Я без ума от французов (СИ)

– Нет, – Элизабет качает головой. – Он сейчас спустится.

– Тогда что произошло, милая? – Селестин опускается на стул рядом и пододвигает к себе поставленную Альвдис на край стола чашку кофе. Элизабет неопределенно пожимает плечами, и Селестин откладывает расспросы хотя бы на пару глотков. Но, признаться, если бы не его привычная выдержка в таких вопросах, он бы точно очень удивился, когда Цицеро зашел на кухню, уже менее хмурый, хотя и явно не выспавшийся.

– И что ты с собой сделал? – Селестин глотает кофе и спокойно отставляет чашку.

– Цицеро подумал над твоими словами, Селестин. И решил, что ты не так уж глуп. Должны же в вашей семье хоть у кого-то быть мозги. Ваш дядюшка видел Цицеро, и ему нужно стать другим, – маленький итальянец флегматично растрепывает волосы и подходит к столу. Альвдис только поднимает бровь и ставит перед ним очередную чашку.

– Они все равно красивые, – робко говорит Элизабет, пока взрослые снова возвращаются к своим делам. Малышка встает на колени на стуле и тянется к Цицеро, осторожно касаясь обрезанных совсем коротко прядей.

– Цицеро не должен быть красивым, глупая, – он поворачивается, глядя на нее снисходительно. – Он должен быть незаметным. Хотя иногда он забывает об этом. Но для веселых игр и ярких нарядов еще будет время, – он с удовольствием двигает к себе полную тарелку блинчиков.

– Это выглядит, как одежда Тира, а не твоя, – Элизабет говорит несмело.

– Это и есть одежда Тиерсена, – Цицеро говорит с набитым ртом, вытаскивая банку с джемом из-под руки Альвдис и почти опрокидывая ее на свои блинчики без всякой ложки. Маленький итальянец действительно одет странновато для себя: в темный джемпер, свободные брюки – они на нем сидят плотно, и рукава и брючины пришлось закатать, – и высокие армейские ботинки, совсем не похожие на его обычные мягкие сапоги, расшитые блестящими цветными нитками. Зато из-за небольшой платформы Цицеро выглядит хоть немного выше.

– Ему явно надо больше есть, все такое тесное, – маленький итальянец морщится. – В этой одежде Цицеро чувствует каждый съеденный блинчик.

– Вообще я не совсем это имел в виду, – Селестин кивком благодарит Альвдис за поставленную перед ним тарелку. – Но ты превзошел все мои ожидания, признаю.

– Если Цицеро собирается вытаскивать Тиерсена из очередного дерьма, в которое тот точно провалится по свою глупую голову, Цицеро готов пойти на некоторые… уступки.

– Вытаскивать Тиерсена откуда? – Лодмунд, флегматично очищавший свои сапоги прямо на чистый кухонный пол, не без любопытства поднимает голову. – Значит, ему все-таки нужна помощь? И вы решили героически отправиться его спасать, оставив нас здесь? А еще менее подходящего состава вы не нашли? Девочку же тоже можно взять с собой, от нее пользы будет столько же, сколько от вас обоих.

– Нет, послушай, дело совсем не в этом, – о, как Селестин надеялся избежать этого разговора. Но, кажется, ему пора привыкнуть к тому, что рядом с Цицеро надеяться на что-то бесполезно. – Тиру не нужна помощь. Мы просто…

– Вы просто решили, что куда умнее, чем он, и куда ж ему без заботливых нянек. Хотя это вряд ли твоя идея, ты не выглядишь настолько придурком, – Лодмунд выдерживает короткую паузу, за которую Цицеро успевает невозмутимо допить свой кофе. – Что, псих, и дня не можешь прожить без своего любовничка?

– О, и кто же у нас тут высказывает свое до задницы интересное всем мнение? – Цицеро ставит чашку и хлопает ладонями по столу, разворачиваясь на стуле. – Не иначе как всепонимающий, всезнающий мальчишка, который так любит решать за других! Так вот, мальчик, Цицеро напомнит тебе, что не твое хреново дело решать, куда и с кем Цицеро ехать!

– Действительно, не мое, – ядовито цедит Лодмунд. – Только оно станет моим, когда ты в очередной раз облажаешься и похеришь весь план. Или ты думаешь, мы все поверили в то, что это Тиерсен что-то запорол? Мне неприятно это признавать, но он лучший из нас всех. Он настоящий убийца, а ты можешь только шуметь, кривляться и корчить из себя дурака. Тир берет тебя с собой только потому, что ты ему хорошо даешь, и это всем очевидно.

– Лод! – Альвдис не выдерживает и прикрикивает на него. – Извини его, Цицеро, он, наверное, сегодня совсем не с той ноги встал, – она смотрит на Лодмунда обвиняюще.

