Quiproquo (СИ)

Невилл положил ладонь ему на плечо и ободряюще его сжал.

– Нам всем нужно время, и в том, что тебе его нужно несколько больше, нет ничего удивительного, – он улыбнулся, выпрямляясь в полный рост. – Я пойду, обещал заскочить к Лу перед отбоем, – слегка покраснев, Невилл бросил быстрый взгляд в сторону совятни. – Увидимся, дружище, – Гарри с готовностью пожал протянутую ладонь и проводил друга взглядом, улыбаясь уголками губ. Хоть у кого-то в отношениях был мир и покой. Хоть кого-то из них двоих в замке действительно ждали.

Солнце плавно двигалось к горизонту, но возвращаться в комнату Гарри по-прежнему не горел желанием. Решив, что если он снова начнёт открывать письма в спальне, то их содержимое неминуемо станет достоянием всех его соседей, а особенно эпичные, вроде плохеньких любовных поэм, Дин к вопиющему стыду Гарри наверняка приклеит к стене каким-то хитро выдуманным заклинанием, он принялся развязывать ленту. Не читать письма Гарри просто не мог. Во-первых, на них потратили время, силы и нервы. Во-вторых, нехватка писем (и даже записок) во время жизни у Дурслей накладывала свой отпечаток любознательности. В-третьих, большинство писем вкусно пахли, и в тайне ото всех Гарри именно это считал главной причиной, почему он всё же надрывал каждый конверт, подписанный «Ромми Вейн», хотя и знал, что содержание письма сведётся к отвратительно слащавой влюбленной дичи.

Собственно, этот день исключением не был. Чувствуя, как щёки буквально распухли от стыдливого жара после прочтения письма очередной влюбленной в него пуффендуйки, Гарри, практически стеная, взял в руки последний конверт, замерев на полпути к вскрытию стандартного школьного сургуча.

Конверт был простой, свёрнутый из серовато-пепельного плотного пергамента, но, в отличие от остальной его корреспонденции, был не подписан и казался удивительно лёгким, особенно после четырнадцати страниц хвалебной баллады «О, Герой, ты пал под сенью леса…». Гарри, наскоро просканировав его магией и убедившись, что конверт был безопасен, сломал печать и одёрнул прочь серую ленту.

Письма, как такого, внутри не оказалось. Гарри нашёл лишь аккуратно обрезанный кусочек кремового пергамента с искусной вязью букв и весьма лаконичным содержанием:

«На лису. Это облако похоже на лису».

Гарри перечитал записку трижды, свернул её и машинально убрал в конверт. Он сжёг его вместе с остальными наскоро брошенным Инсендио, мужественно подавив в себе приступ мнительности и желание спрятаться под мантию-невидимку. Главный злодей был уничтожен, врагов в Хогвартсе не осталось, неподалеку от Гарри вечно толпилось множество его фанатов, потому то, что кто-то подслушал их с Джинни разговор, не вызывало никакой тревоги или удивления. Ну, разве что самую малость.

