Осколки (СИ)

— Боится? Чего?

— Да всего! — и вновь обняла, устроив в этот раз ладони на ягодицах Кэлен — и заставив её улыбнуться сквозь слезы: вот же неугомонная… нахальная чертова Мэйсон. — Ты пойми, Амнелл, мы ведь почти никому не доверяем. Так-то ты — третий в этом мире человек, который знает о нас. Ну, если с нами, то пятый.

— Третий? — Кэлен даже плакать расхотелось. — Первый, видимо, Анна. А кто второй?

— Наш психотерапевт.

— Мммм… — выпрямилась, отлепив затылок от стекла, прищурилась в глаза Мэйсон: — Он знает про вас, и вы оставили его в живых?

Мэйсон фыркнула чуть удивленно:

— Похоже, полегчало тебе, сладкая?

— Не сказала бы… — покачала головой. — Я бодрюсь, хотя… ты не представляешь, как мне хреново! Ты мне объяснила хоть что-то, спасибо. Но… мне ведь еще с Карой встречаться. И я не знаю, как… Как теперь… — подалась с тяжелым вздохом вперед, к Мэйсон, прижалась щекой к щеке, устроив подбородок у нее на плече.

— Как теперь что? — Мэйсон сняла одну руку с ягодицы, провела ладонью по спине Кэлен.

— Верить ей. Она же, наверно, как-то тоже все это объяснит, но как я смогу поверить? Как я теперь смогу ей доверять?

— Кхм… как по мне, Амнелл, ты сможешь понять её. Вот из этого своего недоверия и сможешь. Я же говорю — мы почти никому не доверяем.

— Мэйсон… — чуть отстранилась, заглянула в лицо с удивленной улыбкой. — Так странно это слышать от тебя…

— Почему?

— Ну… мне кажется, ты не слишком стремишься понимать других…

— Тебе кажется, Амнелл. Я стремлюсь. Просто у меня плохо получается.

Ну надо же, а! Кэлен даже решила, что ослышалась. Или нет, Мэйсон шутит, просто шутит, ведь так? Они, и Мэйсон, и Кара, умеют шутить так, что и не сразу поймешь… Всмотрелась в глаза: спокойные, серьезные, задумавшиеся и… грустные? Да нет, нет же, почудилось. Или нет? Нет, и правда — грустные… Кэлен затопило нежностью. Нежность засветилась тихо, мягко в её взгляде, пролилась теплой улыбкой на губы. Заставила поднять руку и взъерошить ласково и без того растрепанные светлые волосы — только сейчас Кэлен заметила, что Мэйсон расплела косу… или она её сегодня и не заплетала? А, какая разница! Кэлен взъерошила волосы, провела кончиками пальцев по щеке и внезапно, неожиданно для себя самой, не успев осознать, остановить себя, прошептала:

— Я люблю тебя, Мэйсон…

— Ага, — откликнулась рассеянно, глядя куда-то сквозь Кэлен, кивнула. Моргнула. Нахмурилась. Полыхнула глазами, встретившись — теперь уже осмысленным — взглядом с Кэлен, подняла, нет, подкинула брови, отошла, отскочила даже на шаг: — Чего???

Еще можно было отступить. Обратить все в шутку или сделать вид, что это просто что-то вроде фигуры речи… ну, или дружеское признание, никого ни к чему не обязывающее, ничего эдакого не подразумевающее. Можно было, да. Но… Кэлен не захотела отступать. Не захотела врать. И разбираться в своих мотивах — тоже не захотела. Все с той же нежной улыбкой ухватила Мэйсон за футболку на груди, потянула к себе — и сама подалась навстречу, встретила её губы своими, овладела, преодолевая — не сопротивление, нет, скорее, замешательство… А затем, насладившись — и поцелуем, и изумлением, смешанным с легким испугом, на лице, в глазах Мэйсон, — повторила:

— Я тебя люблю.

— Нет, — Мэйсон помотала головой. — Не меня. Ты любишь мелкую… Кару.

— Да, — Кэлен погладила её по щеке, провела кончиками пальцев по губам. — Люблю её. И тебя люблю. Мэйсон, я в тебя влюбилась.

====== Часть 48 ======

Мэйсон снова помотала головой. Сделала шаг назад, освобождаясь из объятий Кэлен. Постояла, еще шагнула. Помолчала, хмурясь, уставившись в пол, словно задумавшись о чем-то. Кивнула. И подняла глаза на Кэлен:

- И что ты хочешь от меня в связи с этим?

