — и улыбнулась мягко. — Надеюсь, я тебя сейчас не обидела, детка? Всегда говорю то, что думаю. И детей этому научила. Так правильно, я считаю.

— Нет, не обидела, — Кэлен улыбнулась ей в ответ. А затем вдруг осознала услышанное: — Детей? У тебя есть еще дети, кроме Мэйсон? Ой, прости, я наверно… просто Мэйсон не говорила…

— Хм… — Анна недоуменно нахмурилась. — Странный вопрос, Кэлен. Ты ведь девушка Кары? Или я неправильно поняла свою старшую?

— Что? — Кэлен распахнула глаза, покачнулась… и рухнула обратно, на стул. — Ты… так ты знаешь про Кару?

— Конечно, знаю, — Анна качая головой приблизилась, опустилась на соседний стул. — Я ведь мать. Разве я могла не заметить, что их двое?

— Да, конечно… — Кэлен обескураженно потрясла головой. Мысли путались с чувствами, вновь сливались в вязкий, отупляющий коктейль, перемешивались в нем, то опускаясь вглубь, то поднимаясь на поверхность. То всплывала злость на себя — правда, ну что за глупость-то, думать, будто Анна не знает, не заметила странности в поведении приемной дочери! А следом выносило растерянность… удивление… облегчение… Кэлен даже начала расслабляться, как вдруг выплеснулась, ворвалась в сознание мысль, буквально встряхнувшая её:

— Подожди… Анна… ты сказала… получается… Мэйсон тоже знает о Каре???

— Конечно, — взгляд у Льюис стал тревожным, внимательным. — А как иначе? Я когда сама поняла, что происходит, сходила к специалисту, посоветовалась. Он рекомендовал рассказать. Я это и сделала. С Карой проще было, она хоть и выглядела, как семнадцатилетняя, на деле-то была совсем малышка. Принимала все, всему верила. Ну, ребенок же, легче адаптируется. С Мэйсон было сложнее. Объясняла ей, уговаривала. Она не сразу приняла. Но все же согласилась посещать психотерапевта. Он нам очень помог. Девочки примирились друг с другом, наладили контакт. Научились жить с этим… И мне, конечно, спокойнее стало.