Why is it so hard? (СИ)

Растерянность в голубом взгляде блеснула лишь на мгновение, а в следующее Гарри уже тащил его в другую сторону, к раскрытому гробу. Луи упал внутрь добровольно и сам же потянул за собой хозяина столь странной кровати, ухватив за одежду.

— Это явно лишнее, — командовал он, избавляя Гарри от тряпок.

Пальцы не ласкали нежно, напротив, их напор, сила, с которой они сжимались на коже, сводили Гарри с ума. Буквально. Он продолжал рычать, словно дикое животное, не в силах вдохнуть или выдохнуть. Только низкий горловой звук.

Все предметы его одежды были неаккуратно выброшены за низкие бортики гроба и, безжизненные, валялись на полу. Некоторые даже были порваны. Луи коснулся концов своей майки и потянул вверх: от вида постепенно оголявшегося живота Гарри окончательно потерял человеческий вид. Он вцепился пальцами в бока, почувствовал рёбра, надавил. Он мог бы сломать Луи, вот так передавить его своими огромными ладонями.

Тот лишь улыбался в ответ и тянул майку всё выше. Стащив её через голову, он растрепал волосы, став ещё более соблазнительным. Гарри удалось разглядеть ещё острые ключицы, а потом алая пелена застлала зрение. Остался только вкус: своим телом он вжал Луи в стенку гроба сильнее и впился в чужие губы. Тонкая кожа затрещала, как сгнивший шёлк, и горло обожгла такая сладостная кровь.

Должно быть, Луи было чертовски больно, но он не старался дать отпор и не пытался хотя бы отпрянуть. Только его медовое “ах” прорвалось между их прижатыми друг к другу губами.

Чувства смешались в Гарри в тугой колючий клубок: наваждение, вкус первой крови, мужские поцелуи и близость такого долгожданного секса. И всё это было щедро приправлено не оставляющей голову мыслью: Луи не покинет эту квартиру живым.

И хотя осознавать это было физически больно, Гарри не мог остановиться. Дело уже было не только в очаровании Луи, что обрушилось на него лавиной снега в клубе. Теперь в дело вступил вампирский инстинкт: жертва была в ловушке, и кровь уже сочилась из неё, призывая.

Луи отстранился и слизнул густые капли с собственных губ. Его ресницы трепетали, в глазах застыла немая мука. Тем не менее руки проворно расстёгивали собственные джинсы.

Скользнув вниз между узких стенок гроба, Гарри прижался губами к животу. Кожа была гладкой и ароматной. Он глубоко вдохнул этот запах и не смог удержаться: лизнул, оставляя длинную влажную полосу вниз.

Гибкое тело Луи прогнулось в спине от испытываемого удовольствия; он обхватил пальцами собственный член и толкнул его в рот Гарри. Вампир влажно захлебнулся вкусом и принял глубже. Луи мягко вскрикнул в ответ.

От этого звука Гарри зашипел и растаял, как снег на солнце. Невозможно оказалось осознать, чего было больше между ними: голода или страсти. Гарри хотел насладиться телом, полностью им овладеть, а потом поглотить, выпотрошить, не оставив ни капли внутри.

Желания эти сводили с ума.

— Раскрой меня прямо так, прямо сейчас, — приказал Луи, но Гарри не услышал: его сознание сконцентрировалось только на чужом вкусе, на бархатистой мягкости кожи члена.

Он не мог поверить в собственные тактильные ощущения. Гарри выпустил член изо рта и провёл по нему рукой от верхушки до основания, наслаждаясь этим прикосновением, и тут же вновь обхватил губами. Луи вцепился в края гроба побелевшими пальцами, что казалось, в любой момент они могли сломаться от напряжения.

— Гарри, — он попытался установить зрительный контакт, чтобы хоть как-то получить отклик, чтобы его услышали, и Гарри посмотрел в ответ, но слова всё равно пролетали мимо его ушей. Только полный густого наслаждения тембр чужого голоса достигал сознания. — Я хочу твои пальцы внутри себя. Прямо сейчас.

Каким-то чудом этот приказ удалось осознать. Может, Гарри понял движения тела, жесты: Луи взял его за руку, притянул её к своему лицу. Губы сомкнулись вокруг пальцев Гарри в том же влажном и полном сладости действии, как его собственные смыкались вокруг члена Луи.

