So desperately (СИ)

План будущих действий вырисовывается в голове, и Гарри почти жаль, что тот кроваво-красный, с оттенком крови, которую они прольют.

— Вы будете в порядке, — обещает он, поднимаясь, но певица даже не смотрит: всё её внимание занимает тлеющий кончик сигареты, поэтому гангстер наклоняется, сжимает свободную женскую ладонь в своей.

Только тогда Соня поднимает на него испуганный взгляд, и боится она не смерти, и даже не самого мистера Стайлса. Её пугает прикосновение, внезапное и неуместное, ломающее барьер между ними.

Гарри разрушает остатки отстранённости настоящей улыбкой.

***

Октябрь, 22, 1949 год.

Холод заставляет пальцы неметь, но Луи не дышит на них в попытках отогреть, воздуха не хватает для нормальной работы лёгких, он не вправе терять его понапрасну. Поэтому, подпирая стену из жжёного кирпича в ожидании мистера Стайлса, Луи засовывает их в карманы брюк, разглядывая редких прохожих.

Его отношения с королём мафии, если происходящее можно охарактеризовать этим словом, как заточение в тёмной комнате без кислорода, куда не проникает ни свет, ни воздух. С безразличием Луи понимает, что это не пугает. Просто факт его жизни.

Белый автомобиль притормаживает у дверей бильярдной, и Гарри Стайлс покидает салон. Луи впервые видит его в пальто и не может не признать, что получает глубокое эстетическое удовольствие, глядя на тёмный драп, спадающий с широких плеч. И весь мужчина представляет собой смесь желания, чувственного удовольствия и холодной жестокой ярости, сдерживаемой глубоко внутри. Полярные грани его характера заставляют колени Луи дрожать и подгибаться, а рот — наполняться слюной в предвкушении сильных, властных поцелуев.

Цепким взглядом Луи ловит каждое движение гангстера в ожидании знака. Обычно мистер Стайлс чуть кивает, прежде чем войти внутрь, и парень направляется к задней двери, чтобы подняться в его квартиру по другой лестнице, но в этот раз мужчина смотрит прямо на него и, дождавшись ответного взгляда, подбородком указывает на автомобиль.

Растерявшись, Луи тормозит, смотрит на мистера Стайлса, глупо моргая, и к реальности его возвращают чуть опущенные плечи — жест раздражения, как если бы он закатил глаза. Краска бросается в лицо, и Луи подходит медленно, боязливо, потому что любое отклонение от обычного курса их отношений всё ещё пускает волну ледяных мурашек по спине.

Тяжёлой рукой гангстер заталкивает его в машину, в безмолвии садится рядом. Дверца хлопает, будто озвучивает приговор. Луи бросает взгляд вперёд: всё тот же неприметный тип за рулём, водитель мистера Стайлса, но соседнее кресло пустует. Вечный незаменимый Лиам отсутствует.

— Мне нужно увидеть Пейна, — произносит Гангстер, как если бы прочёл удивлённые мысли Луи по этому поводу. Тот лишь пожимает безразлично плечами в ответ. — Поедешь со мной.

— Куда? — спрашивает Луи, когда автомобиль трогается с места.

Незаметно для остальных мальчишка дотрагивается до кожи сиденья, пробегает пальцами по ручке двери — он даже не мечтал оказаться внутри этой крошки, и сейчас лёгкий трепет восторга не способно омрачить даже не лучшее расположение духа гангстера.

— В клуб, — просто отвечает мужчина, и Луи перехватывает его понимающий взгляд. Рука сама сжимается в кулак, но всё же дрожит, хотя скорее больше от холода. — Нравится моя машина, не так ли?

— Да, ничего такая.

Смех мужчины сочный, сладкий, как крепкий мятный ликёр, в тесноте салона окутывает плотным коконом. Томлинсон откидывает голову на спинку сиденья, стараясь игнорировать жар, приливающий к щекам, убеждая себя, что так на его тело действует автомобильное тепло после осеннего холода улицы. Но в глубине души Луи знает правду: в тот первый раз мистер Стайлс сказал, что увидел в нём нечто, увидел, что Луи получит удовольствие от этих отношений. И оказался прав.

Луи не врёт себе, осознавая, что секс с мистером Стайлсом доставляет ему наслаждение. Никакой внутренней борьбы или сожаления, мальчишка просто принимает собственную внутреннюю природу, правду, которую ему открыл гангстер.

— Куда делся твой огонь?

