Я без ума от французов (СИ)

– Это из-за меня? – тихо спрашивает она, и Альвдис должна взять себя в руки, чтобы ответить.

– Нет, Лиз, нет, – она говорит тоже тихо и так напряженно. И Элизабет молчит немного, глядя, как высоко поднимается грудь Альвдис под домашней блузкой.

– Он очень обидел тебя, да? – Элизабет садится ближе, почти касаясь Альвдис.

– Очень, – Альвдис не смотрит на нее. Злое напряжение не находит выхода, и она чувствует, как сдавливает горло. Ее начинает трясти.

– И теперь он уедет?

– Да, Лиз, – Альвдис пытается дышать, но это труднее, чем обычно. – Но все будет хорошо, мы с тобой останемся здесь, дождемся ребят и… – она хочет продолжить, но на горло давит невыносимо. Ей нужно побыть одной, но она не может оставить Элизабет, когда где-то в доме ходит разъяренный Лодмунд.

– Тебе больно? – Элизабет встает на колени и касается плеча Альвдис.

– Нет, все в порядке, – та сглатывает. Она должна быть рассудительной и сильной Альвдис, которая когда-то бросила нормальную жизнь, выжила на улицах и убивала людей, но сейчас она чувствует себя той, кто она есть без всего этого – девочкой, которой совсем недавно исполнилось двадцать. Девочкой, у которой ничего теперь нет, кроме этого дома.

– Ты можешь поплакать, если хочешь, – тихо говорит Элизабет, обнимая Альвдис за шею и прижимаясь животом к ее щеке. – Я никому не скажу, – и Альвдис очень старается не разрыдаться, только тихо всхлипывает, схватив Элизабет за локоть, и чувствует, как намокает тонкий джемпер малышки от сдержанных слез. Но она ничего не может сделать с собой, и они сидят так еще минут пять, и Элизабет поглаживает Альвдис по волосам, по уху, по мокрой щеке.

Звук дверного молотка очень громкий, и Альвдис вздрагивает, отстраняясь от Элизабет. Она быстро вытирает лицо и поднимается, проверяя, удобно ли лежит пистолет за поясом джинсов. И выправляет блузку, на всякий случай прикрывая его. Элизабет незаметно увязывается за ней, когда она направляется к выходу, но Альвдис слишком напряжена, чтобы думать об этом.

Они подходят к дверям одновременно с Лодмундом, и тот молча отступает назад, скрещивая руки на груди и давая Альвдис отпереть замок. Но гостья на пороге выглядит на редкость безопасно – она молода, очень ухожена и утонченна. “Наверное, заблудилась и хочет спросить дорогу”, – думает Альвдис, но спросить не успевает, гостья оглядывает их всех и первая открывает яркий, накрашенный рот:

– А я гляжу, что как раз успела к очаровательному семейному скандалу. Привет, Лиз, – Приска деловито переступает через порог, стягивая перчатки. – А где Сел? Мне нужно с ним поговорить.

– А ты еще кто? – недружелюбно спрашивает Лодмунд.

– Я же у вас не спрашиваю, кто вы, хотя вы находитесь в доме Села, неизвестно еще, с его разрешения или нет, – Приска презрительно поднимает бровь. – Кстати, кто это, Лиз?

– Это друзья Тира, – Элизабет говорит несмело. – Ну, по крайней мере, Сел мне так сказал.

– А, тогда понятно. Такие же некультурные полудурки, – Приска говорит на французском, и Элизабет тихо хихикает от ее несерьезной интонации. – Ладно, дети варварского мира, где отсутствуют цивилизованные приветствия, – она снова переходит на английский, – я сестра Села и Тира, долго объяснять все нюансы наших отношений, так что поверьте мне на слово. И я приехала к своему брату, тому, что повыше и поумнее на вид. Где он?

– Он уехал буквально полчаса назад, – Альвдис думает, что стоит говорить, а что не стоит, но Селестина в доме действительно нет, а в такой информации нет ничего конкретного, что могло бы ему навредить.

– Это хорошо. И плохо, – Приска задумчиво потирает подбородок, по привычке разговаривая сама с собой. – С одной стороны, я могу просто забрать Лиз, но с другой – Тир очень расстроится, если что-то случится с домом и его друзьями. А вы, кстати, чем занимаетесь? Я имею в виду профессию, – она моментально переключается, обращаясь к Лодмунду и Альвдис.

