Quiproquo (СИ)

А с другой стороны этих размышлений вырисовывалась Беллатриса Лестрейндж, которая так страстно любила Риддла, что все свои злодеяния творила исключительно в его честь, не брезгуя убивать ни маглов, ни волшебников по одному его слову. Эта любовь разрушала, сводила с ума, буквально выжигала личность человека, и такой любви Гарри не понимал. Честно старался, но не мог. В его понимании, любовь должна была вызывать улыбки, а не истеричный смех, который до сих пор был причиной кошмаров Гермионы.

Любили ли друг друга Лейстренджи? И могли ли идти об руку свет со светом? Что-то он не мог припомнить историю любви двух святых. Например, его родители. Они, несомненно, были хорошими людьми и боролись со злом, но его отец, как оказалось, был в школе редкостным засранцем и той ещё занозой в заднице. Значило ли это, что любовь возможна лишь там, где есть зерно зла? И что, если зерно это прорастёт во что-то глобальное, вроде Волдеморта? Был ли достоин любви сам Волдеморт? В нём ведь когда-то было добро, может, если бы он вовремя встретил достойного человека, он бы…

Гарри ожесточённо замотал головой, пытаясь прогнать странные мысли, и уставился в темноту балдахина. Открой его - и выйдешь на свет. Наверное, и с человеком так: пожелай - протяни руку, приложи силу - дерни за верёвку, и действуй - сделай шаг. Конечно, Гарри просто было об этом думать - за него-то выбор сделала Фатум. Но что насчёт Драко Малфоя, к примеру? Мог ли он просто дёрнуть за верёвочку и открыть для себя дорогу добра? Или его занавес кто-то прочно сшил толстыми нитками, и он на свет мог смотреть лишь сквозь неаккуратные стежки, как на него когда-то сквозь прорезь в двери чулана смотрел сам Гарри?..

Он снова потряс головой и тяжело вздохнул. Ему никогда не удавалось понять метафор Гермионы, а сейчас он с трудом понимал даже себя. Пожалуй, это было лучшим индикатором того, что пора ложиться спать. Так он и поступил.

А среда началась с занятий по Чарам. Левитация массивных объектов была крайне сложной, травмоопасной, энергозатратной (как в плане магии, так и в плане физических сил), но порой необходимой практикой, потому все восьмикурсники практиковались у Чёрного Озера, пытаясь перенести огромные валуны, оставшиеся после битвы, хотя бы на полусотню дюймов. У Гриффиндора это получалось с переменным успехом, Пуффендуй с трудом поднимал камни в воздух, когтевранцы пытались усложнить себе задачу, левитируя булыжники в одиночку, оставляя напарника «на подхват», а посему тоже частенько их роняли. Стабильнее всех работал Слизерин: строго по инструкции, тщательно проговаривая слова и работая так слаженно, что даже вечно хмурый Флитвик довольно кивал им со своего постамента. До тех пор, пока на площадке не раздался пронзительный женский крик, а сразу за ним - громкий всплеск, окативший всех учеников талой водой озера.

– Мисс Паркинсон, мистер Малфой! Что произошло? – профессор подлетел к ним, осматривая осевшего на землю Малфоя, вокруг которого плавно собиралась недовольная толпа студентов.

– Простите, профессор Флитвик, я просто не… – начал было Малфой, но его перебила Паркинсон.

– У него что-то с запястьем, – сказала она со слегка истеричными нотками в голосе. – Я говорила ему не перенапрягаться, вообще советовала ему пропустить практику, мы с Блейзом подтянули бы его потом, но он…

– Что с вашим запястьем, мистер Малфой? Вы были у мадам Помфри?

– Обычный инцидент на Зельеварении, профессор, – он окинул присутствующих взглядом, чуть дольше обычно задержав взгляд на Гарри. – Это вышло случайно.

Гарри увидел, как сложила руки на груди одна из гриффиндорок, явно собиравшаяся закатить скандал, и быстро шагнул вперёд.

– У нас Симус котлы взрывает, а ты всего лишь камень в воду уронил, думаю, это сравнительно не большая проблема. Как думаете? – сказал он, обводя взглядом стушевавшихся однокурсников.