- Я? Ничего, – а сердце сжалось больно. Правда, на секунду, всего лишь. На краткий – и невыносимо долгий – миг… Все правильно. В самом деле, чего она, Кэлен, ждала? Что Мэйсон кинется ей на шею, рыдая от счастья? Или упадет на колени и, задыхаясь от волнения, срывающимся шепотом признается в ответном чувстве? Смешно, ей-богу… Нет, если уж быть совсем честной, то какая-то часть Кэлен – маленькая совсем часть – на что-то подобное все же надеялась. И да, да, ей, этой части, сейчас было больно. Больно, горько, холодно… Кажется, она, эта часть, умирала. Но — были и другие части. Детектив Амнелл вот, трезвая, разумная, циничная — почти как Мэйсон, ну! — и она понимала, что все верно. И чертова Мэйсон реагирует именно так, как должна. И нечего тут ждать. И еще была Кэлен, та Кэлен, что влюбилась в Кару — и любила, любила и теперь, несмотря ни на что, или даже — вопреки всему. Она там, внутри, усмехнулась злорадно: мол, так тебе и надо, ибо нечего тут… влюбляться в Мэйсон. Смотри-ка, чего придумала, а! И был еще кто-то… тот, кто смотрел на все с мягкой улыбкой и шептал, тихо, едва слышно, но очень уверенно: все будет хорошо. Не верь Мэйсон, она просто испугалась. Нет, не твоих чувств, Кэлен, — своих. Она еще не понимает, не осознает — но чувствует. Чувствует именно то, что ты ждешь, то, на что надеешься. Что это был за голос? Кому он принадлежал? Может, её, Кэлен, сердцу — мудрому и смелому, имеющему мужество верить? А может, это был голос глупой надежды, которая, как известно, умирает последней? Зато не позволяет сдаться…

Кэлен улыбнулась — нет, ухмыльнулась, пожалуй:

— А что, Мэйсон, тебя это пугает? — и вновь она ждала: что Мэйсон фыркнет презрительно, станет убеждать её в обратном… Но... Мэйсон пожала плечами и скривила губы в невеселой усмешке:

— Типа того, Амнелл… — помолчала. Добавила с тоской в голосе, с тоской в глазах: — Зачем ты все усложняешь? Ведь и так все… хреново.

— Да… — Кэлен покачала головой. — И правда, чего я ждала? Значит, ты трусишь, Мэйсон?

— Значит, трушу, — снова не стала спорить. — Слушай, Амнелл… я не умею любить. И принимать любовь — тоже не умею. Ну что ты от меня хочешь, а?

— Да ничего я от тебя не хочу, сказала же! — кажется, Кэлен начинала злиться. — Расслабься, Мэйсон, тебя это ни к чему не обязывает. Я и говорить не хотела… просто, вырвалось. Не трясись. Не думаю, что это что-то изменит в наших с тобой отношениях, которых нет.

— Ты злишься, — она не спрашивала. Просто сообщила Кэлен, что с ней происходит. Нет, прилепила ярлык, поставила диагноз, вызывая новую вспышку раздражения. Кэлен стиснула кулаки, спрятав, отчего-то, руки за спину:

— Ух ты… а я думала, у тебя плохо получается понимать людей.

— Злость мне знакома, — пожала плечами, потерла ладонью лоб. — Слушай, Амнелл, все это как-то не по мне… Не знаю, что говорить. Давай я тебе мелкую позову, а? Говори с ней.

— Сбегаешь? — Кэлен вдруг охватил азарт. Злой и веселый. Она наморщила нос: — Давай, беги. Зови на подмогу свою альтернативную личность. Пусть делает то, что ты не умеешь, — любит меня!

Мэйсон насупилась, сжала челюсти до вспухших желваков, выдвинула подбородок — упрямо и трогательно, невыносимо, невозможно трогательно. Кэлен, глянув на него, этот затвердевший подбородок, тут же пожалела о своих словах — черт бы побрал её несдержанный язык! Она и рот открыла, собираясь извиниться, остановить… но вот нужные-то, правильные слова — предатели, ну! — застряли в горле, и пока Кэлен выталкивала их оттуда, Мэйсон отступила к креслу в углу, опустилась, буквально уронив себя в него, откинулась, закрыла глаза. И Кэлен застыла, так и не закрыв рот, затаив дыхание, забыв обо всем — ибо осознала, что сейчас, вот прямо сию секунду — или сколько там времени это займет? — она увидит… что? Чудо? Волшебство? Она увидит, КАК они меняются… как это происходит…

Она смотрела, смотрела во все глаза, но… мгновения текли, томительно-медленно… и — ничего не происходило. Совсем, категорически! Мэйсон просто сидела — тело, лицо расслабились, и, кажется, даже хмурая складка, та, что от левой брови и вверх — разгладилась. Мэйсон просто дышала, ровно, спокойно, словно спящая. Сидела, дышала… а потом — спустя целую вечность же, ну! — просто открыла глаза. Поморгала. Посмотрела на Кэлен.