Девятая Парковая Авеню (СИ)

— Наконец-то… — выдохнул Ксавьер, подозрительно ярко блестя глазищами, убрал ноги и склонился надо мной. — Представление начинается.

Я почувствовал легкий ужас и приятное покалывание нервов в солнечном сплетении. Сейчас… сейчас… я ждал этого целый сумасбродный месяц. Уже натянут как струна, готов порваться от мимолётного прикосновения. Ксавьер, увидев, как выгнулось моё тело в сладком ожидании, приоткрыл рот и пополз. Полз по постели, низко пригнув голову, и смотрел на меня исподлобья. Такой страстный одичавший взгляд нежно-зелёных глаз… кажется, он себя не помнит. За месяц я превратил его в юную распутную копию самого себя. Млею, ощущая, как тяжелеют собственные налитые свинцом веки. Глаза медленно и томно закрываются… уже не вижу, как голова Криса опускается на мою спину и… это настоящая шоковая дрожь. Финн провел по моему позвоночнику языком снизу вверх и остановился на одной страшно чувствительной нервной точке, на шее под ухом. М-м, больно…

— Скотина финская, не кусайся, — шепчу я, сам себя едва слыша, и вскрикиваю: Кси с жадной торопливостью вонзается зубами мне в сосок и тянется к моим бедрам. Сплетается на них с руками Кирсти, чтобы тут же расплестись и обхватить чуть влажными пальцами мой член. А он и так уже задран вверх, отяжелён и переполнен кровью… Последняя цитадель остаточного внутреннего сопротивления сдалась упорному врагу, и я полностью потерял сомнительный контроль над телом. Теперь вроде как хрипло дышу и постанываю безостановочно… мои любовники эти стоны расценили как полную и безоговорочную капитуляцию, потому что… нет…

Похотливый язык Криса втолкнулся мне в анус, пальцами он расширил его, чтоб залезть глубже… долго сосал там что-то и вылизывал, его руки судорожно сжимали и царапали мою попу. А маленький тиран Кси не давал орать и сопротивляться, пожирая мое дыхание в таком мокром и волнующем поцелуе, что моя крыша наконец-то простилась и уехала. Когда он закончил терзать моё горло и откинул голову, удовлетворённо улыбаясь тому, как жадно я ловлю ртом воздух, быстрым движением я скрутил его в удобный комок, в позу зародыша… нащупал тугое трепещущее отверстие, провёл по нему головкой члена, оставляя клейкий след. Раздвинул ему ягодицы, немножко размазав жидкость вовнутрь, он нетерпеливо дернулся, и я засунул в него член, сухой и горячий. Услышал слабый вскрик… жалобный вздох… и непередаваемый по сладости стон, отомстивший за все мои мучения. Я машинально облизнулся, прижал лапочку к себе как можно сильнее, проталкивая член в самую тесную глубину. Получалось грубо, он стонал громче… я начал двигаться интенсивнее, крепко стиснув его попу. Одновременно с этим в меня наконец-то проник Кристиан… больно сжал за бёдра, заставляя слегка податься вперед, и вошёл без лишней подготовки. Мои мышцы после долгих лет позорных учений расслабляются сами, позволяя ему овладеть мной сразу целиком и задохнуться от сладостно-бешеного прилива крови вниз… опять вниз, в пах… Господи, она и так уже вся там, скоро прольется в меня через его лопнувшие вены.

