Я без ума от французов (СИ)

– Делай, что хочешь, Лод. Хочешь – пытайся найти с ними общий язык, хочешь – уезжай отсюда прямо сейчас. Просто помни, что, пусть я и твоя женщина, это не делает меня твоей вещью.

– Иногда мне кажется, что ты уже не моя, Альв, – Лодмунд качает головой, – а что ты женщина этих психов.

– Тебе кажется, – Альвдис уверенна и собранна. – И если ты закончил, давай вернемся к делу. До встречи с людьми Лефруа у нас меньше трех часов, а плана никакого нет.

– Правду говорят, что женщины любят сумасшедших. Жалеют их, – Лодмунд как будто ее не слушает, отходя от стола. – А если бы я был сумасшедшим? Ты бы любила меня, Альв?

– О чем ты? – Альвдис непонимающе смотрит ему в спину, и Лодмунд прикрывает глаза, собираясь внутренне, но – не может сказать, это так нелепо и не вовремя сейчас, и он только качает головой.

– Ни о чем.

– Лод, поверь мне, я бы любила тебя, даже если бы ты был самым отъявленным психом во всем мире, – Альвдис говорит тяжело, теребя пуговицы на блузке. – Я люблю их обоих не за то, что у них не в порядке с головой, а тебя – не за то, что ты нормальный.

– То есть если бы я тоже видел всякие кошмары, и Деву Марию, и убивал бы потому, что она направляла бы мою руку…

– Думаю, это уникальные галлюцинации, и тебе такое не грозит, – Альвдис печально усмехается. – Но если бы – да, ничего бы не изменилось. Это не было бы важно, – и Лодмунд снова набирает в грудь воздуха – и снова выдыхает. Сейчас вся его возможность испытывать сильные чувства на пределе, и он решает, что пока и такого признания достаточно. Достаточно, чтобы обдумать точно, что он хочет сказать Альвдис. У них еще будет время.

– Ладно. Ты права – у нас еще много дел, мы поговорим потом. Но, кажется, я знаю, что может нам помочь… – он выходит из кухни, а через несколько минут возвращается с толстым и потрепанным томом в руках, перелистывая страницы на ходу.

– А ты говорил, что от него нет никакой пользы, – Альвдис не выдерживает и улыбается.

– Это не значит, что он меня больше не бесит, – Лодмунд поднимает предостерегающий взгляд. – Но в его записях действительно много… полезного. Так что давай не будем акцентировать внимание на личностях и немного почитаем. Я помню, тут где-то было… Вот, точно. Глава двенадцатая, “Как выследить жертву, если не знаешь, где ее искать” с иллюстрированным дополнением “Как ее выманить и затащить в тихое местечко”…

Элизабет никак не может успокоиться. Лодмунд и Альвдис уже съездили в город и успели вернуться, велев ей оставаться наверху, и она ходит по выделенной ей комнате, ковыряет ободранный лак на старой мебели, теребит завязки своей сумки, сидя на постели, не накрытой бельем. Но как можно быть спокойной, когда каждый звук снаружи кажется звуком подъезжающей машины. Поэтому, когда машина на самом деле подъезжает, Элизабет сразу срывается с места, бросившись к окну. Если совсем чуть-чуть выглянуть, даже не отодвигая тяжелую занавеску, только смотря в щелочку между ней и рамой, ее никто не заметит. Но Элизабет на всякий случай даже перестает дышать, прижимаясь к стене. Со второго этажа ей хорошо видна машина на дороге, видно, как из нее выходят трое. Им нет необходимости сильно скрываться, но они держатся ближе к деревьям. Впрочем, это не спасает двоих из них от пуль: и Лодмунд, и Альвдис хорошо подготовились к визиту. Одному из парней не везет совсем, и он падает, кажется, уже наверняка. А вот второй зажимает плечо, резко перекатываясь в тень. И Элизабет наблюдает за этим, прикусив губу, вся перестрелка доставляет ей невыносимое удовольствие, от которого так и заходится сердечко. Но краем взгляда она замечает новое движение. Прищурившись, Элизабет видит еще двоих людей среди деревьев, окружающих дом, и ее охватывает легкое беспокойство. Конечно, она не сомневается, что Альвдис и Лодмунд справятся со всеми, но какое-то чувство не дает ей покоя, и она тревожно отходит от окна. И через несколько секунд раздумий покидает комнату.