Под напором инстинктов, которые вели его вперёд, напролом к удовольствию, Гарри абсолютно не понял, когда его пальцы коснулись Луи, как он догадался, что нужно сделать именно так, чтобы доставить удовольствие. Отрезвила лёгкая боль: сильная рука сжала волосы у корней и дёрнула вверх. Гарри зарычал сквозь заткнутые членом губы.

— Медленно, — потребовал Луи, фиксируя его голову. — Одновременно и медленно.

Так Гарри и сделал. Медленно двинул головой, скользя губами по члену и вместе с тем так же медленно погружая пальцы в тело, туда, где было горячо и узко. Навстречу чистой голой эйфории.

— Я и забыл, как мне это нравилось когда-то, — нечленараздельно простонал Луи. Гарри вряд ли действительно разобрал его слова. — Почему я забыл?

Его губы были измазаны в крови, которая наконец перестала сочиться из ранки. Обратив на это внимание, Гарри тут же захотелось освежить укус, заставить стекать густые капли по подбородку. От представления крови на лице Луи у него во рту стало так много слюны, что едва удалось не захлебнуться. Гость чертыхнулся и оттолкнул ласкающий рот прочь.

Как только рот не оказался занят, Гарри огласил комнату низким угрожающим рыком.

— Хватит этого, — отмахнулся Луи. — Иди сюда и доставь мне удовольствие.

Он жадно огладил ладонями голую спину Гарри, сжал его ягодицы и притянул к себе. Бёдра столкнулись, и вампир взвыл, словно животное, когда их члены оказались прижаты друг к другу.

Гарри больше не мог ждать, и, судя по тому, как Луи приподнимал свои бёдра, ситуация была общей. Упершись руками в края гроба, Гарри навис сверху, вжал Луи в самый угол. Комната снова наполнилась рыком, теперь уже тихим и постоянным, как гудение тока в проводах. Вампир окончательно потерял человечность.

Луи позволил ему войти грубо, парой прерывистых толчков, и только сильнее выгнулся над бортиком гроба. Его пальцы шарили по груди Гарри, царапая кожу, и вскоре вся она покрылась тонкими розовыми полосками; рот был открыт в немом восторге.

Поцелуй столкнул их губы внезапно. Гарри не понял, был ли он инициатором, или это был Луи. В голове кружился хоровод сводящих с ума запахов, а новое вампирское естество только и твердило: крови, крови, крови. Этот зов выворачивал Гарри наизнанку.

Клыки обнажились, царапнули Луи по коже. Кровь вновь выступила алой ароматной каплей. Огонь в венах — может, от получаемого плотью удовольствия, а может, от тех граммов крови, что давала жертва — разгорелся ярче солнца. Гарри сжал свои пальцы на краях гроба, толкаясь глубже и грубее внутрь Луи, и услышал, как затрещало дерево под его напором.

Его любовник вовсе не был против этой лишённой разума и сдержанности страсти. Напротив, Луи приподнимал бёдра навстречу каждому резкому, дикому толчку и издавал ни с чем не сравнимые звуки. Нечто между стонами удовольствия и одобрением.

Наблюдая за ним сквозь алую пелену жажды, Гарри сгорал от наслаждения и отчаяния. Но его губы уже растянулись, словно у орущего кота, язык во рту задрожал от вкуса крови, пропитавшего воздух. Он почти пустил слюну.

Луи приподнялся, сжал его волосы на затылке. Повернул голову в сторону, словно предлагая себя. Над гладкой кожей шеи едва заметно проступила наполненная кровью вена.

С ожесточением Гарри дёрнул головой, освобождаясь от хватки, и тут же впился в шею зубами. Клыки вошли в кожу, вспарывая, точно игла — тонкую ткань. В горло хлынул поток густой пульсирующей жидкости, и тело тут же ответило судорогой. Гарри сжал дерево гроба пальцами, ломая его, наполняя Луи своей спермой, в ответ забирая его кровь.

И жизнь.

========== Новая ночь ==========

Его сны были о Лу, о чарах её обволакивающего голоса, с успехом противостоящего пустым моментам вечности. Она смеялась над Гарри, тонкие каблуки красных лодочек тонули в снегу. Во все глаза он смотрел на это зрелище, под скрип оранжевого кладбищенского фонаря.

А потом снег пополз по его ступням до щиколоток, будто Гарри наступил в небольшой сугроб, только вот он стоял на месте. И вдруг провалился сразу по пояс. Страх сковал конечности, из горла вырвался испуганный хрип.