— Дьявол, да сожри меня уже скорее! Я устал изнемогать в ожидании. Трахай… ещё… сильнее, я хочу, чтобы стало больно! — чьи это слова? Кси?! А как будто я говорил его устами. Эти толчки, сильные, саднящие, удар за ударом, Кирсти врезается в мою плоть, со звоном сбивая капельки пота с кожи. Наслаждение без денег, без просьб и принуждения… такое знакомое и чужое, от единения с телом, которое становится родным. Двух тел, порывистые вздохи умирают, сливаются в один… Крис душит стоны в жарких засосах на моей шее, а я с наслаждением слизываю пот с мокрой белоснежной спины Кси, всаживаясь в него с каждой выпитой солёной капелькой всё быстрее. Его жалобные крики срываются во всхлипы… самая сладкая и откровенная музыка для моих ушей. Мои стоны давно ослабели: я слишком измотался от ритмичной содомии, устроенной бессовестным финном, стараюсь лишь не разучиться дышать, при каждом его движении во мне спирает в глотке… А в Кси так тесно, безумно, будто он всё ещё девственник, никто его не тронул до меня… слишком сахарно, слишком сладко, в плену туго сжавшихся вокруг моего члена мышц… кажется, что уже невыносимо. Но ведь до сих пор терплю… извиваюсь, сдерживая судороги мышц, пытаюсь ни на секунду не ослабить натиск на Кси, которого разогнул, обнял, прижав к себе всем телом… немилосердно вонзаю ногти в его бёдра, с каждым толчком прижимаю его сильнее, сильнее, сильнее… так сильно, словно хочу разорвать. Никакой кайф не сравнится с этим. Лапочка плачет… я осторожно вынул член, испугавшись глубокой раны и крови, но он насадился опять, всхлипнул и улыбнулся. Тонкое тело бессильно откинулось назад, на меня, мелко сотряслось… я вытер его лоб и почти что интуитивно подставил руку… придержал и сжал его пенис. Он обжигает, рельефный, переполненный… твёрдый, как камень, паутина вен бьется под пальцами как сумасшедшая. Массирую его нежную чувствительную головку, слушая неожиданно прорезавшийся тонкий и неимоверно сладкий крик Кси. И вижу… Господи, его губы закушены до крови! Но через мгновение я забываю об этом, ощутив тугую и липкую струйку, брызнувшую в ладонь. Она такая густая, что склеивает мне пальцы. И я так давно хотел ее попробовать… Торопливо слизываю и глотаю его сперму, всё-таки проливая несколько капель на шею лапочки. Его тело всё ещё содрогается… сливаясь через меня с судорогой Кирсти. Похоже, сводящие с ума стоны Кси довели и его. Пока я ссасываю с шеи Кси остатки спермы, Лайт кончает, яростно вцепившись зубами мне в плечо и захватив несколько прядей волос. Чёрт, чёрт, чёрт!.. Я же сдохну от всех этих ощущений раньше, чем кончу сам! Мне недолго осталось. То, что вылетело из Криса, почти доконало меня… почти… он вошел в меня до отказа, выбрызнув сперму в глубину тела, но она всё равно пробирается наружу и сочится между моих ног. Ох, Ксавьер дал последнее, чего мне не хватало. Соскользнул с меня, непроизвольно зашипев от боли, и всосался на пределе сил в мой член. Любимый… лапочка… его скулы свело, я рефлекторно вытолкнул член из его горла, чтобы он не задохнулся. Впился рукой в густые светлые волосы и замер. Он слепо нашёл мой пупок… проник в него пальчиком. И влез острым языком в мой член, засунул кончик прямиком в уретру, облизал, втянул в себя, мокро и яростно… твою мать! Больно, приторно, нестерпимо… Я вскрикнул, падая, я больше не удерживаю равновесие, колени сжались и мгновенно ослабли. Но я не упал на постель, властно обвитый руками Кси и Кирсти. Я зажат между ними до отказа. Последний выворачивает шею, дотягиваясь до моего запрокинутого лица, и затыкает мне рот засосом, заливает мне нёбо всем, что успел выпить из меня, тёрпким, горьким и солёным… и это предел. Всё.

Лежу. Еле-еле дышу. Через раз дышу. В горле плёнка, кашляю… и снова дышу. Смотрю застланными пеленой глазами на довольное личико Кси. Он облизал свои прокушенные губы, так мило и невинно… как ребёнок. Ребёнок с пятнышками спермы на щеках, о боже… он наглотался ею под завязку. Мой тихий распутный золотоволосый малыш. Детка с растерзанной в кровь попой… И Лайт, которому, кажется, не привыкать к такому финалу всех совместных времяпрепровождений. Он еле заметно улыбнулся и обвил руками мою талию. Я её не чувствую. Да я всё тело не чувствую, чего уж там. Особенно задницу… но она не болит, уже хорошо. Кси пристроил усталую голову мне на грудь, она тоже чем-то заляпана, ну ладно, чёрт с этим. Я прижал пальцы к его маленьким покрасневшим ягодицам, успокаивающе глажу, минуту, не больше, потому что вырубаюсь. Мы все трое замертво попадали в постель, она пропиталась влагой, и белой, и красной, но не противно, не до омерзения… а больше ничего сейчас не нужно. Наверняка мы хотим чего-нибудь ещё друг от друга, но сил продолжать у меня нет, правда. Оба льнут ко мне теснее, несмотря на то что жарко и потно до жути, оба всё ещё не остыли, их члены не обмякли, я чувствую их между своих ног… полувозбуждённые мерзавцы. Шепчут что-то неразборчиво мне на ухо… в два уха… Я не понимаю ни слова, но всё равно знаю, что ответить:

— Я не исчезну. Не сбегу, обещаю. Спите. Без сновидений.