Я без ума от французов (СИ)

– Разумеется, – Мария поднимается вроде бы ровно и неторопливо, плавно переставляя ноги, но все равно идет след в след за Тиерсеном, который шагает быстро и широко. Она с легкой смешинкой сжимает губы, отворачиваясь, когда Тиерсен изображает самую радостную улыбку, с которой только можно ходить побираться, и звонит в дверь, соседнюю с его бывшей квартирой.

– Привет, дружище! – его улыбка становится еще шире, хотя во взгляде Назира и нет никакой радости. Но он быстро маскирует какое-то растерянное неудобство за вежливой приветливостью.

– Здравствуй, Тир, – он согласно пожимает Тиерсену руку, и Мария все-таки отмечает неприятное удивление в его глазах.

– Да, несколько месяцев не виделись, а я как будто только вчера уехал, – Тиерсен весь просто лучится радостью.

– Я, если честно, думал, что еще минимум столько же не увидимся, – Назир отступает назад и незаметно отряхивает руку о рубашку.

– Ха, ты всегда умел принимать гостей, – Тиерсен смеется и по-хозяйски оглядывает видимую за Назиром часть прихожей. – Ну, я смотрю, ты сейчас никуда не собираешься, так что, может быть, я зайду?

– А это обязательно? – Назир спрашивает вроде шутливо, но с серьезным лицом.

– Я двенадцать часов ехал из Парижа, а ты задаешь такие вопросы, – Тиерсен продолжает улыбаться, и Назир немного отходит, пропуская его в квартиру.

– Действительно, ты не нашел даже времени попрощаться, а теперь приезжаешь в гости ни с того ни с сего, – Назир закрывает дверь и следует за Тиерсеном в гостиную. – Я тебя знаю, Тир. Зачем ты приехал?

– А я разве не нашел времени? – Тиерсен делает вид, что не обращает внимания на вопрос Назира. – Мы вроде бы встречались перед моим отъездом…

– Мы договаривались о встрече. Это все.

– А, точно. Я совсем замотался тогда, – у Тиерсена живо заканчиваются причины вести себя так, как будто все в порядке, когда он поворачивается и встречает твердый взгляд Назира.

– И? – Назир поднимает бровь.

– И… – Тиерсен вздыхает и опускает руки. – Извини. Я действительно не просто так. Видишь ли… – он садится на край жесткой софы, отмечая, с каким любопытством Мария изучает стоящие на полке фотографии Назира, с семьей, из армии и с сослуживцами. – В общем, у меня некоторые проблемы с деньгами и жильем. Несильные, просто мне нужно где-то пожить пару дней. Ну, хотя бы поесть и переночевать сегодня.

– А твой брат перестал одалживать тебе? – Назир опускается в кресло, он выглядит недовольным, но не напряженным, по крайней мере, не из-за того, что к нему неожиданно вломился его бывший сослуживец и друг.

– А если я скажу, что со мной случилась одна история, связанная с ним и его деньгами? – Тиерсен виновато улыбается.

– Можешь не продолжать, – Назир откидывается в кресле, оглядывая его оценивающе. – Очередное веселое приключение. Ты не взрослеешь.

– Что поделать, – Тиерсен пожимает плечами. – Так что, приютишь старого друга?

– Сейчас не самое подходящее время, Тир, – Назир вздыхает. Он, конечно, не замечает, как Мария обходит его спереди и всматривается в его лицо. – У меня до черта проблем на работе.

– Всего пару дней. Я совсем не буду мешать. А если какие-то проблемы – то даже могу помочь. Мне нужно договориться кое с кем, и я уеду отсюда, меня ждет теплое местечко на юге.

– Помочь… – Назир задумывается. – Да, знаешь, пожалуй, ты можешь мне помочь, – он улыбается, и Тиерсен вспоминает, что раньше ему эта улыбка как-то подсознательно не нравилась. – Ладно, действительно, что я, выставлю своего старого друга за порог? Располагайся, мой дом – твой дом.

– Спасибо, – Тиерсен искренне улыбается. – Я действительно постараюсь тебя не обременять. Кстати, я еще займу у тебя немного денег?

– Денег? – Назир выглядит еще менее радостным.

– Ты говоришь так, будто я не возвращал тебе всегда все до последней лиры.

– Да, конечно, – Назир берет себя в руки. – Сколько тебе нужно? – он поднимается, и Мария, отклонившись, идет за ним.