Вопрос оглушает. Луи распахивает глаза, поворачивает голову, чтобы посмотреть на мужчину рядом. Уйдя глубоко в себя, он не обратил внимания, когда смех стих; на долгий взгляд, которым мистер Стайлс всматривался в его лицо.

— Не понимаю, о чём Вы, — отвечает он, и голос даёт слабину, ломается на последнем слоге, потому что грубая рука мужчины опускается на его горло. Он не давит, лишь касается, но подушечка большого пальца ложится на кадык, и Луи сглатывает. Пальцы Гарри дёргаются вместе с его горлом от этого действия, и внутри глаз мужчины снова загорается это желание.

— Я не знаю почему… Мне просто всё равно.

Луи пожимает плечами, чуть разводит колени в стороны, потому что мистер Стайлс хочет его сейчас, а Луи хочет секса с ним. Он не врёт, когда говорит, что ему безразлично. Он понятия не имеет о том, что творится внутри гангстера, и не собирается выяснять. Всё, что ему нужно — горячее желание и властные ладони.

Мистер Стайлс даёт ему это, и Луи доволен.

Рука перемещается по расслабленном телу, оказывается на бедре. Мужчина сжимает его, продолжая задумчиво разглядывать лицо Луи, но дальше не заходит. В ничего не значащем молчании они добираются до клуба.

Внутри темно и шумно, Луи неосознанно жмётся ближе к гангстеру, с удивлением рассматривая людей вокруг. Красиво одетые, поблёскивающие дорогими украшениями, мальчишке кажется, что он попал в другой мир, куда-то, где ему не место, но твёрдая рука Гарри ложится на плечо, чуть подталкивает.

Стоит поднять взгляд выше, выхватить им из темноты полукруглую сцену, и всё теряет ценность, растворяется в пространстве: руки короля мафии на его плечах, элитное общество вокруг, собственная жизнь, в которой он потерялся, завис в пространстве, не понимая, чему принадлежит. Остаётся лишь она, высокая, освещённая софитами, с алыми губами, сложенными в самую прекрасную улыбку, которую Луи когда-либо приходилось видеть.

Соня Фернандез.

— Боже, — тянет Луи хриплым от волнения голосом. — Это правда она? Так близко, я не могу поверить.

Мистер Стайлс понимающе хмыкает, приподнимает руку; будто во сне Луи видит, как он едва заметно машет певице, и она отвечает поклоном. Ладонь гангстера незаметно для окружающих касается выпирающих лопаток мальчишки, оставляет там невесомую ласку.

— Иди, познакомься, — шепчет он Луи в затылок. — Я решу свои дела и заберу тебя чуть позже.

Краем сознания Томлинсон отмечает, как статная фигура гангстера скрывается за неприметной дверью, но все остальные мысли концентрируются на женщине у микрофона. Осознание того, что сейчас у него есть шанс посмотреть в глаза женщине, которую он боготворит, наваливается так, что становится невозможно глубоко вдохнуть, будто воздуха в помещении вовсе нет. Луи нервничает, теребит края тёплого свитера, в ужасе осознавая, что пот крупными каплями катится по спине.

Шаг за шагом, он всё ближе подходит к сцене, но, когда музыканты берутся за инструменты, и выкрашенные в алый лак ногти обхватывают стойку микрофона, Луи замирает. Пространство перед сценой выделено для танцующих, но вечер только начинается, и, хотя клуб полон людей, все они сидят, никого перед сценой. Мальчишке плевать, что он загораживает кому-то обзор, плевать на перешёптывания за спиной: он знает, что не принадлежит этому миру, но Гарри привёл его сюда, поставил лицом к лицу с мечтой, пусть и не осознавая, и Луи не упустит этот шанс.

Это дикое напряжение отпускает, стоит сочному, глубокому голосу певицы зазвучать в зале. Он поднимается под потолок, обволакивает, и Луи чувствует, как вместе с ним ввысь взмывает его душа, разрывая грудную клетку. Вживую голос певицы звучит в миллиард раз ярче, чем на пластинке, которую они заслушали до трескучих помех и царапин на старом граммофоне в типографии.

Луи теряется в этих мгновениях, смотрит завороженным взглядом и с удивлением обнаруживает, что певица смотрит в ответ. Она улыбается сквозь слова песни, чуть наклоняет голову в сторону, приветствуя, и манит его ближе. До сцены рукой подать, и Луи подходит ближе, вслушивается в изменившуюся мелодию — низкое гудение контрабаса болезненными толчками отдаётся внутри, когда мальчишка узнаёт песню.