– Для вас это «всего лишь камень», мистер Поттер, а для Гигантского кальмара и прочих обитателей здешних вод - это огромное потрясение! Не говоря уже про опасность подземельям Слизерина, – с палочки профессора бодро слетали патронусы, улетающие в разные башни замка. – Я снимаю двадцать баллов со Слизерина за угрозу жизни школьников, – проговорил он, злобно сверкая глазами из-за круглого пенсне. – И молитесь, мистер Малфой, чтобы это осталось лишь угрозой, иначе можете забыть о положительной оценке на экзамене. Остальные могут вас поблагодарить - на сегодня все занятия отменяются. Мы с директором МакГонагалл и мистером Люпином будем нейтрализовывать опасность. Все свободны.

Вереница учеников, тихо перешёптываясь, двинулась в сторону замка. Паркинсон и подоспевший к ней Забини помогли Малфою подняться. Вскоре к ним присоединились Нотт, Булстроуд, Харпер и Гринграсс, о чём-то расспрашивая.

– Эй, Гарри, мы собрались в Хогсмид. Ты с нами? – бойко проговорил Дин, положив руку ему на плечо. Гарри обернулся к ждущей их компании: Симус, Невилл, Ханна Аббот, ещё парочка смутно знакомых пуффендуйцев и когтевранцев их курса и курсом младше. Они все расслабленно улыбались, шуточно толкались, а кто-то даже махал рукой. Ему.

Гарри машинально бросил взгляд на то, как держались слизеринцы. Малфой шёл в центре импровизированного круга: под руку его держал Забини, впереди - Паркинсон, а остальные слизеринцы восьмого и седьмого курса шли позади полукругом, и если бы Гарри был менее внимателен, он бы не заметил, как все достали палочки. Но он заметил.

– Мы пойдём, – кивнул он Дину, выныривая из-под его руки.

– Мы? – осоловело хлопнул ресницами тот, смотря в спину решительно идущего к слизеринцам Гарри.

– Чего тебе, Поттер? – холодно спросил Нотт, смело смотря ему прямо в глаза.

– Мы собрались в Хогсмид, и я приглашаю вас к нам присоединиться, – не дав себе одуматься, протараторил Гарри.

– Думаю, тебе для начала стоило спросить у своих друзей, – медленно ответил Малфой, пряча руку в бинте в карман мантии.

– Когда мы найдём свободный столик для компании, я обязательно спрошу у вас, что вы будете пить, – улыбнулся Гарри, хотя его собственные руки холодели от ужаса.

Слизеринцы начали переглядываться между собой, а Забини не выдержал и просто закатил глаза.

– Мерлин, какие вы все сложные, – простонал он, тряхнув копной мелких чёрных косичек. – Я вот не сложный. За чужой счёт я пью что угодно, и последнее, чего мне сейчас хочется, это оставаться в замке, пока нашего Героя в нём нет, – он дёрнул Малфоя за здоровую руку, вынуждая его идти быстрее, и поспешил к толпе остальных ждущих Гарри учеников.

За ними молча двинулись остальные слизеринцы. Гарри шёл самым последним - он видел, как Дин активно жестикулировал товарищам, видимо, объясняя нежданное пополнение в их компании. И только Малфой пару раз обернулся, кидая в него нечитаемыми короткими взглядами.

День прошёл на удивление весело, даже не считая напряжённости по началу. Оказалось, Забини был душой компании и умел действительно смешно над всеми пошутить, но так, чтобы никого не обидеть. Нотт умудрился влиться в разговор компашки когтевранцев, которые внимательно его слушали и изредка восторженно переглядывались. Дин, горячо полюбивший Историю Магии, активно спорил о чём-то с Булстроуд, Аббот и остальными пуффендуйцами, а Невилл, Симус, Паркинсон и остальные слизеринцы, за исключением Малфоя, затянули высоконаучную и чертовски странную, по мнению Гарри, беседу «о роли туссилаго в рационе высших хордовых».

Малфой сидел молча. Изредка фыркал на подколы Забини - который, стоило отдать должное его смелости, подкалывал Малфоя гораздо чаще остальных, - коротко высказывал своё мнение, когда его о том спрашивали - а спрашивали многие, либо в запале позабыв, что он «из стана врага», либо просто махнув на это рукой, - и совершенно не пил. Это Гарри понял, когда после прилетевшего патронуса МакГонагалл, оповестившего, что завтра занятия будут по расписанию, и если они не хотят, чтобы их исключили, им стоило поторопиться вернуться в замок, они все побрели прочь из Трёх Мётел. Единственная кружка сливочного пива - кружка Малфоя - была не тронута. Непонятно чему, но Гарри улыбнулся.