Селестин совсем немного раздраженно пьет свой кофе и успокаивающе накрывает руку Элизабет своей:

– Если хочешь, можешь уйти, – шепчет он ей, наклонившись на секунду, и она смотрит на всех обеспокоенно, но остается.

Цицеро шумно втягивает воздух и удобнее разводит ноги, опираясь локтями на колени.

– Мальчик совсем из ума выжил? – спрашивает он неожиданно так спокойно, что Альвдис и Селестин настораживаются еще больше. – Или он завидует тому, что Тиерсен берет с собой Цицеро, а не его? – тон маленького итальянца становится нарочно сочувствующим, издевающимся. – Огорчается и плачется по ночам, что ему достаются скучные и никчемные задания? А, может быть, мальчику стоит больше тренироваться, а не ныть?! – срывается почти в крик. – Или хорошенько брать свою женщину, чтобы наконец-то перестать совать свой сраный нос Цицеро в постель?! – Селестин слышит, как дрожит голос Цицеро, и ему очень хочется, чтобы этот конфликт уже хоть как-нибудь разрешился, и они могли поехать. Потому что успокаивать Цицеро умеет только один человек, и это не Селестин, и лезть в это неконтролируемое переплетение агрессии ему больше не хочется. – Если Цицеро покажет тебе, почему Тиерсен берет с собой его, а не кухарку и наркомана, то ты не сможешь оценить даже скорости – ты будешь мертв тогда, когда положено аплодировать!

– Да, может быть, я стреляю и хуже, чем разбираюсь в препаратах и веществах, – Лодмунд начинает спокойно. – И не смогу увернуться от летящей пули. Но если Тиерсену нужна помощь, то я явно смогу оказать ее лучше, чем офисная крыса и визгливый клоун, – Цицеро чуть не задыхается от возмущения, и Элизабет, почувствовав это, не выдерживает.

– Хватит! – кричит она, и ее голос по-детски подрагивает от подступающих слез. – Хватит! Прекрати оскорблять их!

– Не надо, Лиз, – Селестин мягко приобнимает ее, чувствуя быстро подергивающуюся грудь под джемпером. – Лучше не лезь, они сами разберутся.

– Я не трусиха, Сел! – Элизабет выворачивается из-под его руки. – И не буду молчать, когда он говорит такие вещи! Вы защищаете того, кого любите, и я тоже! – Цицеро смотрит на нее с легким удивлением, а она снова поворачивается к Лодмунду. – Они поедут и найдут Тира, пока ты будешь только ругаться!

– И что, мы всерьез будем слушать тупую девчонку? – Лодмунд непонимающе поднимает бровь, и тут не выдерживает уже Селестин. Он кладет руку на плечо Цицеро, уже открывшего рот для очередного потока оскорблений, и поднимается, выпрямляясь во весь свой немаленький рост.

– Она не тупая девчонка. Она Мотьер. И если ты, недоумок хренов, еще раз откроешь свой рот по поводу нашей семьи…

– Господи! Как же Цицеро устал… – маленький итальянец раздраженно поднимается, перебивая Селестина. – Как же ему все это надоело! Он должен слушать, слушать, слушать и ничего не делать! Цицеро не должен делать того, не должен делать этого! Цицеро не должен только убивать тебя, тупой мальчишка! – он быстро достает пистолет и кладет ладонь на талию Селестина, отодвигая его в сторону. – Не убивать, это записано в правилах. Все остальное ему разрешено! – и он стреляет первый раз, выбивая из рук Лодмунда лопату, на которую тот оперся, тоже поднимаясь.

– Ну вот, теперь покупать новый черенок, – флегматично вздыхает Альвдис.

– А, может, сразу два?! – Цицеро стреляет второй раз, между расставленных ног Лодмунда, и стул за ним заваливается назад, грохнув продырявленной спинкой об пол. Лодмунд дергается, но достать собственный пистолет не успевает – Цицеро стреляет еще, так быстро, обжигая ему пальцы, и Лодмунд рычит, глядя на него. – Не убивать, – удовлетворенно говорит Цицеро. – А теперь слушай! – очередным выстрелом он пресекает вторую попытку Лодмунда достать оружие. – Цицеро не клоун! Цицеро не frocio! Цицеро не сумасшедший! И если ты не можешь это запомнить, Цицеро вырежет все это на тебе! Так что заткни свой тупой рот и ешь свои хреновы блины, пока у Цицеро хорошее настроение! – он действительно почти визжит и хватает со стола тарелку, швыряя ее в Лодмунда. Тот уворачивается, и брызги джема тут же разлетаются по кухне вместе с осколками.