Когда Элизабет приоткрывает дверь спальни Тиерсена и Цицеро, стрельба внизу становится реже.

– Прис? – Элизабет говорит тихо, быстро заходя. – Прис, проснись, пожалуйста, – залезает на постель и толкает кузину в плечо.

– Я и не сплю, – Приска переворачивается на спину. – Попробуй спать под эту канонаду.

– Прис, там внизу… Там еще двое. Трое пошли от ворот, а двое – из леса, – Элизабет замолкает, когда выстрелы внизу прекращаются.

– Ну и что? – Приска садится в постели. – Они же убийцы, ты думаешь, они не справятся?

– Я не знаю, – Элизабет нервно теребит маленький серебряный кулон, один из тех, которые остались у нее после бегства из дома Серафена.

– Все будет в порядке, детка, – Приска растрепывает волосы Элизабет. Они молча сидят рядом, и Приска даже не испытывает сильного желания прогнать маленькую кузину прямо сейчас. Но когда тишина внизу сменяется громким и неразборчивым шумом мужских голосов, сестры вздрагивают одновременно.

– А вот это уже не так хорошо, – Приска обеспокоенно смотрит на Элизабет, и та отвечает ей тревожным взглядом. – Разговаривать они не должны, – Приска думает быстро, резко поднимается, забывая про туфли, и подходит к окну. – Детка, там, кроме этих пятерых, был еще кто-нибудь?

– Нет, – робко отвечает Элизабет, тоже поднимаясь.

– Точно? – Приска оборачивается, и Элизабет кивает. – Сколько сейчас живых?

– Те двое, наверное.

– Так… – Приска сосредоточенно рассчитывает собственные возможности. – Так, тогда вот что: спрячься где-нибудь здесь, а я спущусь вниз, – она хватает свою сумочку со стола и торопливо выходит из комнаты, стараясь как можно тише касаться пола ногами в тонких чулках. Элизабет несколько секунд покачивается на пятках, а потом срывается с места. Она кое-что позаимствовала из вещей Тиерсена, и это ей сейчас очень пригодится.

Приска спускается быстро, скользя ладонью по перилам, и легко определяет по звукам голосов, что их гости находятся там, где им и положено – в гостиной. И у Приски есть еще секунды продумать, как лучше подойти из открытого холла – будь проклята эта арочная планировка – и остаться незамеченной. Маленькая позолоченная рукоять карманного кольта приятно холодит руку.

Тихие шаги за спиной – Приска оборачивается и молча взмахивает руками, но Элизабет только передергивает плечами и спускается мимо нее. В руке у нее крепко зажат метательный нож, длинный и блестящий. И у Приски нет времени, она только хватает Элизабет за плечо и взглядом показывает ей, с какой стороны лучше подойти.

– И последний раз. Где сейчас Селестин Мотьер? – крепкий парень стоит очень неудобно, не спиной к холлу, а боком, просматривая обе арки выходов, и Приске приходится вцепиться в джемпер Элизабет, оттаскивая ее назад. – Даю вам четыре секунды на ответ, а потом узнаем, кому сегодня не повезет оказаться с дыркой в голове.

– На первом этаже все чисто, иду на второй, – небритый громила-итальянец заходит в гостиную из столовой – здесь весь дом можно удобно проверить, обходя по кругу, – и первый парень кивает.

– Итак, четыре секунды. Четыре, три…

Приска видит из тени движение итальянца, видит, как меняется его взгляд и чуть приоткрывается пухлый рот, видит, как он поднимает пистолет-пулемет. И мгновенно сама поднимает кольт, резко стреляя ему в голову. Элизабет, внимательно следящая за сестрой, чувствующая ее, бросает нож одновременно с выстрелом, шагая под арку. Выстрел у парня срывается непроизвольно, между Лодмундом и Альвдис, вместе с криком, когда длинное лезвие глубоко входит ему в плечо. А Лодмунду не нужны лишние подсказки, он двигается вперед легко, смыкая свою руку поверх сразу потерявших хватку пальцев. Может выдернуть пистолет, но только обходит сзади одним коротким движением, глубоко запуская пальцы в рану вокруг лезвия, и поднимает руку парня, прижимая дуло к его подбородку, и сам за него спускает курок, жмурясь.

Кровь из порванных ножом вен густо заливает ковер, постепенно успокаиваясь, когда Лодмунд опускает изуродованное тело на пол. Приска подходит осторожно, пачкая и так порванные о дощатый пол чулки в темной крови.