– Тем же, чем и Тир, – осторожно отвечает Альвдис.

– Отлично, значит, вы в курсе того, что с ним сейчас происходит, и умеете делать все то же, что делает обычно он? – Альвдис пока еще непонимающе кивает, а Приска снова погружается в свои мысли: – Так, если они на машинах, а не полетели самолетом, как я, то у нас еще есть часа три. Ладно, так и быть, помогу вам из старых чувств к моему недалекому братцу. Так что, желающие жить долго и счастливо, на ближайшие несколько часов забываем свои разногласия, слезы и сопли, – она резко поддевает нос Альвдис пальцем, отчего та легонько скалится, – и показываем мне, где тут можно сесть и выпить чаю. Я дьявольски устала после бессонной ночи и перелета, а у нас еще много дел, – Приска по-хозяйски сбрасывает жакет на руки Лодмунду и перехватывает сумочку удобнее. – Ну, детки, я-то подожду, а вот люди Лефруа ждать не будут. Так что давайте ускоримся, – и она деловито стучит каблуками, направляясь за все еще молчащей Альвдис вглубь дома.

Приска с легкой брезгливостью ерзает на стуле, закуривая и отпивая чай уже из второй чашки. Состоявшееся знакомство вышло сумбурным, но после четверти часа объяснений все присутствующие разобрались в том, кто они и кем кому приходятся, хотя Лодмунд почти все время молчал, и на кухне раздавались в основном женские голоса. Но теперь, закончив с формальностями, Приска быстро становится относительно серьезной:

– Итак, детки, по существу. Раз уж мы сформировали непередаваемую обстановку домашнего уюта и решили, что можем доверять друг другу на слово, то наконец-то перейдем к делу. Мой брат, все еще тот, который повыше и поумнее – полный идиот. Хотя, признаю, не больше, чем я, – Приска глубоко затягивается. – А у Тира мозгов так вообще никогда не было, его даже не рассматриваем. И именно Сел совершил много глупых поступков в последнее время, начиная с того, что не спрятал хорошенько Лиз – тогда бы ему вообще не пришлось бежать, – и заканчивая тем, что хранил документы на этот дом среди других, мол, заходи в квартиру кто угодно, читай адрес и приезжай с ревизией. Не волнуйтесь, я уже убрала их в более надежное место, да и люди Лефруа получили информацию об этом доме из другого источника. Сел имел большую неосторожность сказать, где находится, когда звонил мне утром. И меня что-то долго смущало в нашем разговоре, я никак не могла понять, что. Но потом мне позвонили по местной линии, и я наконец сообразила: помехи. И если помехи при звонке через полстраны еще можно оправдать расстоянием, то постоянные шорохи при звонках на десяток местных номеров – только либо неполадками в телефонной компании, либо прослушкой. Так что, возможно, я беспокою вас зря, но что-то мне подсказывает, что мой отец умнее, чем я думала. Этот старый хрыч наверняка сто раз пожалел, что рассказал мне, куда едет, и попросил своих ребят проследить за мной. Но, судя по тому, что помехи начались только с последнего разговора с Селом, они только его и слышали. Соответственно, все, что они знают – это то, что Сел в Орийаке. И если я права, то скоро они приедут сюда забрать мою драгоценную детку. Я пыталась звонить вам, кстати, целый час, но у вас все время занято, наверное, Сел неровно положил трубку после нашего разговора. Так что я вылетела первым же рейсом и вот теперь понятия не имею, что делать дальше, – Приска отпивает еще чая и с любопытством оглядывает всех.

– Что делать… – Альвдис втягивает воздух, прокручивая чашку в руках. – А что делать, все понятно. Либо всем уезжать и забрать все из дома и этим подставить остальных и самим облажаться, потому что люди Лефруа не перестанут искать ни их, ни нас, а второго шанса подготовиться к встрече с ними мы можем и не получить. Либо… ты, Лод, и ты, Приска, отправляетесь, куда хотите, а мы с Лиз остаемся. Я – защищать дом, а Лиз…

– Я тоже буду защищать дом! – Элизабет говорит так уверенно, и Альвдис смотрит на нее с теплой благодарностью: она не собирается позволять ей это, конечно, но все-таки тронута такой смелостью.

– Ты сегодня совсем сдурела, я смотрю, – Лодмунд вздыхает. – Ну как я тебя одну тут, идиотку, брошу, а?