Подняв глаза на небо, которое потихоньку затягивало полотном ночи, Гарри разглядел краешек практически растворившегося облака и улыбнулся. Кто бы ни прислал эту записку, он был чертовски прав. Это была лиса.

~~~//~~~

Одно из первых нововведений занявшей место директора Хогвартса МакГонагалл состояло в том, что каждый волшебник, у кого была возможность, на выходные мог отправляться домой через специальный каминный зал, устроенный всё в той же оставленной башне Когтеврана. Гарри, тепло улыбаясь и внутренне отсчитывая минуты до конца очередного сумасшедшего воскресенья, подал руку Лаванде, помогая ей выбраться из камина. Та улыбнулась ему в ответ и прошла мимо, закрывая ладошками глаза активно высматривавшему её по сторонам Колину. Гарри с удивлением вперемешку с восторгом покачал головой, провожая странную парочку взглядом, и не заметил, как камин снова полыхнул зелёным.

На плечо легла уверенная широкая ладонь, и Гарри тут же развернулся.

– Как выходные, дружище? – спросил Невилл, протягивая ему плетёную корзинку. – Это от бабушки, она передавала тебе привет.

– Спасибо, – потеряно выдохнул Гарри. Столько лет прошло с его последнего дня у Дурслей, а он всё не мог привыкнуть к тому, что люди его чем-то угощали. Просто так. – А с чем они? – спросил он, приоткрыв полотенце и глубоко вдохнув запах свежих пирожков.

– С любовью, – тоненьким голоском послышалось из-за широкой спины Нева, и к Гарри шагнула Луна. Она, как всегда, смотрела будто сквозь Гарри, задумчиво наматывая локон на палочку и улыбаясь. – Нашей - к тебе и мира - к миру.

– Э-э, спасибо? – Гарри чуть глуповато хлопнул ресницами и перевёл взгляд на Невилла. Тот лишь широко улыбнулся, пожав плечами.

– Не стоит, – Луна приподнялась на носочки, целуя Невилла в щёку, и приобняла Гарри за плечи. – Мне пора возвращаться к мудрости. Увидимся! – она махнула рукой, обращаясь то ли к ним, то ли ко всем окружающим, и, чуть подпрыгивая, направилась в сторону лестницы наверх.

Гарри и Невилл проводили её взглядом и, не сговариваясь, вместе зашагали в сторону гриффиндорских спален.

– Ты не ответил, – осторожно сказал Нев, кося на Гарри взглядом. – Выходные были… не таким адом, как обычно?

Гарри, машинально потерев шрам, криво улыбнулся.

– Смотря, что считать адом, – уклончиво произнёс он, вспоминая кучу формальных свитков, которые подписывал с МакГонагалл, разговор с Гермионой по каминной сети, который плавно перерос в беглый опрос по темам Ж.А.Б.А. по Трансфигурации, и те два зелья продвинутого уровня, сваренные под присмотром Снейпа, который своим непривычным дружелюбием напрягал даже сильнее, чем былой ненавистью.

– Никаких больше странных писем?

Гарри запнулся о подол мантии, но всё же устоял на ногах.

– Нет, больше ничего такого, – сказал он абсолютную правду. Его, как и каждые выходные, отвлекали мириады разных сов с разными письмами, но ни одного анонимного он не получил ни вчера, ни сегодня. – Может, и не напишут больше. Это же так, как в коридоре переброситься парой фраз. Кто знает, может, кто-то из младшекурсников не нашёл в себе смелости заговорить лично.

– Может и так, – медленно кивнул Невилл, задумчиво почёсывая двухдневную щетину. – Если тебя это не напрягает…

– Меня напрягает девяносто девять вещей, Нев. Анонимные записки - не одна из них, – перебил его Гарри, и они обменялись понимающими улыбками, одновременно толкнув дверь в свою спальню.

Оставшаяся часть вечера (и добрая половина ночи) прошла за рассказами о том, у кого и как прошли выходные, и поеданием невероятно вкусных пирожков. Гарри улыбался своим приятелям, искренне смеясь над шутками и радуясь тому, как после войны их жизнь постепенно возвращалась в привычное русло. Уже перед самым отбоем он бросил взгляд в ночь за окном, задаваясь короткой (и чисто риторической) мыслью о том, что делал на выходных Аноним.

А с утром понедельника, видимо, ад решил поглотить их всех. Гарри где-то слышал, что привычка вырабатывается за три недели, но что-то его никто не удосужился предупредить, что от суматохи, ругательных междометий и кучи полуголых мужиков в пене для бритья во всех мыслимых и немыслимых местах можно отвыкнуть всего за день спокойствия и тишины.

Вся их компашка ввалилась на Зелья буквально за секунду до звонка, но Снейп, который ещё полгода назад снял бы с Гриффиндора двадцать баллов за «вопиющую безалаберность вашего Героя», лишь снисходительно улыбнулся, махнув рукой в сторону свободных столов. Швырнув сумку на пол и на автомате зачаровывая руки в защитное поле, Гарри бросил взгляд в сторону столов Слизерина. Малфой стоял у котла, под которым уже горел огонь. Рядом с ним стояла такая же никакая Паркинсон. Они по очереди заглядывали в открытую страницу учебника и тщательно нарезали ингредиенты, тихонько о чём-то переговариваясь.

– Давай подкинем им в котел мышиного помёта? – вдруг услышал Гарри за своей спиной.

– Ты что, от них же потом вонять будет за милю, – весело ответили другим голосом.

– От этих Пожирателей и так гнилью разит, хоть вешайся, – тихо рассмеялся первый голос, имитируя рвотный позыв, и собеседник подхватил идиотский смех.

Гарри неотрывно смотрел за медленными, выверенными движениями длинных аристократичных пальцев Малфоя, который из другого конца кабинета совершенно точно не мог слышать этот гнусный шёпот. Гнусный лживый шёпот. Последний раз, когда Гарри проходил достаточно близко к Малфою, чтобы почувствовать запах его одеколона, он смог уловить сладкие ноты мандарина в сандаловом шлейфе, и каким бы странным ему ни казалось это сочетание, на гниль оно вовсе не было похоже.