– Я раньше никогда так внимательно в него не вглядывалась, – говорит она, и Тиерсен чуть не фыркает от неожиданности. Кажется, это становится все более интересным.

Назир стелет Тиерсену на софе в гостиной – завтра ему нужно будет выехать еще до рассвета, и лучше хорошенько выспаться перед этим, – а сам отправляется по каким-то своим делам на ночь. Но Тиерсен перетаскивает простыню и одеяло с подушкой на ковер, потому что разговаривать с Марией, когда та сидит у него в ногах, не слишком удобно. А так она может сесть рядом, и Тиерсен уже не чувствует себя маленьким ребенком, которому мамочка пришла подоткнуть одеяло и поговорить на ночь.

– Но я все-таки не очень понял, как работает твой… механизм слежения? – Тиерсен ложится на бок, подпирая щеку рукой, и смотрит на Марию. – Ты и правда искала нас… вручную?

– Да, Тиерсен, – Мария удобнее расправляет платье на коленях. – Увы, я могу влиять на разумы людей, но вот таких баз, какими пользовались у вас в полиции, у меня нет. И ты не знаешь и не узнаешь, каково это – сотни лет наблюдать за людьми, выискивать малейший шанс совпадения, приглядываться непозволительно долго в поисках нужного. Конечно, была и хорошая сторона – вечность все еще оставалась за мной. Но в то же время я не могла знать, когда именно найду своих детей и найду ли, не умерли ли они еще до моего появления здесь, не пропустила ли их я, встретив раньше, чем пробудились их наклонности.

– Хм, – Тиерсен не чувствует какой-то необходимости сопереживать. – А сейчас на каком расстоянии ты можешь, скажем так, видеть нас?

– Не на таком большом, как может показаться, – Мария улыбается. – Я вижу тебя, когда нахожусь в пространстве рядом. Я могу приблизительно знать, где ты, если думаю о тебе. Но приблизительно, я ищу тебя по вспышкам энергии, которые могу почувствовать. Когда ты убиваешь кого-то, когда любишь… кого-то, – она усмехается, – когда сильно злишься или радуешься. Или как прошлой ночью. Ты весь был чистой эмоциональной вспышкой во время той погони, и найти тебя не составило труда. Но мне проще видеть тебя во сне: когда ты спишь, мне нет необходимости знать, где ты… в физическом воплощении.

– А Цицеро? Ты знаешь, где он? Или что с ним?

– Сейчас? – в глазах Марии мелькает что-то насмешливое. – Увы, но нет. Пока он не уснет или не убьет кого-нибудь, я не могу его почувствовать. И я могла бы отправиться искать его, но это может занять много времени, – она молчит немного, и Тиерсен переворачивается на спину. – А ты скучаешь? Если ты хочешь… я могла бы поменять облик, – она кладет ладонь на его запястье, и ее тонкие прохладные пальцы становятся грубее и жестче.

– Что? – Тиерсен поворачивается. Он не понимает сразу, но, когда понимает, отдергивает руку. – Нет. Нет-нет-нет. Я не это имел в виду. Просто хотел узнать, что он остался во Франции. Если даже Приска передала Селу мою просьбу… Цицеро ведь не из тех, кто будет слушаться, – он фыркает. – А у Села не хватит силы его удержать.

– Я скажу тебе, если почувствую его, – Мария возвращает руку себе на колено, и ее пальцы опять тонкие и напоказ хрупкие.

– О’кей, – Тиерсен задумывается. – И, кстати, насчет обликов. Ты ведь можешь принять любой?

– Хочешь попросить меня о каком-то конкретном? – голос Марии спокоен, даже без любопытства.

– Нет, просто интересно. Это ведь не твое настоящее лицо?

– Нет.

– А оно было чьим-то?

– Я взяла детали из картин ваших художников, – Мария улыбается. – Мне нужно было быть похожей на тот образ, которого от меня ждали.

– Понятно, – Тиерсен шумно выдыхает и опять переворачивается на бок. – А как ты выглядишь по-настоящему?

– Ты видел, Тиерсен. И тебе не понравилось тогда.

– Но мы ведь можем попробовать еще раз. Хотя я говорил о том… как ты выглядела при жизни.

– Это не так важно, – Мария качает головой. – Ты не видел меня живой.

– Но мне хотелось бы посмотреть, – Тиерсен приподнимается удобнее.

– Хорошо, – Мария кивает и снимает платок с головы, чтобы Тиерсену было лучше видно ее лицо. – Но этот облик будет непривычен тебе. В твоем мире нет таких созданий, каким была я.